— Садись, десятник Василий!
— Слушаюсь, господин старшина!
Левая бровь Нинеи поползла вверх, Красава же и вообще: вылупилась, приоткрыв рот. К ней-то Мишка и обратился тоном эдемского Змия Искусителя:
— Может, все-таки, с гостинцев начнем?
Рот захлопнулся, вопросительный взгляд обращен к бабке.
— Потом, Мишаня, говори.
— У меня два поручения. Первое — от княгини Ольги Туровской. Велено передать тебе Нинея Всеславна, поклон от Беаты.
— Благодарствую, будешь еще в Турове, передай, что помню ее, и люблю.
— Ольгу или Беату?
— Обеих. Скажи еще, что редко весточки шлет, можно бы и чаще, а увидеться и совсем хорошо было бы.
— Передам в точности, но не могу сказать когда.
— Не к спеху. — Нинея снова выпустила на лицо «улыбку доброй бабушки». — Ну, спрашивай, вижу же, что, как на иголках сидишь.
— Не говоришь, значит, не нужно. В чужие дела нос не сую.
— Взрослеешь, Мишаня. Давай тогда второе поручение.
Мишка положил руку на плечо Роське.
— Помоги-ка встать.
Роська вскочил, помог Мишке утвердиться на одной ноге.
— Лавку отодвинь, мешает.
Роська сдвинул лавку, прислоненные к ней костыли с грохотом упали на пол.
Опираясь на плечо крестника, Мишка отошел от стола, перебросил левую руку с плеча Роськи на локоть и поклонился, коснувшись пальцами правой руки пола.
— Светлая боярыня древлянская, Гредислава Всеславна! Моими устами обращается к тебе воевода Корзень!
За столом, гордо выпрямившись, сидела та самая ВЛАДЫЧИЦА. Величественная, надменная и…
Рядом с Нинеей, словно зайчишка, навостривший уши, застыла столбиком Красава. Роська, кажется, вообще забыл дышать. Мишка прокашлялся враз пересохшим горлом.
— Принимая на рамена свои попечение о воеводстве Погорынском, воевода Корзень признает за тобой, боярыня Гредислава Всеславна, достоинство древнего боярского рода, право на земли и иные владения, право на боярское знамя, право власти над людьми, боярский суд и иные права и привилегии, унаследованные тобой от славных предков твоих. Так же и право на передачу всего поименованного по наследству.
Для надлежащего поддержания боярского достоинства твоего, боярыня Гредислава Всеславна, воевода Корзень передает тебе во владение десять холопских семей, коих ты вольна принять или не принять.
Для исполнения тобой боярской обязанности содержания воинской силы, воевода Корзень ПРОСИТ тебя, боярыня Гредислава Всеславна, принять на своей земле и взять под материнское попечение воинскую школу и Младшую стражу, старшиной коей имею честь быть я — старший внук воеводы Корзня — Михаил.
Мишка снова поклонился, коснувшись пальцами пола и выпрямился, стараясь выглядеть столь же достойно, как и Нинея.
— Благодарствую старшина Михаил. Хорошо исполняешь поручение воеводы.
— Передай воеводе, что я оценила его вежество, приличные слова и доброе ко мне расположение. Однако же забота воеводы Корзня о поддержании моего достоинства видится мне излишней. О сём я способна позаботиться и сама.
Скажи так же, что оценила я и мудрость его первых шагов на воеводском поприще, а так же о том, что радует меня его правильное понимание прав, обязанностей и положения боярства среди прочих сословий. Особо радостно видеть такое понимание в столь юном роду, ничем, кроме воинских дел, себя пока не прославившем.
Обещаю обдумать слова воеводы Корзня со всем приличествующим тому тщанием. О решении своем извещу воеводу воблаговремении.
— Передам все в точности, матушка боярыня. Благодарствую на добром слове.
Мишка поклонился третий раз. Роська вдруг шумно сглотнул и перевел дух, видать, и правда затаил дыхание.
— Присядь, старшина Михаил… — Нинея царственным жестом указала на лавку, с которой только что встали ребята. — …и ты, десятник.
— Расскажи нам, старшина Михаил, о воинской школе и Младшей страже. Дело это для нас новое, непривычное.
— Младшая стража — дело не столько новое, сколько забытое. Когда сто лет назад наша сотня пришла в эти места…
Мишка старался держать спину и голову так же, как и Нинея, но очень скоро почувствовал, что это не такое простое дело. Кроме физического неудобства и быстро наступающей усталости, он ощущал еще и психологический дискомфорт — его поза была явно искусственной, в то время, как Нинея выглядела совершенно непринужденно.
Кроме того, все время приходилось следить за руками, а Нинея как-то умудрялась положив одну руку ладонью на стол производить впечатление, будто рука лежит на подлокотнике кресла. Самым же обидным было то, что и Красава, по-видимому, чувствовала себя совершенно свободно. Даже бровью не повела, когда старуха положила ей руку на плечо.
—
— Благодарствую, старшина Михаил, много ты нам интересного поведал. Чаю, шумно тут у нас станет, если воинская школа появится. По правде сказать, старикам молодые голоса всегда в радость, приятно, когда своими глазами продолжение жизни видишь. Однако же, время позднее, не откажешься ли, вместе со своим десятником, разделить с нами трапезу?