капрал зачитал ему статью об ответственности за кражу особо ценного имущества, являющегося национальным достоянием государства, и о том, какой срок его ждёт, если он сейчас же не вернёт корону, бедняга мигом признался, что спрятал её под кроватью.
То есть злодей оказался чистой воды дилетантом. С горгулом они договорились встретиться через два дня, когда, по выражению последнего, «вся шумиха немного поутихнет». Мозгом преступного дуэта был, разумеется, Эжен Сюсю. Пользуясь своими преступными связями, он заранее нашёл покупателя, да и сам, как оказалось, ранее уже привлекался за мелкий грабёж. Мы все посмотрели на директора музея. Тот недоумённо развёл руками.
— А что такого? У нас считается неблагонадёжным гражданин не меньше чем с тремя судимостями. А у этого была только одна, так что он был практически чист!
Вот с этим все вынужденно согласились. Закон есть закон.
— А как они сговорились? — спросил один из приезжих музейщиков.
— Эжен Сюсю убедил простодушного волка, посулив лёгкую наживу. Горгулу нужен был сообщник, как вдруг он узнаёт, что его давний напарник и приятель нуждается в деньгах на лечение одной одинокой бабушки, которую он «случайно» покусал. Она согласилась не заявлять в полицию в обмен на внушительную сумму отступных, и оборотень мучительно думал, где взять деньги. Кредиты в банках ему уже не давали, видимо, это была не первая бабушка, которой он «выплачивал».
Мне стало понятно: Базиликус уже успел подробно допросить Вульфа, а меня оставил мучиться, велев Чмунку и Флевретти не отвечать на мои звонки. Такое вот у него было чувство юмора…
— Вы и горгула допросили? — спросил я.
— Ещё не успел. Решил не испытывать дольше ваше терпение, сержант. Кроме того, думаю, что это исключительно ваше право.
— А как вы его задержали?
— Очень просто, он тоже нас не ждал. Попытался было оказать сопротивление, но при виде оружия быстро понял, что сопротивляться бесполезно. Только отрицал всё по дороге. Типа это полицейский произвол и всё такое, — попросив капрала принести ещё кофе, неспешно рассказывал шеф. — У него своеобразная манера общения, мы в этом уже убедились на его первом допросе в музее. Хотя тогда это был ещё только опрос. В общем, он то «кололся», начиная перекладывать вину на Вовка Вульфа, когда увидел его в машине, то снова всё отрицал и обвинял нас в чём только возможно, хотя мы его даже не спрашивали. Но этот парень уже сдал себя. Дело за малым — запротоколировать весь тот словесный бред, что он нёс. А там, среди жалоб и оскорблений, наверняка будет и признание.
Часом позже, когда все гости распрощались и, ещё несколько раз повторив благодарности нашей полиции за оперативную службу, уехали — музейщики из столицы на свой поезд, а директор нашего музея — к себе на работу, мы смогли наконец приступить к официальным допросам.
Охранник-горгул сопротивлялся чисто по привычке, даже снова начал сваливать всю вину на волка, но, когда я показал ему на своём сотовом фотографии места, где он лежал, и невинно спросил, почему же тогда витрина была разбита до его падения, он вдруг во всём признался:
— Не рассчитал чуток, не подумал, что подо мной стёклышек быть не должно. Твоя правда. Но ведь мне скостят срок за чистосердечное, да, сержантик?
Простая пуговица, найденная мной на крыше, оказалась от штанов оборотня.
— Понятно, почему он так и не смог застегнуть их при задержании, — вспомнил комиссар.
На форменных брюках месье Вульфа действительно не хватало одной пуговицы, остальные были идентичны этой. Видимо, из-за особо повышенной волосатости он не мог носить штаны на молнии. Это была ещё одна неоспоримая улика.
