Несмотря на то что Корчак изначально не собирался останавливаться в Иванкине, в деревне он застрял на целых три дня. И причин этому было две: подгонка амуниции параллельно с увеличением багажа знаний, к тому же затяжной дождь сделал дальнейшее путешествие если не невозможным, то очень неприятным.
Деревенские Андрею старались не надоедать и только иногда, встречая на улице, приветливо махали руками. Чаще всего это были молодые женщины. Все как всегда — даже строгие приказы старосты не надоедать гостю любопытным и одиноким представительницам прекрасного пола были побоку.
В первый же день Корчак на пару со старостой посетили кузню. С обрезом Остап справился в считаные минуты, но сразу отдавать не стал, а что-то укрепил в рукояти, смазал механику и даже выгравировал на стволах какие-то узоры.
Андрей сначала хотел возразить, а потом передумал — узоры были действительно красивыми, и видавшая виды вертикалка, даже в урезанном виде, стала какой-то таинственно-грозной.
В свою очередь Степан Егорыч, сноровисто орудуя шилом, прямо на глазах гостя смастерил набедренную кобуру для обреза. Кроме того, он укрепил походные берцы вкладками на носках. Когда Андрей распаковывал ружье, на глаза старосты попал эльфийский клинок. Старик не стал ни о чем расспрашивать, но на следующий день принес хитрую упряжь с наспинной подушкой, которая позволяла не только носить меч за спиной, но и надевать поверх всего этого рюкзак, причем без малейшего стеснения для движений.
В общем, Егорыч старался как мог, он сам предложил пополнить боезапас Корчака и не только добавил от себя два десятка патронов с медной картечью, но и перепаковал тот десяток, что остался у гостя от встречи с плешивым бандитом.
Практически весь второй день заняло обучение разделыванию всякой живности и приготовлению блюд в походных условиях. Одетый в старый спортивный костюм, Андрей орудовал ножом в сарае старосты, за один день лишив жизни кабанчика, пяток кролей, десяток кур и еще какую-то крысу, которую хозяин назвал нутрией. За всем этим смертоубийством внимательно наблюдала хозяйка, и судя по тому, как его кормила Микулишна, она планировала запихать в гостя все, что он наубивал.
Приведенное в порядок огнестрельное оружие Андрей все же решил спрятать. Впереди его ждали людные места, и вызывать лишнее внимание ему не очень-то и хотелось. Обрез и «винторез» легли в рюкзак. Под «гюрзу» Микулишна придумала удобную холщовую сумку, в которую пистолет можно было как мгновенно спрятать, так и оперативно достать. А для передвижения по людским поселениям Андрей из трофеев недавней войны присмотрел себе арбалет. Машинка была аккуратной, небольшой, но достаточно мощной. К арбалету прилагалось три десятка коротких болтов и «семейный» ключ для разборки.
«Неплохое приобретение — и в глаза не бросается, и экономия патронов будет», — логично решил для себя Корчак.
Три дня, наполненных покоем, вниманием и очень вкусной едой, пролетели как один. Дождь закончился еще вечером, а наутро над деревней встало приветливое весеннее солнце.
Провожать Корчака вышла вся деревня, но к самому герою были допущены только староста с женой и сверкающая большим фингалом девушка. Леша топтался чуть поодаль вместе с Остапом и Ванькой.
— Ну что, Андрюша, раз решил, давай прощаться, — вздохнул староста и подал Корчаку свою жилистую руку.
Микулишна, как обычно, обошлась без лишних слов, а просто подошла, взяла Андрея за уши и, нагнув его голову, поцеловала в макушку.
«Далась ей эта макушка», — ворчливо подумал герой, но ему все равно было очень приятно. Настолько приятно, что на глаза навернулись слезы и сильно захотелось остаться. Тут же внутри кольнуло морозной иглой, он как-то вяло махнул остальным и, сморгнув непрошеные слезы, решительно пошел по засыпанной гравием дороге.
На стоянку Андрей встал только ближе к вечеру. Вначале он опасался, что не сможет делать больших переходов, но тело быстро вспомнило навыки длительного путешествия к схрону, да и зимние вылазки в лес тоже давали о себе знать. Отъевшийся на деревенских харчах организм время от времени требовал подкормки, и Корчак утешил его куском мясного пирога, уложенного в пошитую старостихой сумку. На дне той же сумки лежала укомплектованная глушителем «гюрза». Нести сумку было не очень удобно, но конспирация того стоила. На виду Андрей держал только взведенный арбалет и висящий на поясе нож.
