Отрок. Ближний круг (Часть 7-8)

— Ладно, с этим потом. Дальше давай.

— А что дальше? — Кузька снова полез в подсумок за орехами. Вот семь с половиной десятков лесовиков, а вот полтора десятка купчишек. Всего получается сто тридцать два человека. Мало нас. Остальные либо уйдут, либо чужие.

— И какой же вывод?

— Вывод? Ну… наших тридцать восемь, но надежных только два десятка, вместе с нами. Пятнадцать весной вернутся в Туров, двенадцать уйдут к боярам, семьдесят четыре… не знаю — нинеины они.

«И тут одни подсчеты, а я-то на тебя Кузя надеялся… неужели так никто и ничего? Обидно, блин!»

— Ну хорошо, господа Совет, разговариваем мы долго, и кое-что важное уже решили.

Как Мишка и ожидал, ответом на это заявление стали удивленные взгляды, а Демьян даже переспросил:

— Это чего же мы такое решили?

— Первое, что мы решили — Воинская школа есть семейное дело Лисовинов. Во главе воинской школы стоит старшина Младшей стражи, то есть, я, а при мне, для помощи, вы — господа Совет. И на будущее, впредь и навсегда утверждаем: во главе воинской школы должен стоять природный Лисовин, а в Совете думать могут только родичи. И название «Совет» — для посторонних, а мы себя понимать должны, ка ближний круг — собрание ближников. Возражения есть?

Возражений не последовало, но по всей видимости не только потому, что все были согласны, а потому, что большинству было совершенно непонятно: для чего надо так торжественно оглашать очевидную истину?

— Если возражений нет, предлагаю проголосовать!

— Чего сделать? — Кузька от удивления сунул горсть орехов мимо подсумка и они дробно застучали по полу.

— Тот, кто с оглашенным мной решением согласен, пусть поднимет руку. — Пояснил Мишка. — Ну, кто согласен?

«Вот так-то! Принято единогласно, бурные аплодисменты, переходящие в овации, все встают… и далее по тексту отчетов о последних съездах КПСС».

— Минь! — Кузька все не мог успокоиться. — Чего это ты тут устроил?

— Поздравляю, господа Совет! Вы только что приняли первое решение. Завтра я составлю об этом грамоту, и все вы скрепите ее своими подписями. Сей день будет считаться днем рождения Воинской школы и каждый год мы будем его праздновать!

Пока «господа Совет» переваривали услышанное, Мишка продолжил:

— Второе решение, которое мы сегодня приняли, гласит, что первейшей нашей задачей является — доказать, что Воинская школа затея стоящая. И для этого школа должна быть такой, чтобы бояре и купцы сами нам отроков на обучение присылали. Так?

— Охренеть… школу родили! — пробормотал Илья.

«Не торопиться, сэр, они еще первое свое решение не переварили. Надо дать возможность обменяться мнениями или задать вопросы».

— Кому-то, что-то непонятно? Спрашивайте, не стесняйтесь — дело новое, непривычное, лучше сразу все оговорить. Для того и Совет!

«Ну, господа Совет думайте, спрашивайте, возражайте, только не сидите молча! Ради бога, ребятки, не обломайте мне все в самом начале — я же первую собственную легитимную структуру создаю! Прекратите психовать, сэр Майкл, все срастется, положение у вас беспроигрышное. Самый лучший, самый эффективно действующий закон — юридически закрепленный обычай. Прецеденту создания Младшей стражи около ста лет, Воинская школа лишь формализация одной из функций Младшей стражи — обучение молодежи. Закрепить это положение документально, и все дела. Право сильного за вами — дед Корней хозяин Погорынья, традиционное право, тоже, за вами — возрождение старого обычая. Остается формальное право. Грамоту о создании Воинской школы и Совета дед утвердит, а он сам — сотник по воле Вячеслава Туровского и Воевода Погорынский по грамоте великого князя киевского Святополка Изяславича. Все, сэр, вы прикрыты со всех сторон! Кто бы воеводство ни унаследовал, крепость и Воинская школа останется за вами, и хрен с ним с воеводством… еще одно сбацаем».

