которые способны только жрать и совокупляться? Тогда чем я лучше волка, который мешает жить деревне и на которого объявляют травлю? Ничем. И когда на меня объявят травлю — я должен умереть, потому что меня будут убивать как дикого зверя. Как дикого, да… Смешно. Как Дикого — вот как меня будут убивать. Так, как мы убиваем их, если доведется повстречать. И меня в конце концов убьют. Как безмозглую тварь, от которой я произошел и от которой ничем не отличаюсь.
Или я должен жить, ни о чем не думая? Жить, как должен жить Живущий в Ночи — зная о своем превосходстве над смертными и тупо радуясь этому? А в чем мое превосходство, если я о нем говорю и ничего не делаю, чтобы подтвердить его? В чем превосходство сильного, избивающего слабого? В силе? Зачем ему эта сила? Зачем быть сильным? Почему мы сильнее людей? Потому что пьем их кровь? Потому что можем легко убить их? Потому что захоти мы — и слабые будут ползать перед нами на коленях? Разве это сила? Разве это значит быть сильным? И почему слабый может защитить сильного? Неужели сильный сам не способен этого сделать?
Тогда вообще зачем я? Зачем меня защищать? Чтобы защищал я? Как волки могут стать защитниками овец? Как? Это же противно природе, естественным законам, что установил Тварец!
Я ведь уже знаю, что это такое — выпить человека до дна. Это сладко. Очень сладко. С этим не сравнится даже секс, который я пробовал во всевозможных вариациях. Может быть, лишь тот секс с этим может сравниться, во время которого выпиваешь человеческую женщину, — именно так я убил одну.
От этого не избавиться. Как и от памяти о том, как текла из меня кровь, как капля за каплей меня покидала жизнь. И слова Уккара: «Пойми». Пойми, да?
Кажется, я понял. Кажется. Потому, что чем больше я смотрел в даль степи, по ту сторону Купола, тем меньше понимал этот мир.
…В следующей стычке, когда в Лангарэй проникли контрабандисты, приглашенные кем-то из знати, кто им, скорее всего, и помог пройти сквозь Купол, Вадлар, использовав Силу Крови, защитил человека, которого чуть не проткнуло копьем. Контрабандисты прошли по районам, контролируемым разными постами, и за ними послали смешанный отряд, где были и люди. Вот одного из них Вадлар и спас.
…Он поднялся по службе до командира отряда, когда за ним приехал отец. Раваз Дэй да Фетис высокомерно прошел мимо построенных для встречи пограничников и подошел к сыну.
— Собирайся, — бросил он. — Мы немедленно уезжаем домой.
Вадлар поковырял в носу, вызвав смешки у товарищей по службе. Раваз Дэй и бровью не повел.
— А не хочу, — заявил Вадлар. — Мне и здесь нравится. Погода хорошая, загорать можно постоянно.
Кто-то закашлялся и заткнулся, получив в бок. Раваз Дэй нахмурился:
— Предупреждаю, сын, я не буду повторять еще раз. Собирайся и поехали.
— Если ты совершал такой длинный вояж только чтобы на отказ сына развернуться и уехать, ты бы скорей отправился поохотиться на диких свиней, — сказал Вадлар. — Так что не пугай, отец. Уж поверь, я путаный.
Раваз Дэй вздохнул и как-то внезапно осунулся.
— Твоя сестра… — прошептал он. — Лирана умирает… Проси все, что хочешь, но едем со мной, прошу.
— А мне много и не надо, — проворчал Вадлар. — Власть над миром и чего-нибудь покушать.
Раваз Дэй поднял голову, сверкнув глазами. «Сопляк!» — так и читалось у него на лице. Казалось, что он сейчас ударит Вадлара.
— Вообще-то вещи у меня уже собраны. И парни помогли притащить их к твоей карете, — сообщил Вадлар, почесывая ухо. — Неужели ты думаешь, что я не понимаю, что просто так ты бы сюда не поехал? Да, отец, плохо ты меня знаешь. Даже Гурис — и тот знает лучше.
— Кто такой Гурис? — как и ожидалось, спросил Раваз Дэй.
