— Такие часы заводятся на срок до двух месяцев, — пробормотал Кай. — Там система гирь. Впрочем, надо увидеть. Все нужно увидеть самим.
— Похоже, заклинание и в самом деле там, — Каттими снова посмотрела на башню, — надо быть осторожными. Мародеры ли там, простые жители или людоеды, они вовсе не обязаны помогать нам.
— Конечно, — кивнул Кай, спешиваясь. — Я давно уже привык, что можно рассчитывать на все, кроме благодарности. Тем лучше. Нежданная благодарность больше греет. Интересно, нас видят?
— Вряд ли, — спрыгнула в снег Каттими. — Насколько я могу рассмотреть, все окна закрыты тканью или еще чем. Впрочем, не поручусь. Давай лошадку, я прихвачу ее к перильцам.
— Эй! — закричал Кай, поднимаясь по ступеням. — Я охотник Кай! Пустотники, пировавшие в Намеше, перебиты. Откройте двери, кто выжил!
Ответом была тишина. Впрочем, какой-то звук послышался.
— Что там? — наклонилась к двери Каттими.
— Плачет, — прошептал Кай. — Плачет ребенок. Но далеко. Либо за стенами, либо в подземелье. Уже нет. Вроде бы был окрик. И тишина.
— Что будем делать? — спросила Каттими. — Дверь заперта.
— Да. — Кай покопался в суме, развернул сверток с изогнутыми стержнями. — Но кажется, не на засов, а на замок. И открывается к тому же наружу. Вот уж не думал, что пригодится это мое умение. Оказывается, я не зря таскаю с собой это железо.
— Осторожнее. — Каттими сделала шаг назад, наложила на лук стрелу. — Там может быть ловушка.
— Это точно. — Кай присел, вставил в замок один из стержней, стал его медленно поворачивать. — Ненависть так и хлещет. Подожди. — Он замер. — Я, конечно, не мастер смотреть сквозь стены. Но мне кажется, что вот тут возле дома валялся несколько месяцев назад чугунный шар с цепью. Как ты думаешь, зачем его затащили в дом?
— Есть варианты? — сделала еще пару шагов назад Каттими.
— Только один, — стал прислушиваться к замку Кай.
Конечно, он не видел подвешенный под потолком прохода шар, но чувствовал ненависть тех, кто устраивал ловушку. За дверью таились враги. Они стояли на лестнице, чуть выше, за ее поворотом. И они не защищались от пустотников, они готовы были убить любого.
Механизм замка щелкнул, еще четыре щелчка и…
— Отойди в сторону, — обернулся Кай к Каттими. И в это мгновение страшный удар потряс дверь.
Кай успел отшатнуться, успел разглядеть, что Каттими отпускает тетиву лука, стреляет в развороченные ударом двери. А в следующее мгновение он метнулся внутрь помещения, метнулся перед чугунным шаром, который уже летел назад, припал к полу, пропустил шар над головой и в то короткое мгновение, пока тот готовился снова качнуться наружу, успел разглядеть в полумраке разоренного здания хрипящего на ступенях лестницы Таджези со спущенным самострелом в руке и нескольких разбойников с мечами за его спиной. И среди них Туззи.
Кай рванулся вперед, едва шар снова шевельнул волосы на его голове. На ходу выдергивая меч, раскроил голову Таджези, зарубил одного, второго, третьего, пропустил быстрый, весьма быстрый удар Туззи и вскользь, но страшно, больно вскрыл здоровяка-разбойника от промежности до грудины и тут же помчался обратно.
Стрела вошла Каттими в живот. Лицо ее побледнело, нос заострился, зрачки расширились, превратились в черные круги. Она отходила.
— Сейчас. — Он рванул с пояса суму, выдернул сверток с главными снадобьями. — Сейчас.
— Нет. — Она говорила с трудом. — Не поможет. Что же так-то… Как глупо-то. Удержалась бы, но нету сил. Совсем…
Жизнь ускользала из нее так же быстро, как выливается вино из пронзенного стрелой меха. Опадали щеки, мутнели глаза, становились блеклыми волосы, посерели губы.
