— Потому что лучше всего мандрагора растет на мужском семени, а под виселицами его всегда много, вот!
Энди раскрыл рот, чтобы объяснить, почему его там много, но Николь успела опередить:
— После тебя получился бы неплохой урожай. — Она даже взгляда от травы не оторвала. — Попросить что ли, Люка, чтобы он тебя повесил?
Если Энди и испытал разочарование, то виду не подал. Он уж было открыл рот, чтобы сказать что-то еще, когда я решил себя обнаружить. Вернее, под моей ногой скрипнула доска, и мне пришлось сделать вид, что я только что пришел. Энди с опаской посмотрел на Николь — вдруг пожалуется? Вообще-то, если девушка и на самом деле это сделает, я найду, как его наказать. Вешать, конечно же, не буду, разве что за ноги, но что-нибудь придумаю обязательно. Энди, убедившись, что Николь жаловаться не станет, обратил свой интерес уже на меня:
— Ну, капитан, когда отчаливаем из Чеджура?
— Завтра с утра. Вечером думаю сходить в город. Составишь мне компанию?
Одновременно я поглядывал на Николь — вдруг и она проявит к моим словам интерес? Конечно, в этом случае мои планы на вечер очень изменятся, но даже просто прогуляться с Николь по городу под ручку нисколько не хуже тех развлечений, на которые я рассчитывал в Чеджуре. Увы, она не обратила на мои слова никакого внимания.
В город мы отправились уже под вечер. Навигатор Рианель от моего предложения вежливо отказался, Лард не пьет ничего крепче пива, Родриг сослался на срочную работу, так что нас оказалось всего трое — Гвен, Энди и я.
Я отверг предложение извозчика довести нас до центра Чеджура — хотелось прогуляться пешком. Ногами и без того приходится ходить мало — на палубе «Небесного странника» особо не разгуляешься. Ну а если случится так, что нас завалят заказами, на что я очень рассчитывал, то гулять по земле вообще станет некогда.
По пути в центральную часть Чеджура шедшие сзади Энди и Гвен разговаривали о Коллегии. Всю дорогу до лучшей корчмы городка, так и называющейся — «Гордость Чеджура», Энди пытался убедить Гвена в том, что он сам отказался от предложения стать ее частью. Гвен над ним надсмехался, называя Эи, и утверждал, что из Энди получился бы неплохой окудник — они, мол, все врать горазды о своем небывалом могуществе, так что он среди них не затерялся. Я же раздумывал над тем, действительно ли взгляд той миленькой молочницы, повстречавшейся нам еще на самой окраине Чеджура, был призывным, или сейчас все женские взгляды мне будут казаться именно такими?
Как я уже упоминал, Чеджур — городок небольшой, и храм Создателя и Богини-Матери в нем единый. Находится он рядом с городской ратушей, а, как раз напротив, через площадь, и расположена корчма «Гордость Чеджура».
Войдя в корчму, Энди скептически скривился: мол, тоже мне, нашли чем гордиться, бывают заведения и пошикарнее. Но вслух благоразумно произносить ничего не стал: общий зал оказался почти заполнен, а присутствующий в нем народ — навеселе, хотя и в разной степени.
И чего, спрашивается, кривиться? Чистенько, и запах вполне себе аппетитный. В конце концов, мы наведались сюда не для того, чтобы отведать немыслимых яств. Когда Амбруаз в хорошем настроении, готовит он так, что язык проглотишь. А когда в неважном, что с ним случается крайне редко, — просто очень вкусно.
Мы заняли стол, рассчитанный минимум на шестерых человек. За ним, наверное, вся команда «Небесного странника» поместилась бы. И не потому, что других свободных не оказалось, — просто в «Гордости Чеджура» не оказалось маленьких столов.
— Так, а что у нас тут насчет женщин? — огляделся по сторонам я.
Чеджур ведь не только своими медами славится, благо Джурские леса рядом, а в них раздолье для бортников. Вон они, кстати, бортники, за такой же стол, как и у нас, ввосьмером умудрились усесться. Так вот, помимо медов Чеджур еще свободными нравами похвастать может. До сих пор помню рассказы матросов с «Орегано», хотя и давно это было. Теперь-то я понимаю, что они через слово врали, но тогда слушал с раскрытым ртом — вот она, взрослая жизнь!