— Наша собака отрядная, — радостно сообщил Вадлар. — Не веришь, что он меня знает лучше? Ну, давай вы будете по очереди на мои вопросы отвечать, что ли…
…Когда они уезжали, Гурис бежал за каретой, захлебываясь от лая. Вадлар выглядывал в окно и думал, опять и опять думал о том, что если даже волки изменились, став собаками, которые стерегут овец, то почему же не может измениться он?
…Сестра умирала от странной болезни, которую не могли излечить ни доктора, ни маги, приглашенные из Школы Магии. От болезни, что передавалась в их роду из поколения в поколение, и никто не знал, кто будет следующим.
— Брат. — Доран Коби Фетис сдержанно поклонился.
— Братушечка! — Вадлар полез обниматься, обильно брызгая слюной, стараясь попасть на камзол Дорана. — Сколько лет, сколько зим!
Сестра выглядела плохо. Она похудела, ее бледную кожу покрыли бурые пятна. Роскошные волосы цвета воронова крыла превратились в паклю. Голубые глаза будто посерели. Она переводила взгляд с одного на другого, но Вадлар мог поклясться, что Лирана никого не узнает.
— Ни моя Кровь, ни Кровь вашей матери не подошла, — тихо сказал отец. — Кровь Дорана тоже. Вся надежда только на тебя.
— Угу. И вот так всегда. Помнится, спасал я недавно мир от уничтожения, так та же самая история…
— Прекрати! — не выдержал Доран. — Как можно так вести себя в такой момент?! Как ты, сын Главного Советника Фетис, можешь себя так вести?!
— Могу вести себя еще хуже. Хотите?
— Сволочь, — прошипел Доран, развернулся и вышел из комнаты, растолкав столпившихся на входе отцовских Апостолов.
— Ну и в чем суть процедуры?
— Твою Кровь прогонят через ее тело, — объяснил отец. — Всю. Конечно, в том случае, если она подойдет. Не беспокойся, ты не заразишься. Болезнь — она не щадит только одного в семье.
…Странное чувство. Кровь покидает тело, а ты не умираешь. Не паришь над бренным телом невидимым духом, имея шанс наконец-то безнаказанно глазеть на груди девушек, а лежишь на кровати и смотришь в потолок. На котором, понятное дело, нет ни одной женской груди.
Сестра бредила, говоря непонятно что и непонятно о ком. В зале, пронизанном магией и запахами трав, были только он и Лирана. До конца Обмена заходить в него посторонним было запрещено.
— Вад…
Вадлар навострил уши. Вад — так Лирана называла его в сопливом детстве, когда они были не разлей вода, когда он был в восторге от младшей сестренки.
— Вад…
Ну-ну, и что же Лирана скажет?
— Ненавижу.
— Ненавижу… Вад… Ненавижу…
Вот убогство.
Он ухмыльнулся. А чего ждать от упырицы, если самым безобидным по отношению к ней был случай, когда ее, сопливую девчушку, он своими руками бросил в кормушку для свиней, специально позаимствованную для этого в ближайшей к их замку деревне? Вряд ли ему стоило ожидать нечто вроде: «Братик, я так тебя люблю! Давай повторим!»
Все закономерно. Все, убоги дери, закономерно.
Когда Лирана заснет, надо нарисовать ей бороду и усы несмываемыми красками. Вот так вот. А то ненавидит, видите ли…
Внутри, под слоями насмешек и ухмылок, было больно. Очень больно. Но он не позволял себе спуститься туда. Нет. Он не тот Вадлар Коби Фетис, что отправлялся в прикупольный отряд. Да, он тот, что убивал людей, как дурак. Да, он тот, кто, как дурак, теперь об этом жалеет — что совершенно недостойно Живущего в Ночи. Люди — пища. Законы Крови регулируют процессы принятия пищи. Настоящий упырь может пожалеть только о том, что его поймали во время нарушения Законов Крови. А все остальное — глупость, глупость, глупость. Но нынешний Вадлар Коби Фетис глуп. Неисправимо глуп. Глуп, как пес, что
