P. S. Сидя вечером в баре и попивая безалкогольное пиво, я долго размышлял над этим делом. И как следствие над своей незавидной ролью в нём. Совершить столько непростительных ошибок и едва не загубить собственную репутацию на корню! Как я мог не проверить шкаф? Не обратить должного внимания на белый лифчик? Не поверить словам Флевретти, лизнувшего дверную ручку? Обойти вниманием тот явный факт, что если жертву убивали несколько раз, то обвинить непосредственно в убийстве можно лишь последнего из покушавшихся! А все прочие идут по графе «попытка убийства», что далеко не одно и то же?! Впервые за моё пребывание в Мокрых Псах мой старый начальник так блистательно и ярко провёл расследование, даже не покидая пределов своего кабинета.
— Брадзинский, — мягко сказал он, когда мы остались наедине. — Вы ещё очень молоды, полны амбиций и хотите изменить мир. Но поверьте, в нашей работе не меньшее значение имеет и кабинетно- дедуктивный метод. Я видел негодование на вашем лице, когда отпустил всех задержанных. Простите старика за то, что, возможно, чуть-чуть унизил вас публично. Но я знал то, чего не знали вы — медицинское заключение о причине смерти. Так вот, мадемуазель Манон не была задушена. Она просто подавилась конфетой «Азраэлло». Видимо, после всего пережитого она, как большинство женщин, автоматически попыталась погасить стресс чем-то сладеньким. Но конфета пошла не в то горло, сказались множественные попытки удушения, боль в гортани, нервный срыв и…
— То есть это несчастный случай?
— Да. На этот раз вне всякого сомнения. Мне позвонили из медэкспертизы как раз в тот момент, когда вы с Флевретти оформляли задержанных.
— Получается, что вы меня всё-таки подставили? — насупился я.
— Немножко, — признал шеф. — Вы же знаете, мне осталось два года до пенсии. Но пока я здесь, этот городок должен помнить, кто тут главный полицейский.
Глава 3
Дамский пикап
Прошло уже довольно много времени, а я всё никак не мог выбросить из головы этот «кабинетно- дедуктивный метод». Чёрт побери, да будь у меня все его связи, все данные, отчёты судмедэксперта, а также два полицейских на побегушках, так я бы тоже мог ничем не хуже расследовать преступления, не выходя из кабинета. А поскольку…
В общем, поскольку никакой газетной шумихи не было, то горожане на кухнях, на улицах и в пабах со смехом пересказывали друг другу, как тот самый сержант Брадзинский арестовал кучу невиновного народа и заставил всех сознаться в преступлении, которого никто из них не совершал. И только старый добрый комиссар Жерар наконец-то сумел всё расставить по местам, доказав, что вместо преступления имел место банальный несчастный случай…
Даже мадемуазель Гонкур мы были вынуждены отпустить, потому что месье Бобёрский отказался выдвигать против неё какие-либо обвинения. Хотя фамильное золото он ей, разумеется, не вернул. Но ведь и не подал в суд, несмотря на несомненный факт кражи, а это уже приятно. Хотя и мог бы. И был бы прав!
Так что, несмотря ни на что, сегодня у меня было приподнятое настроение. В десять утра я отправился на вокзал встречать моего друга и напарника, краснокожего вождя Чунгачмунка с двумя орлиными перьями за ухом. Да, да, да! Он всё-таки возвращался на службу в полицию Мокрых Псов. Признаться, никто из нас не ждал его так скоро, а кое-кто даже (не будем называть его имени, хотя это был Флевретти) вообще не верил, что индеец когда-либо вернётся, учитывая, какой крупной шишкой он стал в своём городе. Для него было делом жизни и чести поднять родной Поркс из руин! Хотя про руины, конечно, громко сказано, но на восстановление города там, как ни верти, ушло бы не меньше полугода, а Чунгачмунк вдруг возвращается к нам уже через две недели. Причём без всяких объяснений — зачем и почему, просто поставив нас в известность, что приезжает, и всё. Согласитесь, как-то странно, да?