— А скажи-ка, Михайла, на кой эта грамота нужна? — разродился, наконец, первым вопросом Илья.

— Сам посуди, Илья! — принялся объяснять Мишка. Почему Ратное никаких податей не платит? Потому, что есть жалованная грамота от князя Ярослава Мудрого! Почему никто у Воеводы Корнея воеводство не оспаривает? Потому, что есть грамота от князя Святополка Изяславича! Если Воинская школа окажется делом выгодным, мало ли кто захочет ее под себя забрать. Но будет грамота, утвержденная Воеводой Погорынским, и тому, кто лапу на воинскую школу наложить попробует, придется иметь дело со всей Погорынской силой. Захочет кто-то своих людей в Совет посадить, ан нет — в грамоте указано: только родня Лисовинов. Ну… и все прочие дела. По праву против грамоты не попрешь, а силой взять — поди попробуй!

— Угу… умно.

— А если кто-то захочет свою воинскую школу завести? — Подал голос молчавший до сих пор Артемий. Ты ж в грамоте не напишешь, что больше никому нельзя?

— Не напишу, но это будет уже другая школа, не наша.

— Вот я об этом и говорю, Минь, надо, чтобы мы чем-то от других школ отличались.

— Каких других? Их же еще нет, и неизвестно будут ли.

— Будут, если дело выгодным окажется! — гнул свою, пока непонятную линию Артемий. Вот смотри, Минь: дед мой музыкальные инструменты делал. И не он один. Конечно же, у одних лучше получалось, у других хуже. Как инструмент одного мастера от другого отличить? Мой дед, на каждое свое изделие клеймо ставил — бубен с глазами. Сразу было видно, что это его работа, ни с кем не спутаешь.

— Так нам что, отрокам клеймо ставить? — ехидно поинтересовался Демьян. — А на какое место?

— Нашей воинской школе название нужно! — проигнорировал демкино ехидство Артемий. — И свой знак — знамя, как знамена у бояр.

«А ведь он прав! Ай да Артюха! Я-то от Кузьки дельных предложений ждал, а этот молчал, молчал и выдал! Ну, сейчас я дискуссию раскручу, никто молчать не будет!»

— Дело говоришь, молодец! — Мишка поощрительно улыбнулся Артемию. — Ну-с, господа Совет, как нашу воинскую школу назовем, и что нашим знаком будет?

— Школа Лисовинов! — тут же отозвался Кузьма. — А знаком пусть лис будет.

— А, может, Погорынская воинская школа? — подкинул предложение Мишка.

— Не-а! Мы же в грамоте напишем, что школа — лисовиновское дело! — возразил Кузьма.

И понеслось! Как Мишка и предполагал, свой вариант нашелся у каждого, даже несколько, правда о названии школы довольно быстро забыли, а сосредоточились на выборе изображения для знамени. Сначала перебрали все виды оружия, потом перешли к более сложным картинкам, вроде всадника в полном вооружении, потом шарахнулись в простоту — щит с литерой «Л», но тут же посыпались предложения с иными буквосочетаниями.

Мишка слушал молча, испытывая глубочайшее удовлетворение: первое же кузькино возражение прозвучало со ссылкой на еще ненаписанную грамоту, и никто не удивился. Именно это и требовалось — пусть мысль об официальном статусе школы приживается в сознании. Уверуют в это сами, сумеют убедить и других. Теперь оставалось ждать, когда спорщики, перебрав все возможные и невозможные варианты, пойдут по второму кругу или начнут, за отсутствием аргументов, переходить на личности. Тогда можно будет и вмешаться.

Ждать долго не пришлось, первым на оскорбление сорвался Петька, и прозвучало оно, конечно же, в адрес Николы:

— Болван деревянный! Только и можешь, что дурь всякую… — Получив от Мишки тычок локтем в бок, Петр запнулся, но сразу остановиться не смог: — Да ты послушай, что он несет!

— Я всех слушаю, — спокойно ответил Мишка — но пока, ничего путного не услышал. Вот Артемий