которого были исключительно слугами церкви, несколько вестников друг с другом оружие скрестили. Об этом, само собой, по мере сил пытаются замалчивать, но правду скрыть трудно.
— С ума сойти! — Местная история определенно очень увлекательный предмет. Если настоящая, а не та, которая имелась в прочтенных мной книгах. — И чем все кончилось?
— Гетервильскими курицами, — хмыкнул друид. — Гетервиль — это деревенька, рядом с которой та битва произошла. В ней после прекращенного вмешательством свыше сражения буквально из ниоткуда появилась удивительно вкусная и яйценоская порода домашней птицы с немного светящимися перышками на крыльях. Ее сразу же сочли священной и по закону обязали жить лишь в монастырях для сугубо декоративных целей. Но тем не менее купить на черном рынке можно и по сей день, хоть это и считается серьезным преступлением.
— Это просто удачно выведенная каким-то магом-химерологом, видимо, сильно увлекающимся сельским хозяйством, порода, — слишком поспешно запротестовал Алистор. — И пускать ее представителей в суп действительно немыслимое расточительство! Из их перьев, являющихся прекрасными алхимическими реагентами, связанными со стихией света, можно готовить такие редкие лекарства, как…
— О, кстати, — оживился центурион и быстрым движением руки извлек откуда-то из ящика своего стола вещественное доказательство, оставленное выхлеставшим его вино святым, — оцени, какой мне сувенир выдали, чтобы я с этим темным ведьмаком, по совместительству наблюдателем морской богини являющимся, себя вел поласковее.
Как-как?! Поласковее? Ультимативно запихнуть в отряд смертников — это поласковее? Блин! Хочу грубости, цепей и тихую уютную камеру. Нет, лучше конечно же билет на свободу, но будем же реалистами и помечтаем о событии, имеющем хотя бы маленькую вероятность случиться.
— Настоящее, — ошарашенно пробормотал капеллан, рассматривая светящееся перо.
— А то! — гордо похвастался Глай Цекус с таким видом, будто сам его у святого выдирал.
— Рассказывайте, чего я еще не знаю, кроме того, что к вам прислали двух спесивых идиотов, сейчас кормящих червей, — вздохнул слуга Отца Времен и потянулся к бутылке. — И кто все-таки эти дамы?
К концу объяснений он нализался в зюзю и нетвердой походкой отправился осматривать доставшуюся по наследству от сменщиков-предшественников берлогу, шагая профессиональным противострелковым зигзагом.
— Наш человек, — одобрила священника Сандра, составившая ему конкуренцию по части уничтожения не слишком качественных спиртных напитков, столь нежно любимых центурионом, и, повесив на плечо давно уснувшую воспитанницу, отправилась по следам нового духовного наставника, коллегу которого только вчера насмерть засверлила. Надо бы узнать, кто ей такой шикарный протез сделал. Да и вообще, осталось ли от ее ордена хоть что-то способное представлять интерес для мага крови. Очень уж меня заинтересовал проведенный над женщиной эксперимент. Срок жизни в сто тридцать — сто сорок лет, из которых век тело остается не дряхлой развалиной, а машиной для убийства, это немного. Для мага. Но вот если таким образом улучшать простых воинов, из которых потом собрать армию…
— О чем думаешь? — пихнул меня в бок Амвросий. Старому друиду выпивка, казалось, была нипочем, и он остался даже трезвее меня, за все время едва-едва уговорившего полтора бокала вина.
— Как и положено могущественным злым темным магам, о захвате мира, — пожал плечами я.
— Хорошая шутка, — оценил друид, ибо сейчас меня к вышеназванным отнести было попросту невозможно. Оставим в стороне проблемы этики, но имеющиеся в наличии силы могут помочь если только при захвате курятника. Ну, пусть домишки какого-нибудь купчишки средней руки, все одно на эпическое событие не тянет. — Ты какие заклинания или ритуалы, способные защитить территорию от нежелательного проникновения, знаешь?
— Лишь самые простейшие охранные круги, — сознался я. Раньше резервов ауры хватало, чтобы ими очертить территорию дома с прилегающим к нему немалым участком земли, а потом ежедневно вливать в получившееся заклинание новые порции силы, способные разложить на составляющие десяток-другой человек. Сейчас же… себя-то такой защитой не огражу.