Я уселся на маленькую деревянную лавочку, расписанную уличными граффити на арабской латыни. От нечего делать позвонил Эльвире, но она была занята. Отправил дежурную эсэмэс, справляясь о здоровье, маме в Полякию, под Кряков, не дождался ответа, и вот уже вдали раздался протяжный гудок подходящего поезда. А через несколько минут я уже искренне обнимал своего верного друга по опасным приключениям. Он заметно похудел, глаза лихорадочно блестели, но в целом выглядел бодро и жизнерадостно.
— Что случилось, храбрый брат мой? Почему ты так скоро вернулся? Неужели подлые враги всё-таки достали Большущего Змея?! — невольно переходя на его манеру речи, спросил я.
— Интриги, Блестящая Бляха, — скорбно ответил индейский вождь, сурово поджав губы. — Они нашли, кого поставить на такое хлебное место. Ты же знаешь порядки, брат, на такой высокой должности никогда не оставят простого индейца. Власти поставили чьего-то родственника, проштрафившегося в столице.
— И под каким предлогом сняли тебя? Всё равно им нужна была хоть какая-то причина.
— Мотивировали отсутствием специального юридического образования и слишком маленьким чином в полиции Мокрых Псов. Как можно перевести рядового сразу в старшие сержанты?! Городские власти очень скоро одумались. Ты сам понимаешь, как это бывает…
«Хук», — подумал я про себя. Как ни верти, с чиновничьей точки зрения всё было сделано безукоризненно — для управления целой городской полицией требовались погоны как минимум старшего сержанта, какое звание и носил Маклак. А Чмунк у нас и месяца не прослужил рядовым. Неудивительно, что его быстро убрали…
— Ну что ж, друг, по крайней мере здесь тебе всегда рады.
Чмунк благодарно улыбнулся, и мы с ним пошли в отделение. Несколько минут спустя шеф уже пожимал руку вернувшемуся сотруднику, Флевретти радостно хлопал его по плечу и даже вызвался сбегать за пончиками. Я и не ожидал, что все мы настолько соскучились по нашему краснокожему другу.
Чмунк вытащил из чемодана головной убор вождя с перьями, который при водружении на голову шефа сразу сделал того похожим на недовольного дикобраза. Флевретти получил трубку мира, набитую таким подозрительным составом, что мне тут же захотелось отправить её на экспертизу в отдел контроля за распространением наркотиков.
Мне достался небольшой индейский томагавк, похоже тот самый, украшенный перьями и причудливой резьбой, который я старательно «забыл» в Порксе.
— Мой брат, Блестящая Бляха, я хотел привезти тебе скальп врага, но знал, как ты скромен и вряд ли решишься повесить его на пояс.
Я от всей души поблагодарил индейца. Действительно, не представляю, что бы я делал со снятым скальпом? Куда с ним можно пойти, да меня ни в один бар не пустят!
Когда Флевретти всё-таки убежал в кондитерскую, а шеф с Чмунком переключились на обсуждение министерской политики в маленьких городах, в моём сотовом раздался звонок от Эльвиры.
«Затащи меня в ад, киска! Ад — это так близко», — надрывался телефон, это была её любимая песня. Популярный рингтон года, третье место на «Евроувиденье».
— Ирджи, привет, мы договорились с тобой завтра встретиться, но ничего не получится, прости, прости, прости! Я не виновата, потому что сегодня к нам в город приезжает с трёхдневной лекцией знаменитый психолог, популярный специалист по женскому пикапу профессор Зак Фигувамнакис. Вау-у- у!!!
— Э-э… какую лекцию?
— Я же говорила, по женскому пикапу!
— А я не знал, что наш автопром выпускает пикапы специально для женщин.
— Пикап, милый, это чисто дамское искусство быстрого разведения мужчины на одноразовый секс без всяких обязательств со стороны женщины, — снисходительно объяснила Эльвира.
Когда она повесила трубку, я почувствовал себя дремучим и закомплексованным. Нет, я, конечно, много чего видел в Парижске, но у меня на родине, в Полякии, никакими такими «пикапами» юные