В нашем герцогстве вообще нравы не такие строгие, как, например, в соседнем с ним Эгастере. Казалось бы, всего-то пролив Срединного моря их и разделяет, а там все по-другому. Рассказывают, за один неосторожный взгляд на эгастерку можно такими неприятностями обзавестись! Но, по крайней мере, наши женщины в мужской одежде не ходят, как у них зачастую принято.
Вообще-то мне не хотелось провести ночь с одной из тех, для кого ублажить мужчин — работа, не до такой уж степени мои мысли женщинами заняты. Я еще раз прошелся взглядом по наполненному гулом голосов залу корчмы и даже вздохнул от сожаления — вряд ли мне сегодня вечером повезет. Все женщины либо не в моем вкусе, либо со своими мужчинами, либо, судя по их равнодушным взглядам, не в их вкусе я. Удивительно, но такое тоже бывает.
В общем, не повезло так не повезло — взгляда остановить не на ком. Разве что служанка, принесшая за наш стол переполненный поднос со всякой всячиной и главное — очередной длинногорлый кувшин с местным медом. Вот с ней-то точно у меня дело бы выгорело, одного взгляда хватило, чтобы понять — опыт есть. Но почему-то я в последнее время всех женщин с Николь сравниваю, и почему-то сравнение всегда не в их пользу. Ладно, посидим, подумаем, время еще есть.
Я в очередной раз отхлебнул из наполненной медовой пенистой брагой деревянной кружки и прислушался — о чем это там Энди рассказывает Гвену?
— …и тогда она сказала, что нам пора расстаться. Представляешь, Гвен, так и сказала! Мне сказала. А я ведь был готов ради нее на земле остаться, навсегда.
Судя по его заплетающемуся языку, Энди уже успел набраться. Быстро же у него получилось! Никогда раньше я за ним такого не замечал. И всего-то второй кувшинчик начали…
— И что было дальше? — вполне сочувственно поинтересовался Гвен.
«Хороший все-таки Гвен человек, — подумал я. — Знает, когда можно пошутить, а когда его шутки совершенно неуместны».
— А ничего. Больше я ее никогда не видел. Правда, встретил один раз земляка, и тот рассказывал: замуж она вышла за сына мельника, детишек у них трое уже тогда было, а сейчас и не знаю, сколько… — Энди вздохнул, надолго приложился к кружке, вытер ладонью рот и продолжил: — Но понимаешь, какая штука, Гвен. Встреть я ее сейчас, и скажи она мне — останься, и я останусь. И детей ее своими считать буду. И-э-эх! — протянул он, решительно осушив кружку до дна.
Нам только и осталось что его поддержать.
— А скажи, капитан, — обратился Энди уже ко мне, — вот если бы ты встретил такую женщину, о которой мечтал всю жизнь, смог бы ты ради нее бросить все?
Глаза Энди смотрели на меня требовательно. Сейчас, на земле, мы почти равны. Равны до того момента, когда корабль не взмоет в небеса. На корабле я капитан, и любое мое слово закон, и там уже не будет дела до того, что я знаю Энди ровно столько, сколько моя жизнь связана с небом. Что однажды он спас мне жизнь и что, если бы не он, не сидеть мне здесь, в корчме Чеджура. Энди тоже все понимает отлично, и ему в голову не придет сказать что-нибудь подобное там, на палубе «Небесного странника». Но это на палубе, а сейчас мне необходимо ответить.
Плюнуть на все, чтобы остаться рядом с любимой женщиной? Небо, мечты и все остальное? Конечно, все в этой жизни имеет свою цену, и если передо мной станет выбор… Умеет же он задавать вопросы, на которые очень сложно ответить, а отвечать надо!
— Не знаю, Энди. Честное слово не знаю. Наверное, у меня просто не было такой ситуации, и потому я не знаю. Знаю одно: мне очень не хочется в нее попадать.
За соседним столом раздался игривый женский смех, славный такой, от него даже мурашки по спине пробежали. Обернувшись, я обнаружил, что обладательница славного смеха и сама выглядит замечательно. Роскошная грива темных волос, перехваченная на лбу тонким золотым обручем с синим, искрящимся камешком. Огромные глаза, черные и многообещающие. И глубокий вырез, где от смеха колыхалось то, за что так и хочется взяться, чтобы почувствовать приятную упругость.
Но не мне этот смех предназначен, да и пялиться на красотку долго нельзя, потому что рядом с нею и