— Плохо, — закручинился Амвросий, а потом, окинув меня взглядом, добавил: — Хотя чего еще ждать-то? Для настоящего волшебства силенок мало, а использовать магию крови для подобного, все равно что алмазами гвозди заколачивать. Ладно, парень, смотри и учись, может, и пригодится чего в будущем. Глай, ты там в сознании еще? Пошли мы уже.
— Угу, — пьяно кивнул бравый вояка, сейчас бы согласившийся и с известием, что в борьбе света и тьмы победили хиппи, скурившие на фиг все мироздание.
— А вы меня друидизму подучить не сможете? — уточнил я, шагая вслед за магом, вышедшим из кабинета центуриона и сейчас идущим к выходу из казарм.
— Чтобы силами природы управлять, склонность особая нужна, — покачал головой Волиус. — С ней или родиться надо, или ритуал особый пройти, со священным древом породнившись. Мне вот повезло: отец с матерью маги природы оба были, потому и сил после изгнания из круга не лишился, ослаб только.
— А как это связано? — не понял я.
— Да просто, — пожал плечами старый маг. — Дерево, с которым связь духовная установлена, срубают и все дела. Приток энергии от него прекращается, можешь лишь на себя рассчитывать и получаешь не самое слабое искажение ауры, вполне сравнимое с родовым проклятием вдобавок. Вылечиться, правда, можно, но сложно.
— А заново ритуал произвести? — Мне по-прежнему было ничегошеньки не понятно.
— Сразу видно, ты из очень дальних краев, где о магии природы и слыхом не слыхивали, — хмыкнул друид. — Священное древо — это что, по-твоему? Береза? Дуб? Ясень?
— Мне казалось, любое подойдет, но лучше всего меллорн, — припомнил я.
— Неправильно тебе казалось, — вздохнул Амвросий. — Только он один и годится в дело. А они наперечет и растут лишь в священных рощах эльфов, часть которых, правда, остроухим давно не принадлежит. Во всех остальных случаях, разумеется, тоже будет эффект, но… чтобы получить достаточно сил хоть на какую-нибудь магию, надо будет вступить в родство едва ли не с целой пущей! А ведь его еще и поддерживать надо периодически. Это же годы непрерывных ритуалов на одном месте с редкими минутами отдыха и невозможностью далеко удалиться от выбранного места! А если пожар? Смерч? Лесорубы? Каждая сломанная ветка будет словно удар по яй… по чести и достоинству. Да какой дурак на такое вообще согласится?
Я тактично промолчал. Пару лет назад, в бытность свою обычным человеком, мирно проживающим на матушке Земле, за такую возможность согласился бы отдать если не руку, так почку. Желательно, правда, чужую, но все равно. Интересно, а если провести ритуал этого сродства над достаточным числом каких- нибудь сосенок и подождать пять минут, это будет считаться достижением былого могущества? Главное, чтобы ставшую практически родной темную силу вернули, а потом шел бы этот друидизм лесом!
Амвросий, достигнув небольшого барака, внутри которого уже давно скрылись захмелевшие представительницы прекрасного пола, постоял немного с задумчивым видом, а потом и вовсе закрыл глаза, начав дышать нечасто и размеренно. То ли уснул стоя, то ли медитирует. Изменений в ауре почему-то не видно, а потому, как ни странно, более возможен первый вариант. Хотя второй-то логичнее.
Не зная, что делать, я огляделся по сторонам. Легионеры с арбалетами привычно смотрели, как работают заключенные, успевшие весьма основательно вгрызться в мерзлую почву. Рядом с котлованом высились штабели бревен, досок и кирпичей, вероятно, привезенные для строительства церкви. Интересно, учебный легион, по идее, явление временное, так зачем же в таком месте размещать храм? У стройматериалов обнаружились и некие личности гражданского вида, очевидно, архитекторы или какие-то другие квалифицированные специалисты, среди которых, к моему удивлению, были Весло и Фреддо. Главарь бандитов и толстый волшебник что-то жарко обсуждали, обращая на собравшихся вокруг людей внимания не больше, чем на редко падающие с хмурого неба снежинки. Преступник очередную посылку с воли получил, а обычно крайне застенчивый и пугливый толстяк, ошалев от недоедания и тюремной пищи, вознамерился ее сожрать?
— Ну, заметил чего? — оборвал мои размышления толчок. Амвросий вышел из своего странно- созерцательного состояния и теперь смотрел на меня, дожидаясь ответа.
— Нет, — честно сознался я, разглядывая покрывало из мха, укутывающего стены барака и даже его крышу. Когда он появился, непонятно. — А можно еще раз показать?
