Где-то на середине этого процесса Мишку толкнули, он не удержался на ногах, упал и окончательно запутался в мокрой одежке. Пока выпутывался и поднимался на ноги, пожар уже погасили и ладью вновь окутала темнота, заполненная движением, криками, ругательствами и бестолковой толкотней. И над всем этим царил раздающийся откуда-то с кормы командный голос Семена Дырки:
— Полог заворачивайте, дырка сзаду, грести мешать будет! Да не стаскивайте, а завертывайте края, товар же дождем подмочит! Весла разбирайте, они вдоль бортов лежат… Ай, едрить твою в грызло!
— Всем укрыться! — рявкнул Егор. — Стреляют! Семка, живой? Куда тебя?
— Живой, дырка сзаду, ох тудыть…
— Неужто прямо туда?
— Да почти… другого места не нашли, ироды!
Мишка почувствовал, что его начинает разбирать нервный смех, но тут рядом с ним болезненно вскрикнул кто-то из отроков, еще одна стрела свистнула поверху, а еще одна ударила в тент.
— Драть вас всех! Я же сказал укрыться!
Мишка поспешно пригнулся и тут понял, что кое-то все-таки видно. На фоне мелькающих на причале факелов можно было разглядеть головы и плечи отроков, уложивших самострелы на планширь и азартно отвечающих на выстрелы с берега.
— Прекратить стрельбу! — В голове у Мишки занозой сидела мысль об ограниченности запаса болтов к самострелам. — Всем исполнять приказы кормщика! Разбирай весла, и головы ниже, не подставляться под выстрелы!
Отроки бестолково, но энергично закопошились в темноте. Откуда-то, чуть ли не из-под ног донеслось тихое тоскливое поскуливание.
— Эй, ты кто? Ранен?
— Лютоню убили-и-и… — отозвался плачущий мальчишеский голос.
— Какого Лютоню?
— Дементия…
— А тебя-то как звать? — Мишка склонился к плачущему отроку.
— Это… Тарас.
«Господи, даже имя христианское не сразу вспомнил… дети же еще!»
— Вот что, Тарас, давай-ка его поднимем. Я посмотрю, может быть, живой, только ранен.
— Не-а… ты же сам учил жилку на шее щупать…
— Давай, давай, все равно надо скамью для гребцов освободить. Ну-ка, взяли.
Обломок древка торчал у Дементия из спины. Мишка поискал пульс на шее, потом приложился ухом к груди отрока. Все было безнадежно — наповал.
— Тарас… ты посиди с ним… помолись за упокой души. Для воинов, в битве павших, райские врата открыты безвозбранно. Он — воин и пал в бою… душа его на нас из Царствия Небесного глядеть будет.
Мишка помолчал, не зная, что еще сказать. Кем был Тарасу отрок Дементий? Родичем, другом детства, просто односельчанином?
— Тарас, мне отойти надо… ты… ты поплачь, не стыдись, никто смеяться не будет. Посиди, посиди с ним, мы и без тебя управимся. Слышишь меня?
Отрок ничего не ответил, только шмыгнул носом. Мишке захотелось погладить его по волосам, но пальцы натолкнулись на мокрое холодное железо шлема. Ладонь соскользнула по бармице и опустилась на плечо. Тарас всхлипнул и прижался к тыльной стороне Мишкиной ладони щекой.
ТАМ Михаилу Ратникову всегда казались жуткой фальшью сцены в кинофильмах про войну, когда герой или героиня склоняются над убитым товарищем, сразу же стихают выстрелы, начинает звучать грустная музыка и всякое действие вокруг как бы прекращается… но сейчас убрать руку показалось страшным кощунством.
Мишка похлопал Тараса по спине, осторожно высвободил ладонь и начал пробираться к корме, откуда доносились голоса Семена Дырки и Егора.
— Дядька Егор, не пора ли?
— А? Ты, что ли, Михайла?
— Я, господин десятник. Не пора ли стрелу пускать, спрашиваю.
— Ну… — судя по голосу, Егор повернулся в сторону оставшейся позади факельной суеты на причалах. — Да, до нас уже из лука не добьешь, можно пускать. Давай, что у тебя там приготовлено.
Мишка дернулся руками к талии и только тут сообразил, что пояс, со всем, что на него навешено, он сбросил прямо под ноги перед тем, как стягивать с себя рубаху. Где ж его теперь искать? Повернувшись к шевелящейся темноте внутри ладейного корпуса, крикнул:
— Внимание! Всем слушать меня! На правом борту, пошарьте под ногами, там мой оружейный пояс где-то лежит. Передать сюда!
После короткой паузы, откуда-то из носовой части ладьи донеслось:
— Здесь, боярич! Сейчас передадим!
Пока его амуниция путешествовала из рук в руки, Мишка спохватился, что не сделал самого главного и снова подал команду.
— Кто из урядников есть? Подай голос!
— Урядник шестого десятка Ксенофонт!
— Младший урядник шестого десятка Никон!
— Младший урядник четвертого десятка Сергий!
— Из других десятков кто-то еще есть?
— Отроки второго десятка Марк и Тимофей!
Пояс с подсумками и оружием наконец-то добрался до Мишкиных рук, но он продолжал перекличку.
— Урядник Ксенофонт, доложить о потерях!
— Отрок Глеб ранен — ступню на берегу чем-то пропорол… сильно. Отрок Софроний обжегся, когда пожар тушил… тоже вроде бы сильно. Отроки Тихон… ой, да тихо ты с веслом-то! Отроки Тихон и Гавриил на первой ладье уплыли, еще двое здесь, со мной, целые, а младший урядник Симеон и с ним еще один отрок… потерялись. Темно же…
— Младший урядник Сергий, доложить о потерях!
— Отрок Дементий убит… здесь еще отроки Пахом, Нифонт и Тарас… все целые, но Нифонт, придурок, самострел утопил. Про первый пяток не знаю — мы сразу разошлись.
— Опричники!
— Оба целые!
— Так… раненых обиходили?
