провалившегося потолка выбила остатки воздуха вместе с сознанием из тела.
Тихое потрескивание костерка, в мерцающие глубины которого устремился взгляд стоящей на коленях девушки. Ее плечи все еще вздрагивали от воспоминаний, больше похожих на битое стекло — такое красивое, но вместе с тем приносящее боль при прикосновении. Именно вал воспоминаний, пришедший в виде сна, поднял ее с ложа, и именно поэтому она сейчас в одиночестве смотрела на костер. Вопреки обрывистости полученных знаний многое теперь становилось понятно…
Служение исчезнувшему из-за обрушения магических щитов клану кицуне уже не давило на ее плечи. Теперь у нее имелся свой собственный Дом с его чуточку сумасшедшим, но таким интересным Главой и с извечными проблемами с императорским домом. Стоило только вспомнить такого осторожного и вместе с тем опасного императорского чиновника, еще недавно вынюхивавшего сведения о делах клана. Все становилось на свои места… Старшина — доверенное лицо, фактически министр двора. Находящиеся вокруг люди — остатки какого-то слабого клана, уничтоженного противником, взятые под руку, но еще не удостоенные чести быть принятыми в Дом. Дух Чащи, так похожий на ее покойного деда, — умудренный патриарх клана, с улыбкой взирающий на происходящее и всегда готовый помочь. Становились практически понятными меры ее ответственности и власти. Конечно же после возвращения Главы предстоял не один разговор, но основное уже было ясно.
И даже спешащие сюда гонцы императора, сообщение о которых вчера вечером получили от колдующего вокруг своего странного артефакта Олега, стали уже по-своему понятны и не особенно страшны. Ведь всегда были императоры и всегда были чародеи…
Робкая улыбка, скользнувшая по расцвеченному бликами костра лицу лисы-оборотня Сю из уже давно исчезнувшего в пахнущих пылью и плесенью свитках истории клана Ва как будто бы говорила: «Веселье? Веселье только начинается…»
Глава 26
САМАЯ СКУЧНАЯ ГЛАВА
Дипломатия — это искусство говорить «хороший песик», до тех пор пока не нащупаешь рукой хороший булыжник.
Расцвеченная подвешенными под потолком светляками полутьма главного зала, многочисленные блики острых стеклянных кромок, вплетающиеся в общую чуть мрачную, но вместе с тем все равно торжественную атмосферу. Две застывшие друг перед другом группы: группа гостей, в рядах которой маячила надоевшая Ссешесу до оскомины на зубах физиономия Иванова.
Во главе группы гостей нечто… Без улыбки не описать. Хуманс типичной рязанской наружности — нос картошкой, торчащие в сторону уши и довольное, даже можно сказать, самодовольное выражение лица. Добавьте к этому приличную приталенную тройку в английском стиле, лакированные туфли и папку с документами. Типичный дипломат. Во всяком случае, необходимые на дипломатической работе выдержка и стальные нервы в наличии. Приветливую улыбку дроу выдержал, даже не вздрогнул. Все же не зря ему руководство перед отправкой все фотоматериалы, имеющие отношение к делу, показало. Да и беседа с небезызвестным Ивановым прошла не зря.
— Добрый день, Андрей Андреевич!
Приветливая улыбка выскочившего на порог как чертик из табакерки уже давно ожидаемого офицера из ведомства Судоплатова заставила хозяина кабинета подобраться.
— И вам добрый день… Э-э-э…
— Простите, совсем вылетело из головы. Позвольте представиться — Иванов! — Неожиданно крепкое рукопожатие для немного расплывшейся, выглядящей совершенно обыденно фигуры, облаченной в галифе и гимнастерку безо всяких знаков различия. Совершенно не запоминающееся лицо и сияющая на нем улыбка, затеняющая все остальное. Во всяком случае, уже через полчаса после окончания разговора единственное, что обитатель этого кабинета мог вспомнить о внешности посетителя, — это форма и маячащая перед лицом улыбка.
— Иванов Николай Антонович! Вас обо мне должен был предупредить Вячеслав Михайлович.
— Да-да, конечно! Присаживайтесь! — Любезно показав на расположившееся возле стола кресло, служащий Народного комиссариата по иностранным делам, еще буквально неделю назад советник полпредства СССР в США, внезапно отозванный на родину, заново воспроизвел в памяти кусочек разговора со своим непосредственным начальником: «И запомни, Андрей! Аккуратно… Очень аккуратно… Если что пойдет не так, тут тебя не прикрою даже я. Дело это на контроле у Самого! Впрочем, ты не дурак — поймешь. А по фигуранту сегодня в четырнадцать тридцать к тебе зайдет человек из четвертого управления. И расскажет, с кем или с чем придется иметь дело. Расписки с тебя в особом отделе уже взяли. Так что не подведи, Андрюша!»
Хозяин кабинета был человеком большой выдержки и внутренней дисциплины. Свои чувства и переживания умел держать при себе, внешне сохраняя невозмутимость. Сторонний наблюдатель мог заключить, что перед ним суховатый, застегнутый на все пуговицы человек. Для тех же, кто хорошо его знал, часто общался с ним в кругу семьи или на работе, он представал иным — живым в общении, замечательным рассказчиком, внимательным слушателем, умным наставником. В нем деловая чопорность профессионального дипломата и политика хорошо уживались с отзывчивостью, заботливостью и доброжелательностью. Именно поэтому, зацепив взглядом покоящийся в нагрудном кармане гостя портсигар и включив свою самую общительную и отзывчивую маску, не переносящий на дух табачный дым служащий радушно предложил, придвигая поближе стоящую в углу стола пепельницу, чаще всего используемую при заточке карандашей:
— Желаете закурить? Пожалуйста, не стесняйтесь.
Ответный цепкий взгляд Иванова сопровождался еще более радушной улыбкой, после которой гость откинулся в кресле и продолжил беседу странной фразой:
— Думаю, мы с вами сработаемся, Андрей, сын Андрея…
Напротив гостей, в самой глубине причудливо сплетающихся теней, наполняющих своим танцем полумрак зала, живописным таким уступчиком расположилась группа хозяев… Впереди — его темноэльфийское величество, по правую руку на полшага сзади — Ва Сю, по левую — анима Духа Чащи. Ну а за ними фоном — шеренга облаченных в тяжелую броню красноармейцев, буквально поедающих любопытными взглядами сквозь наполненные тьмой прорези шлемов происходящее. Самых любопытных членов Дома Риллинтар еще с раннего утра отправили на рыбалку, если это так можно назвать. Просто методы драконьего рыбного лова совсем не совпадают с человеческими, — после того как в воду со всей дури шлепнутся три чешуйчатые тушки, о тихом слежении за поплавком можно забыть. Но и среди оставшихся любопытство цвело крупным цветом. В общем, в головах собравшихся было много разных мыслей, зачастую совсем не связанных с прибывшими гостями. Совсем.
Например, если взять кусочек воспоминаний дроу, вспышкой молнии пронесшихся в его ушастой голове при вроде бы случайном прикосновении тонкой, изящной женской ладони Ва Сю к его руке…
«Вот что означает женщина! Все больше и больше убеждаюсь, что в любой женщине скрывается темноэльфийская Матрона, только вот наружу редко выплывает. Умудриться за столь короткое время
