и до этих самых арабов, мать их. По наблюдениям словачки, можно предполагать, что к северу полоса леса сужается. Но это не совсем точная информация…
И тут за окном громко зазвенел колокол.
Время обеда. Вслушался я в себя — ага, ожидаемое время! Жрать охота.
Тефтелей из «бла-ароднай оленины» хочу, чтоб штук шесть, да с обильным подливом — да и хватит, пожалуй. С макаронами, пусть и разваренными — они его сухим тертым пармезанчиком сверху сдабривают… Рыбки красной соленой с капельками жира и мозговым горошком — его, правда, на тарелке всего с ложечку чайную будет. Булочек горячих, знаменитых, «павидловских», с нежным бульоном из потрошков — сразу возьму две порции, чтобы вторая чуть поостыла, пока с первой возишься. И чтобы дикого лука меленько крошенного сверху — полной ложкой, да с черным перчиком. И компоту из сухофруктов, холодненького, большую кружку. А там и вторую можно будет взять — уж как пойдет…
Сглотнул.
— Все, мужики, смотрю, совещательная жертвенность сегодня у нас не в чести, — заметил реакцию народа на колокол Главный. — Пошли в столовую. Перерыв.
«Совет ветеранов и орденоносцев при Кремле» встал и потянулся на улицу, Гольдбрейх первым. Он всегда первым в столовую идет: у него там особые отношения сложились, связи завязались.
На улице проливной дождь.
Второй день льет. До этого капало, ныне — просто ливень.
Но во дворе живо, мокрый народ, прикрываясь кто чем, перебежками продвигается к столовой. Молодежь смеется, дождь им нипочем: не прикрываясь, летят на вкусные запахи.
Перед обедом запах готовой горячей еды настолько сильно концентрируется в дворовом колодце замка, что и в колокол бить не надо. С недавних пор Юра Вотяков от этих самых запахов страдает особо. Дело в том, что Вкусная Марта, жена Якуба, уже запустила в работу самый примитивный вариант цеха переработки мяса. Колбаску там делают — она и еще один мужичок из белорусов. У него даже профессия такая в трудовой книжке записана — как он уверяет, «колбасник», — и такие, оказывается, бывают, да. Две первые маленькие партии продукции разошлись на ура. Нам, правда, не досталось: теми днями группы не было в замке.
Производственных помещений в зоне просто нет, строить их быстро не представляется возможным, поэтому часть мастерских загоняют в огромные подвалы замка. Вентиляция там отличная, печи есть, места больше чем надо. И вот теперь бедный Юра Вотяков, сидя аистом на самой вершине донжона, вечерами и ночами нюхает одуревающие запахи копченостей, доносящиеся из каменного вентствола донжона. Он даже разборки устроил, но Вкусная Марта обещала ему частично компенсировать утрату нервных клеток. Интересно, как?
Все идут в замок, на обед, а белая «шестерка» выехала из гаража и готовится на выезд.
На пассажирском переднем, придерживая рукой открытую дверцу, сидит Ковтонюк Герман Янович, пожилой спокойный мужчина, заметно прихрамывающий на правую ногу. Как говорит Юрка, «свежая струя», надежа новостроек. От дежурки к машине направляется крепкий высокий здоровяк с повязкой на голове — улыбчивый бригадир-строитель Коля Мазуров, тоже белорус. Бригады у него еще нет, пока набирает «вахтенным» способом — где строят, оттуда и люди. В руках у Коли два «колчака» и помпа. Коля молодец, просто так хлопцам «хмыря» не дался, пободался он там крепко, двоих козлов уронить успел, пока ему голову не расшибли прикладом, как рассказывают очевидцы. За строптивость оба пассажира «шахи» и сидели взаперти до прихода кавалерии.
Строители едут по поселкам, куда — не знаю. Вчера вроде бы в Белой Церкви были.
Ковтонюка нам представлял Сотников. «Инженер-строитель с большим опытом, прошел всю стройку от плотника-бетонщика до начальника СМУ». Коротко напомнив предысторию, он попросил того высказать свое мнение о строительных делах замка. Янович спокойно поднялся, деликатно поблагодарил присутствующих за прием, а потом начал неутомимо и красиво крыть все наши начинания и мечтания.