Лагерь он оборудовал очень быстро, и через несколько минут немного сыроватый сушняк затрещал в походном костре. Перед выходом староста хотел одарить гостя палаткой, но Корчак отказался: его собственный походный опыт говорил, что можно вполне обойтись термопленкой и плащ-палаткой. Но старик все же нашел что подарить спасителю, и сейчас Андрей сидел на очень тонкой, но позволявшей не отморозить задницу даже на снегу подстилке. На ней же он и собирался ночевать.
Притороченный к рюкзаку объемистый сверток с едой таил в себе много приятных сюрпризов. Там были и домашняя колбаса, и одуряюще пахнущий паштет, и десяток вареных яиц. Зеленый лук и соленые огурцы разнообразили походный рацион, добавляя организму необходимых витаминов.
Поужинав, Андрей потратил полчаса на занятия языком эльфов. При этом он использовал только написанные от руки словари — питание смартфона, несмотря на наличие солнечной батареи, стоило беречь.
После занятий он взялся за карту и наметил свой дальнейший путь. Завтра предстояло идти вдоль шоссе, а вот послезавтра Корчак решил заглянуть в Брянск. Здравый смысл, конечно, предупреждал его о том, что заходить в крупный город опасно. Но если он не сможет противостоять тем опасностям, которые эльфы оставили в разрушенном человеческом поселении после своего ухода, то в их логово соваться вообще не имело смысла.
Прослеживая на карте дальнейший путь, Андрей вдруг понял, что совершенно не волнуется. Ему всегда нравилась дорога, и не суть важно, как передвигаться — главное, что один отрезок жизни уже закончился, следующий еще не начался, а посредине период покоя, когда ни о чем не нужно волноваться. Вот и сейчас — Корчак отправился в самоубийственный поход, а его прошлая жизнь исковеркана. Но первое — это будущее, а второе, хоть и болезненное, но прошлое. А между ними — дорога, совсем другая жизнь.
Следующий полдень Андрей встретил посреди широкого, на шесть полос, шоссе, которое вело к славному городу Брянску. Некоторое время он шел по совершенно пустынному дорожному полотну, но ближе к городу начали изредка попадаться машины. Некоторые из них были практически целыми, а от многих остались только обгоревшие рамы.
Когда солнце потихоньку начало клониться к горизонту и путник уже подумывал о ночлеге, вдалеке показался хвост огромной пробки. Подумав, Андрей решил посмотреть на скопление машин поближе, а уж потом свернуть в одну из отходящих от шоссе рощ.
Чем ближе он подходил к автомобильной пробке, тем ярче перед ним вставала картина постигшего человечество Армагеддона. У себя в городе путешественник видел только уничтоженные магией склады и дома, мертвые люди ему попадались нечасто. И вот теперь он узрел весь ужас последствий смешения чужой магии и человеческой паники.
Машины стояли ровными рядами, и только в некоторых местах были видны последствия столкновений, а с остальными поработали маги эльфов. Но самым страшным было не зрелище взорванных автомобилей, а россыпи скелетов в истлевших одеждах. Трагедия разыгралась еще осенью, до первых морозов тела успели разложиться и пострадать от стервятников, но даже спустя полгода тяжелый запах все еще витал в воздухе.
Андрей шел по обочине, не находя в себе сил оторвать взгляд от кошмарных картин. Вот к спущенному колесу седана прислонился скелет с остатками кожи на лице и женской куртки на теле, пытаясь прикрыть собой два маленьких скелета. Вот скелет с развороченной грудной клеткой, вытянувшись в струнку, лежит на крыше милицейского «мерседеса». На скелете остатки формы, и Корчак явственно представил, как стоявший на крыше милиционер старался достучаться до замутненного паникой мозга людей. В ответ он получил пулю от такого же, как и сам, человека.
Постепенно картина зверства человеческого переходила в последствия зверства эльфийского. Иногда попадались расплавленные до состояния лужи машины, выбитые в асфальте лунки и оплывшие скелеты, а
