внимание на своем оппоненте, которого до того держал где-то в поле периферийного зрения.
Длинный, худой как жердь, на костистом лице желваки играют так, словно пытаются вперед длинного носа вырваться, одет во что-то зеленое. Ни дать ни взять Буратино. В голове, во всяком случае, точно опилки, иначе бы заметил, что все солдаты как минимум перевязаны. Кассандра уже давно велела заботиться о них по мере возможности, чтобы завоевать симпатию мелких командиров, ценивших своих подчиненных, с которыми регулярно общались. И результаты такой политики имелись. По крайней мере, немножко контрабандного оружия, кое-какие медикаменты и поставки не самой плохой еды выторговать удалось.
— Да я вас! — Чувство опасности заставило метнуться в сторону, и там, где только что находились мои ноги, земля вскипела, будто разрываемая изнутри кротом-мутантом. Но никаких аномальных животных в мерзлой почве не оказалось, вместо них наружу высунулись толстые узловатые побеги, зашарившие вокруг и цепко схватившие раненого, над которым я едва успел наклониться.
— Останови свои сорняки! — потребовал я от друида, напрягаясь и перерезая несколько растительных канатов бичом священной воды.
— Демон, да не того! — Подстегнутые чарами растения выпустили раненого, наполовину уже погребенного под землей и, кажется, не совсем живого, после чего поползли в мою сторону. Драться было глупо, так как приблизившиеся, чтобы собрать своих раненых, легионеры, а в особенности их маги, могли понять самозащиту неправильно, а потому пришлось спасаться бегством.
— Чтоб тебе с ордой голодных людоедов-вегетарианцев повстречаться, — пожелал я магу природы, передвигаясь скачками, достойными гепарда, которому под хвост для пущего ускорения прилепили перцовый пластырь.
Ручная и очень агрессивная флора за мной, к счастью, не успевала, но зато она отрастила на себе нечто вроде цветков подсолнечника, стреляющих какими-то семечками. Острыми. Штук шесть, во всяком случае, уже засели в ягодицах и спине, а крови пришлось изрядно постараться, чтобы вытолкнуть их из организма наружу. Живые метательные снаряды, кажется, сопротивлялись и пытались уцепиться за плоть спешно отращенными корешками.
— Не уйдешь! — раздался сзади пронзительный, словно пароходная сирена, вопль, и друид поспешил за мной, оседлав какую-то непонятно откуда взявшуюся корягу, словно скаковую лошадь.
— Настырный попался, паразит, — оценил я, ускоряя собственный метаболизм до предела. Кровь текла по телу раз в пять-шесть быстрее положенной нормы, разнося кислород и выплеснувшиеся в нее гормоны, грудь заходила ходуном, а ноги со стороны, наверное, должны были смотреться размазанным пятном, так часто они мелькали.
Меня пытались догнать и швырялись в спину какими-то заклинаниями, одно из которых даже попало и вызвало резкую интоксикацию организма какой-то дрянью, от которой помутилось в голове, но, к счастью, татуировка на щеке помогла справиться с отравой. Отстал невесть с чего разбушевавшийся друид едва ли не у ворот лагеря, да и то, наверное, просто побоялся попасть в ловушку на чужой территории, да еще и в отрыве от легионеров, ближайшие из которых находились за пару километров.
— Ни черта не понимаю, — признался сам себе я, вламываясь в кладовую и начиняя пожирать продукты, расход сил и запасов в организме оказался просто чудовищен, пришлось спешно восстанавливать потраченное. Вообще-то на двери был замок, но для человека, способного пользоваться телекинезом и собственной кровью, принимающей любую форму, простая механическая поделка — это едва удостоившаяся мимолетного взгляда преграда. — Чего он так на меня взъелся? Или убийцы Кассандры стали действовать тоньше и решили для начала избавить ее от преданных помощников, постоянно путающих им карты?
— Жрешь, тунеядец? — В дверь, спустя полкаравая хлеба и здоровый шмат сыра, где-то на килограмм, а может, даже и чуточку побольше, просунулась злорадно скалящаяся физиономия Сандры. — Подрываешь боеготовность лагеря и собираешься устроить продовольственный кризис?
— Сама такая, — ответил я, проглатывая очередной кусок. — И чего этот любитель цветочков и зелени на меня так взъелся ни с то ни с сего?
