Тевтонский порядок сказывался во всем. И в чистых улочках, идеально ровно вымощенных брусчаткой. И в аккуратно одетых гражданах, наполняющих улицы. В стрелах готических соборов, уходящих в бесконечное небо, и в узких окнах домов, возвышающихся среди аккуратно подстриженных деревьев.
Ничто не напоминало о том, что десять лет назад здесь бушевала война, стершая город с лица земли… Поле правосудия, где была казнена командующая первой волной вторжения фэллов. Белый крест на земле до сих пор напоминает об этом событии. Громадный Орденбург — замок, где размещается правительство Тевтонии. Огненные черточки стартующих из портов кораблей и полосы линий орбитальных лифтов, исчезающих в бесконечности. И — улыбки на лицах людей, их вежливость друг к другу, одухотворенность и внутренний свет. Еще — общая схожесть между тевтонами и шрехтами…
Михаил купил сладкой воды у уличной торговки в колпаке отпущенницы, устроился на скамейке под раскидистым деревом и наслаждался ледяным напитком, рассматривая прохожих. Как же хорошо! Не надо постоянно быть в напряжении, думая, так ли он сделал шаг, тому ли уделил взгляд или улыбнулся и как это воспримет счастливчик! Как же хорошо было на Базе, где можно было быть самим собой, а рядом всегда находилась Аора…
Очарование дня исчезло мгновенно, едва Михаил вспомнил о сестре. Бумажный пакет из-под напитка полетел в урну, а наместник размашистым шагом двинулся к остановке общественного транспорта. Надо срочно куда-то отъехать, или он сойдет с ума!..
— Топлицзее. Конечная остановка, — мягко произнес динамик над его головой.
Ваген остановился, и пассажиры чинно, без суеты покинули транспорт. Ничего не оставалось, как последовать общему примеру и выйти из автобуса. Оказавшись снаружи, Михаил осмотрелся — неожиданно он оказался именно там, где планировал побывать. В самом большом парке развлечений Ордена! Аттракционы, сады, выступления лицедеев и жонглеров… А главное — озеро, по прохладной глади которого можно было покататься на раритете, настоящей деревянной лодке с веслами, которые приходилось приводить в движение самому, без помощи големов, наслаждаясь звуками музыки оркестра на берегу.
Так молодой человек и поступил. Заплатил пару мелких монет, получил специальный жетон, дающий право на получение доисторического транспорта, и с некоторой опаской ступил на дно утлого суденышка. Осмотрелся. Вроде ничего сложного в гребле нет. Оказывается, только с виду!
Не раз вымокнув под брызгами, летящими из-под весел, и умудрившись все-таки не опрокинуть свою лодку, Михаил выгреб на середину озера, где практически никого не было, и остановился. Аккуратно уложил весла на дно, сам откинулся на скамеечке, любуясь пышной зеленью берегов и гуляющими людьми. Было невероятно тихо и тепло. Ненавязчивая плавная музыка, исполняемая на старинных инструментах, переливы голосов певцов и певиц, свист водяных птиц, мгновенно облеплявших все пространство вокруг лодки, если ее владелец кидал им кусочек булки…
В неспешном созерцании минули почти два часа. Спохватившись, молодой человек с тоской взглянул на лежащее на дне весло и потянулся за ним. Как ни странно, но возвращение на берег прошло более удачно. Можно сказать, что вышел он из лодки практически сухим. Доплатив еще монету за просроченное время, Михаил направился дальше по парку, наслаждаясь статусом инкогнито.
Стрельба в тире из лука, где он позорно мазал каждый выстрел. Громадные качели, где, взлетая к небу, слышишь отчаянный визг красивых девушек, сидящих рядом, и видишь их испуганно зажмуренные глаза. Или обзорное колесо, неспешно возносящее тебя под самые облака, с прекраснейшим видом на расстилающуюся внизу панораму города…
Покой. Расслабленность. Он невольно пожалел, что не взял с собой Файру, но тут же отогнал это чувство прочь. Девочка еще увидит то, чего не могла представить даже в мечтах. Зачем ей, чужой, враждебный город? Завтра прибудет «Вампир», и ее судьба изменится навсегда… Впрочем, как и его. Сегодня отец огласит свое решение. Может быть, это последний раз, когда Михаил гуляет как обычный человек…
Вот и вечер. Солнце начинает помаленьку опускаться к земле. Пора возвращаться. Наместник остановился возле торговки мороженым, которое здесь называют сладким снегом. Что бы выбрать?.. Почти минуту смотрел на изготовленные из бумаги образцы, не в силах выбрать по вкусу. И вдруг — истошный крик за живой изгородью, а мгновение спустя — топот множества ног. Не раздумывая ни секунды, Михаил рванул прямо через кусты.
