место, решили там проектировать установку турбины мини-ГЭС. Однако тоннель канала служит канализационным стоком, куда валится все из наших нужников. Уходит куда-то вниз по течению. Сюрприз — куда уходит дерьмо?» Кстати, выхода так и не нашли.
«Потомственный браконьер, низовья Оби, требует лодку с мотором, лучше две, тогда они с сыновьями завалят нас рыбой. Да хоть на веслах. Верю. „Мерк“? И „баджер“ — решаемо. Но с бензином непонятка: будет ли? Выдержит ли японец? Разобраться, что за топливо в оставшихся бочках: долго рисковать не можем. В трех обнаружилась солярка — качество? Хорошо бы енисейские длинные „ветки“, но спецов по постройке нет. В любом случае браконьеру надо срочно помогать. Сожрут на реке? Опять оружие!»
«На пароходе перебирают двигатель, шаманят, хотят красить. Что за проект судна, капитан не знает, все детали заказывает путем заноса в кабинет. Воспитать! Пытается напугать Лагутину страшным словом „брашпиль“».
«Есть хороший буровой мастер, Гыдань, Тазовский, но ничего не смыслит в производстве топлива. „Нефтянка“ осваивается в половину ресурса, мини-НПЗ так и не запущен». Самый больной мой вопрос… Получается, что в целом комплекс, хоть уже и не лежит на боку, но еще не встал с колен, как говорили на краевых совещаниях. Дугин днями пропадает там, естественно, требует литературу, клянется, что постепенно разберется сам и превратит нефть во что-то годное для заливки в бак. В ближайшее время на этом фронте я жду прорыва: появился технолог. А пока энергии у нас считай что нет.
«Клуб сделали в соборе, все „за“. Там же, в подвальном, будет библиотека и читальный зал. Появится энергия — поставим ноуты. Завклубом нужен баян, две простые гитары, шашки, шахматы, домино и лото, свечи, керосиновые лампы. Еще я должен приказать завпищеблоком выдавать клубу понемногу печенье и чай, чтобы люди могли вечером культурно посидеть».
«Группа православных верующих — с просьбой найти попа. А если не найду, все едино должен дать добро на строительство часовенки между замком и посадом. „Рано или поздно сюда попа закинут, как без этого“, — они уверены, интересный момент на „подумать“. Вызвавшиеся готовы все делать самостоятельно во внерабочее время. Активисты предложили на пупе притащить к месту стройки достаточное количество бревен с лесного хранилища»… Вот так вот. С одной стороны, неплохо бы проверить мастерство зодчих: нам дома строить надо будет, причем такие же кондовые, какие уже есть в посаде. С другой, разрешать людям уродоваться на каторжных работах… я не поп. Не знаю пока, что делать.
«Вчера попробовал (по настояниям Бероева и Уксусникова) заказать живой биологический объект — собаку-„самоеда“. Отказали, нельзя. Нужен Ход, пока нет».
«Уголь по ежедневному расходу в бункерах замка быстро кончится. Кухня жрет. Где он тут? Геолог?»… Геологом мы не разжились, геолог смерть как нужен. «Хорошо бы найти опытного топографа».
«Агроном, женщина, Краснодар, все истребованные семена (по минимуму) получила. Планирует посадить разного, но понемногу. Сады, по ее словам, в хорошем состоянии, а большими огородами за кузней нужно заниматься сейчас (пометка: „уже начали“). Участки посада — раздавать, оживлять. Срочно! По хлебу, как говорит, будет очень сложно, если не решить вопрос с малой механизацией, техникой (лошади? кто?). Клянется, что кукуруза будет в избытке. Готова делать ставку на кукурузу, упирает на лучшее соотношение „затраты — результат“. Черт его знает, я один раз в жизни видел, как эта кукуруза растет… Таким числом работников мы себя „землей“ в полном ассортименте возможного все едино не прокормим, так что прислушаемся к опытным людям. Я попытался влезть в вопрос, поругался, тут же отказался от продолжения спора; пусть делает, как считает нужным. Наврет — вот расстреляю, чес- слово!»
«Электрик, Дима, Чебаркуль. Просит добро на „создать уютный бар“. Ушлый, хитрый. Предлагает визиты по талонам за доблестный труд. Есть в том идея? Смешно или нет? Думать, думать. Готов сам гнать самогон высших номенклатур. Явно не врет».