— Видимо, узнал, что мы были в достаточно хороших отношениях с Волиусом, — пожала плечами воительница, ловко поддевая обрубком руки остатки каравая. Когда в ее целой ладони появился нож, понять оказалось решительно невозможно, но спустя несколько секунд у мутантки был гладко отрезанный ломать хлеба. Подобную же операцию она проделала с сыром. Впрочем, после того как я увидел, как она вяжет, неведомым путем умудряясь без пальцев не только удерживать спицу на гладкой вроде бы коже культи в одном положении, но и совершать ею достаточно ловкие движения, удивляться любым мелким фокусам от источенной гнойниками женщины стало попросту глупо. Интересно, может, она неосознанно пользуется какой-нибудь формой телекинеза. — Ну и решил, мол, друг моего врага — мой враг, а значит, неплохо бы его пустить на удобрения. А может, просто дурак молодой, обучение в своей священной роще едва закончивший и в большой мир недавно выбравшийся.
— Мне в общем-то его личные проблемы глубоко безразличны, — решил я, внимательно изучая остатки трапезы и прислушиваясь к собственному желудку. Пожалуй, хватит. Режущего чувства голода больше нет, места внутри организма тоже. — Скажи лучше, сколько сегодня убитых и раненых вышло, учитывая, что главный целитель был вынужден спасаться бегством. И где Кассандра?
— Ну, девочка сейчас пытается доказать офицерам, что не ее люди приделали ноги двум мечам и четырем кинжалам, таинственным образом пропавшим у солдат во время учений, а лучше поискать их по заначкам у интендантов и гарнизонных куртизанок, — хмыкнула воительница и извлекла из своих кожаных штанов, довольно плотно обтягивающих ноги, короткий гладиус. Затем второй. Ножи-переростки с двухсторонней заточкой, имевшие практически такую же форму, но меньшие размеры, обнаружились там же. — А вот с людьми плохо. Четырнадцать отправились к Отцу Времен или демонам в зависимости от своего поведения при жизни, да еще почти пять десятков сильно изметелены и встать на ноги смогут денька через три.
— То есть когда я всех вылечу. — Мое предположение было встречено утвердительным гыгыканьем. Более внятно ответить мутантке, в молодости немало общавшейся то ли с контрабандистами, а то ли с ворами, помешал свежесделанный бутерброд. — А что насчет плана «делай раз, делай два, делай ноги»?
— Сложный вопрос, — созналась Сандра. — Ты уверен, что нас не подслушивают?
Я как мог просканировал окружающее пространство и утвердительно кивнул. В магическом зрении вокруг не было видно ничего живого. Вероятно, мутантка по мере способностей повторила мой забег до лагеря, далеко обогнав остальных заключенных.
— У нас еще есть время, но вряд ли много. — Веселье из голоса много повидавшей воительницы не исчезло даже сейчас. — Я думаю, надо прорываться через две ночи на третью, сразу после того, как вернется манипула наказания. Если вернется, конечно. Предыдущим двум это, если помнишь, не удалось.
— Нас станет меньше на десять человек, — да уж, вот и наступило время, когда человеческие жизни оцениваются при помощи банальной арифметики. — Но зато все, кто пострадал сегодня, придут в норму. Сейчас же синяков и шишек нет лишь у редких счастливчиков, а в бою толпа охающих от боли инвалидов будет стоить немногого.
— Плюс конные арбалетчики, которые будут охранять лесок, а учения намечены именно там, вымотаются, — добавила Сандра. — И их лошади тоже. В легионе же таких много быть не может, сотня, максимум полторы-две, они не основное боевое подразделение, а исключительно разведывательное.
— А нас остался охранять всего один легион? — уточнил я.
— В прошлый раз были офицеры от трех, — пожала плечами воительница. — А сейчас только все носили на плечах одинаковые эмблемы. Если же и за смертниками приедут только из одной воинской части, то все, пора действовать. Пока еще можем. А то кто знает, вдруг армейцы решат прорепетировать штурм крепости, используя в качестве учебного пособия наш хлипкий частокол, да еще выдадут указание пленных не брать?
— А у нас есть гарантии, что этого не случится сегодня же ночью? — удивился я.
— Некоторые, — кивнула воительница на полки, где еще оставались продукты, уцелевшие после последнего завоза продовольствия. — Нам все-таки выделили провиант еще на некоторое время, пусть