Отвратительная картина: с полсотни мужчин и женщин окружили старика-фэлла. Искаженные гневом лица и отчетливо ощущаемая аура жажды крови.
— Назад!
— Прочь пошел, защитничек!..
Удар деревянной тростью в лицо. Точнее, попытка. С семи лет Михаил учился у лучших имперских мастеров рукопашного боя. Сам настоял. И ни дня не пропустил, начиная с самого первого… Ушел от нападения легко. Только треснула кость руки нападавшего, да истошный вопль боли перекрыл гневные выкрики. Теперь тросточка — его оружие. Где же эти проклятые кнехты-правоохранители?! Когда не надо — тут как тут. А когда такая вот ситуация… Или они заодно с толпой?
Хлесткий удар в перекошенное злобой лицо следующего. Все равно не продержаться. Толпа слишком большая и прибывает каждую секунду. Убьют обоих… А тело тем временем действует на автомате. Удар, отбив, прыжок. Пока спасает лишь то, что людей слишком много и нападающие мешают друг другу. Пропал вечер! Исчезло очарование Тевтонии. Похоже, навсегда. Достали, гады!.. Лезвие длинного ножа полоснуло по бедру. Как больно-то! И неудобно. Огненная струя, медленно ползущая по ноге. Сразу — град ударов со всех сторон… Тьма подступает… И вдруг все кончается. Мгновенно. Грохот выстрелов. Крики. Кажется, подоспели охранители…
Шатаясь, Михаил выпрямился, ладонью рассеченной до кости рукой смахнул кровь с разбитых губ, сплюнул. Вытащил из петель брючный ремень, перетянул раненую ногу.
— Стоять! Не двигаться!
С недоумением перевел взгляд на возникшую перед ним с оружием наперевес девушку- охранительницу, с трудом шевельнул лепешками непослушных губ:
— Ты что, с ума сошла? Вызывай медикусов, немедля!..
И вместо ответа получил мощный удар окованным прикладом в лоб, валящий его в липкую тошнотворную черноту…
— Где я?
Слова с трудом вышли через пересохшее горло. Глаза с трудом сфокусировались, разглядев в полумраке единственной лампочки серый цементный потолок. Тело словно одеревенело. И дикая боль. Ногу словно проткнули раскаленным прутом…
Перед лицом возникло сморщенное лицо фэлла. Чем-то знакомое. Да это же тот старик, которого он защищал в парке! Значит, уцелел. Сразу стало легче.
— Ты очнулся, человек?
— Ж-живой…
В зубы ткнулась жестяная кружка. Вода! Теплая, противная, но бесконечно вкусная! Михаил жадно опустошил кружку в несколько глотков. Муть в голове окончательно прояснилась. Правда, боль не ушла, а только усилилась. С натугой, в несколько приемов юноша сел, привалившись к стене. Фэлл, напоив его, убрался в противоположный угол помещения, сел на корточки. Замолк, надвинув капюшон на голову.
— Где мы?..
Хотя ясно и так. Участок охранителей. Интересно, за что его взяли? Михаил оглядел себя. Самодельные тканевые повязки. Материал явно тот, из которого изготовлен и плащ сокамерника.
— Под арестом, тевтон, — пробурчал старик. — И не жди от меня благодарности за спасение.
— Я не прошу. Наоборот, благодарю тебя за то, что ты перевязал мои раны. И еще — я не тевтон.
Удивленный взгляд раскосых глаз:
— А кто же? Шрехт? Не похож.
— Из Империи. — Михаил перевел дух, отгоняя вдруг возникшую слабость, снова задал вопрос сокамернику: — За что тебя посадили?
— Я уцелел.