«Уксусников. Особый контроль за психическим состоянием, выявление склонных. Тихо, мягко, поглядывать. Чаще заходить к новеньким, согласовать с медиками, чтобы не было разнобоя, вести базу».
«Бани на запуске. Простыни и еще раз простыни! Полотенца. Лагутина предлагает график, но в отделения „недо-сауна“ — тоже талоны. Сговорились с электриком? Зарождение товарно-денежных? Найти экономиста-финансиста. Архиважно! Скоро будет нужна валюта с выходом вовне. Намерен торговать и оказывать уникальные услуги (какие? наметить). Мне нужна валюта — должна стать лучшей в этом мире. Как? Схема, план, этапы».
«Лагутина. Проработка первичного КЗоТ в части поощрений и наказаний. Отказники — перевод на другую работу, вакансий больше, чем можно представить. Дать людям понимание, что можно лепить из себя кого хочешь, хоть летчиком будь, если умеешь. Поощрения — подавать списки индивидуальных заказов по мелочам, что хочешь, но в разуме. Злостным: выселки на срок? Сразу к чертовый матери за реку с мешком сухарей?»
Пятый день пошел.
Я сижу в раскладном туристически-пикниковом кресле. Глубоком матерчатом. В подстаканнике парит кофе. Мягко и кайфово. По-хамски себе выписал, ибо Главный. Ну вы уже знаете мои взгляды на этот вопрос. Да легкие они, я еще три штуки приготовил для начальников: Бероеву, Лагутиной и Зенгер. И что вы думаете? Обрадовались, правда, Бероев поставил свой в дежурке, теперь приходит туда и сидит.
Отдыхаю после сельхозработ. Сельхозработы пока варварские, ручной египетский труд, но работали все, кто не на сменах. Сам же обязал всех без исключения отдавать часть рабочего и личного времени созидательному труду, ныне это «посевная на макушке», как говорит агроном. Начали вдумчиво прочесывать всех тех, кого в суматохе записали как «работник сводного хозяйственного отряда», — нашли спецов. Вот и вышел я с утра в поля, вместо тренажера. Чувствую, что совершил непростительную, хотя и политически оправданную ошибку, — все болит. Ну его, это надувное бревно, буду отмазываться сам у себя. Если получится: Сотников строгий.
Через открытое окно гостиной слышна суета у распахнутых ворот замка. Принимают новеньких. За два последних дня мы увеличились на девятнадцать человек: пришли три большие крестьянские семьи. Вот и еще кого-то привели — люди прочитали, пошли на магнит. Это еще далеко не Империя, до того плыть да плыть, но они, наверное, что-то такое чувствуют. Потому и идут к нам.
И будут приходить.
Глава 8
Крепко отличается жизнь сталкера книжного да игрового от реальной работы попавшего на такую должность здесь. В первом случае на огрызке ландшафта квадратиком 10 на 10 километров действует толпа романтических отморозков числом таким, что в пересчете на единицу площади создает плотность населения больше, чем в большинстве же регионов России. Сам образ жизни их наталкивает на мысль, что половина из них импотенты, а половина гомосеки — самые крутые и уважаемые вообще годами живут на огрызке без женщин, и ничего, вполне удовлетворены. Они бродят, что-то ищут и исследуют там, где уже каждый сантиметр обгажен, где каждый куст трижды осмотрен до нанесения на карту точного количества веточек. Плотность заставляет их палить друг в друга при встрече, что никак не мешает почти совместно квасить в барах, чудодейным образом сохраняя здоровье. Экономика происходящего их не грызет; редкие подкустные ништяки у них покупают очень дешево, но средств хватает даже на экзоскелеты, мизерность моторесурса которых в условиях среды страшно представить. Их постоянно хреначит током, окутывает ядовитым газом, по ним чиркают пули, их кусают, травит ядовитая сопля, свисающая с потолка, — живы, черти! Вообще иммунитет у населения опасного огрызка потрясающий. Количество суммарно убиенного за день по ZONE монстрятины не приводит к эпидемиям холеры, несмотря на то что сталкера категорически не любят лопаты.
Но несмотря на все сказанное, нужно признать, что жизнь у них веселая и интересная. Они свободны, разгульны, вольны в выборе мишеней. Сталкеры из книг сидят у костров, слушая рулады под