— Нет, — скрипнул зубами Кай. — Нет!
Он рванул завязки кисета, вытряхнул на снег камни Сакува, намотал на чуть подрагивающее горло ожерелье и начал надевать на безвольные пальцы Каттими камни.
— Держись! — почти заорал ей в лицо.
— Держусь. — Она говорила тихо, едва шевелила губами, но уже чуть задержалась, ровно настолько, насколько позволяли ей камни, которые мутнели, крошились на глазах. — Что ж ты тратишь на меня подарок отца? Это он тебе оставил, тебе…
— Ты и есть я, — шептал ей в лицо Кай.
— А ну-ка… — Она повела глазами на его суму. — Там склянка из синего стекла. Достань. Сними пробку, мне нужно выпить три глотка.
— Ты об этом говорила, об этом? — заволновался охотник, готовясь разрыдаться, как не рыдал уже много лет. — Ты этого ждала? Это чувствовала?
— Подожди. — Она глубоко вздохнула. — Подожди. Кажется, удержусь.
— Ты…
Сам побледнел, испугался, за руки ее сжал так, что заставил поморщиться сквозь и так накатившую на Каттими боль.
— Совсем с ума сошел. — Она попыталась улыбнуться. — Руки сломаешь. Да держусь я, уже держусь. Сакува спасибо. Кажется, я передумала пока умирать. Так. Сосуды не повреждены, позвоночник тоже. Но кишочки подлатать надо бы, ой как подлатать. Тебе сейчас придется побегать, охотник. Не бойся, не отлечу, крепко меня эти красные камешки держат. Я смогу указывать тебе, что делать, еще минут тридцать, потом все сам. Поэтому поторопись. Для начала занеси меня внутрь. Только осторожно, и не трогай стрелу. Да. Вот так. Вправо. Смотри-ка. И тут есть комната привратника. И в ней даже не испражнялись. Только пили и ели. Клади меня на стол. Лампу возьми, прикрути слегка фитиль, поставь рядом. А теперь тебе будет нужен мешок со снадобьями, что у меня приторочен к седлу, затем крепкая кетская настойка или любое крепкое вино и пара чистых рук в помощь. Вино ты найдешь на поясах разбойников, конечно, если ты не порубил их фляги. А какую-нибудь знахарку или повитуху в подвале. Сдается, что там немало заточено уцелевших в городе бедняг.
Замок на решетке, которая перегораживала вход в подвал, Кай открыл за секунду, поднял перед собой лампу, увидел не сотни, но десятки изможденных лиц — женских, детских, старческих, с трудом успокоил дыхание, выговорил быстро, но четко:
— Все свободны. Разбойники убиты. Нечисть, налетевшая на город, истреблена. Но пострадал мой близкий друг. Есть среди вас повитуха или ведунья? Мне нужна помощь.
— Есть, — раздался хриплый голос, и вперед шагнул сухой, заросший серебряной щетиной старик. — Я лекарь. Преподавал врачевание в Намешских палатах. Тридцать лет пользовал намешских гвардейцев, когда они еще были. Что делать-то надо?
— Стрела, — с трудом выговорил Кай. — В живот.
— Нужны крепкое вино, горячая вода, острый нож, игла, шелковая нить, побольше чистой ткани и добрая воля Пустоты, — сказал старик.
— Все будет, кроме доброй воли Пустоты, — пообещал Кай.
Каттими и в самом деле передумала умирать. Старик удивленно ойкнул, когда увидел девчонку на столе, уважительно выслушал ее шепот, еще более уважительно покачал головой, когда вместо шелковой нити получил в руки волокна какой-то диковинной лечебной травы, и кривую серебряную иглу, и тонкий деревянный нож с острием из вулканического стекла, и какие-то снадобья, которые стоили, по его мнению, на вес золота.
— Откуда это все? — не переставал он удивляться, тщательно намывая руки горячей водой.
— Позаимствовала, — с трудом подмигнула Каю Каттими. — У одной ведуньи в Туварсе. Ей это все равно уже было не нужно.
— Что ж, — старик строго посмотрел на охотника, — будешь слушаться меня и делать все, что скажу.