— Положение дел в строительной сфере ужасающее. Единоначалия нет, все строят, что хотят, и, по большому счету, где хотят. Заявки не суммируются, реальные потребности в материалах и средствах малой механизации не обсчитываются. Никто не может сказать, сколько всего в наличии топоров, совковых лопат, ломов и пил. Дрели прячут, замечу сразу, что последних взято с избытком, а вот рубанков всего ничего. Растворомешалки нет, цемент единичными партиями берут в заявках, и это при том, что буквально рядом на реке, в одном из распадков имеется выход отличного известняка. В устье ручья Северного есть высококачественный песок. Залежи глины — буквально рядом с Аэропортом. Однако варианты производства искусственных неорганических стройматериалов и клинкера, как я понял, даже не рассматривались. В этой сфере необходимо срочно начинать работу. Я не призываю немедленно ставить у реки полноценный РБУ,[25] хотя мы к этому придем. На сегодняшний день прикидочные потребные объемы позволяют нам обойтись средствами чуть выше уровня малой механизации. Потребуется простейшая полевая лаборатория контроля дозировки исходных материалов — и все это решаемо в кратчайшие сроки. То же самое относится в устройству примитивного кирпзавода, последний можно поставить прямо на месторождении глины. Далее, заявки на людей никто не составлял, все потребности упирались исключительно в материалы и инструмент. Строительную бригаду нужно создавать срочно, избавляться от кустарщины и дилетантства. Понимая, что рывком проблему не решишь, я предлагаю существующие строительные объекты завершить силами «самостроя», но под контролем специалистов. Будущие рассматривать — как прерогативу специализированной бригады. Нечего отрывать людей на выполнение работ, им не свойственных.
Я сидел и наслаждался забытым духом старых добрых производственных совещаний. И душа моя пела.
— Далее… Разрешите, Алексей Александрович? Спасибо, я коротко. И о главном. Анклаву срочно нужен Генплан.
Все мы, услышав такое слово, как-то приосанились. Вот, дождались. Действительно, кадры решают все.
— Первым делом необходимо определить и закрепить селитебные территории, промплощадки, резервные площади, где любая хозяйственная деятельность будет запрещена, и рекреационные зоны. Разметить зоны жилого строительства, дороги. Скоро вся зона будет перепахана тракторами, все катаются, где хотят… Объекты в стадии завершения — закончить фактически по минимально доработанному проекту. Новые объекты заморозить немедленно, до уточнения либо изменения проектов. В качестве примера: на главной улице Посада, которой, кстати, давно пора бы присвоить название, в нашем положении крайне нецелесообразно строить дома-одиночки, их необходимо заместить домами на двух хозяев под одной крышей, что резко улучшит обеспеченность претендентов индивидуальным жильем… В общем, вопросов много, но все решаемы. К работе готов приступить немедленно, планы и заявки предоставлю на утверждение в ближайшее время. У меня все.
— Кто хочет сказать? — в повисшей тишине спросил довольный, как слон, Сотников. Тишина не разрушилась. Белорус вошел в нашу бухту, как тяжелый крейсер.
— Ты прямо на огненном коне проскакал, брат, — объявил Гонта.
— Я скажу, — встал Дугин, — скажу — как же я, товарищи мои, рад!
Все с пониманием смотрели на Евгения. Как же не рад, если не его это дело стройки строить. Задолбался мужик бежать на все фронты сразу.
— Поэтому прошу освободить меня от занимаемой должности и перевести главным механиком, если такое возможно. С сохранением оклада, разумеется, — подмигнул нам Дугин. — Который неплохо бы иметь физически, кстати. Ну для стимула. В литрах хотя бы.
Слово «литр» в определенных контекстах является одним из самым веселых с точки зрения русского мужчины, и здесь оно сработало ожидаемо.
— Добро, — сказал Сотников. — Герман Янович, принимайте что есть, отныне вы главный инженер, и вся стройка на вас. Познакомьтесь с людьми, осмотритесь внимательно… Женя, может, ты еще с пару- тройку дней, а? Пока человек у курс войдет.
— Вот уж хрен! — безапелляционно заявил Дугин. — Алексей, мне в Заостровское надо, мне грузы вывозить надо! У меня там дел начать и кончить… Я и так столько дней на яйцах просидел.