«Покупателя», а может, и «заказчика» горгул не выдал, но нам и не нужно было так глубоко копать. Это уже дело окружной полиции, а мы свою задачу выполнили. Там их снова будут допрашивать и, может быть, узнают что-то новое. Мы составили короткие отчёты, а через несколько часов за обоими преступниками приехали два сержанта из округа. На словах они передали нам благодарность нашего высшего начальства, но высказав мягкое недоумение по поводу того, как часто у нас в последнее время совершаются преступления, на что Жерар блестяще возразил:
— Главное не как много у нас совершается преступлений, а за какой срок мы их расследуем. Согласитесь, на этот раз мы побили даже собственный рекорд скорости!
Парням нечего было возразить, они погрузили преступников в свой полицейский фургон и уехали.
— Брадзинский, загляните ко мне, — попросил шеф, заходя в кабинет и оставляя дверь приоткрытой.
Когда я прикрыл её за собой, он уже восседал в своём кресле, важный, как король-лев среди прайда.
— За все ваши волнения, сержант, и за ваш дедуктивный метод вы награждаетесь тремя днями отдыха! Только возьмите их, когда будет поменьше работы. Думаю, если ничего не случится, в начале следующего месяца.
— Спасибо, комиссар. — Я сдержанно поклонился и, больше ничего не сказав (пусть тоже хоть немного помучается), вышел.
В принципе я был доволен. Для полного счастья сейчас не хватало только одного. И едва я успел об этом подумать, как зазвонил телефон. Эльвира! Ну вот и оно, дождался, сама позвонила…
Пожалуй, я воспользуюсь тремя днями отдыха уже сегодня!
Глава 7
Наследство с душком
…Приближался день Люцифера Непьющего. Грустный семейный праздник, когда нельзя выпить ни капли пива, нельзя вообще продавать любой алкоголь, а его изготовление в домашних условиях строго наказывается. Положено пить сок, кофе, кокаиновую пепси и петь тихие семейные песенки о давних временах. Уличные гулянья не проводятся, походы в гости не поощряются, хотя бы один день в году все обязаны провести под собственной крышей в сентиментальной грусти и печали. Такое тоже нужно, обычаи на пустом месте не возникают…
У нас в стране почти все религиозные праздники посвящены Люциферу. В начале мая празднуется Люцифер Придержитель, потом Люцифер в Горе Скорбящим Постоянство, а день Люцифера Приблатнённого в середине лета отмечается так же, как День основания паризуанской полиции. Говорят, именно в те тёплые летние деньки тогдашнему мэру Парижска отдавило хвост проезжающей мимо графской каретой. Мэр безуспешно звал на помощь, но никто не откликнулся, а возница, обернувшись, еще и обхамил его, нахлёстывая лошадей. Тем же вечером в мэрии был торжественно подписан указ о задержании нарушителей порядка, регулировании правил дорожного движения и защите честных граждан от произвола властей любого уровня!
Именно эти функции и приняла на себя новорождённая паризуанская полиция. В фойе нашей академии до сих пор висит знаменитая картина, изображающая уважаемого чёрта в платье мэра, дующего на собственный хвост, и отъезжающую вдаль карету, которой прохожие бессильно грозили кулаками. Три волоска с того самого хвоста до сих пор хранятся как святые реликвии в кафедральном соборе Люцифера Приблатнённого. Лично я, как полицейский, скептически отношусь к их идентификации, но туристам такие вещи нравятся…
В участке на тот период было мало работы, поэтому Флевретти отпросился на долгий полдник. Он даже не пытался скрывать, что собирается использовать это время для встречи с очередной интернет- знакомой. Что ж, почему бы и нет? Всё равно особо делать нечего. Надеюсь только, что она не окажется, как в прошлый раз, толстым пожилым чёртом, пишущим из тюрьмы в Самсибаре, а потому, естественно, не явившимся на встречу. У капрала тогда был двухдневный стресс. Впрочем, он редко так надолго огорчается…
Жерар вообще ушел ещё до обеда. В участке оставались только мы с Чунгачмунком. Индеец явно
