справедливый король Каэнтор приговорил обидчика к уплате компенсации в десять тысяч золотом, каковые пойдут обесчещенной барышне на приданое, немного успокоившийся искренний Кайбалу приговорил все того же обидчика к десяти дням карцера, каковые тот проведет в лаборатории трансмутации, а к обесчещенной мещанке в один день посватались граф Дайрета и коронный управитель Фидийского княжества высокородный Даметтис.
Дита кротко вздыхала, пряча светлые глаза, и обещала подумать. Женщины Умбрета еще раз надавали мужьям в шею, завистливо обругали распутную девку и принялись обильно уделять внимание студентам Академии. Студенты млели от счастья и благословляли преступного собрата в храмах. Дитин обидчик неукоснительно исполнил оба оброка и заодно получил зачет экстерном по теории каталитических процессов. Почтенный сан Хурру прочитал отчет, сверился с компендиумами и заявил, что решение исконно ленивого смутьяна находится на уровне открытия. Восхищенный и счастливый Кайбалу все простил, выгнал обидчика из лаборатории и сам засел за дальнейшую разработку метода аффинажа лошадиной кровью под знаком Сокола в доминанте Воздуха.
Дальше — больше. Высокородный Даметтис ранил графа на честном поединке в подбородок. Возликовавшие охальники тут же сообщили всему миру, что граф в тяжких похмельных терзаниях обычным делом порезался при бритье. А уж только потом добросердечный Даметтис согласился на тайный поединок, то бишь дружескую похмелку — чтоб со стороны красивше выглядело. Граф очень сердился и зачем-то приказал прилюдно высечь своего брадобрея.
А несколько дней спустя потерпевшая урон Дита обвенчалась все с тем же обидчиком, и город разочарованно затих во второй раз. Только парфюмер Рамм раздраженно заявил, что отдавать мерзавцу приданое ему до обидного жалко, но с королем в Умбрете было спорить не принято, так что над Раммом даже не очень смеялись. И все стало, как и до того.
Поэтому огонь над Башней никого не заинтересовал. Не девка же, в конце концов. Горит — и пусть себе горит. Значит, так сегодня надо.
Пламя разогнало легкие белые облака над Академией, и в получившуюся дыру, как в голубую замочную скважину, заглядывало любопытное небо.
В самом средоточии пламени, в алтарном зале верхнего этажа, несколько очень серьезных парней склонились над кристаллами следящих устройств. Только здесь становилось понятно — и то не сразу — что бушующее пламя никого не обжигает и даже ничего не нагревает, хотя холодным его назвать вряд ли бы кто решился. Но это был какой-то иной, не испепеляющий жар.
А на алтаре лежало тело светлейшего сана Деррика дан Сина, лена д'Эльмон. Сверкающий лен был убран роскошнее, чем для погребения, и в изголовье его стоял пылающий, похожий на факел, скипетр со знаком Воли, а в ногах — два ритона с эликсирами Пути. Один голубоватый, с дымчатой жидкостью, помеченный знаком Отправления. Другой темно-фиолетовый, с густым коричневым настоем, со знаком Возвращения. И на голову лена был возложен венец с золотыми дубовыми листьями и огромным опалом-джиразолем в центре. А на жемчужно-белой мантии, в которую облачили благородного дан Сина, шелком и серебром в надлежащем порядке были вытканы все руны Власти и Охраны, но только знака Запертых Дверей не было среди них. И двенадцать церемониальных курительниц окружали алтарь, и двенадцать адептов коленопреклоненно застыли возле них, склонив лохматые головы в расслабленности глубочайшей концентрации.
И все это было обведено кругом, отмеченным мириадом пляшущих огоньков, и безмолвное пламя, окутавшее башню, не проникало в границы круга, так что казалось, будто лен лежит в прозрачном куполе, вокруг которого кипит огненный океан.
А у дальней стены, где в двенадцати основных и семи дополнительных нишах-резонаторах были натянуты тугие жильные струны, как в храмовых апсидах, юноша в золотистой тунике щипаря высокого ранга равномерно дергал одну и ту же струну, и низкий гул наполнял башню, задавая особый гипнотический ритм всему, что происходило внутри.
— Пять и семь, — сказал смуглый парень у хрустального экрана регистратора энергии. Изумрудик в самом низу деревянной рамы, до той поры безмятежно сиявший, как капелька росы на солнце, мигнул и почти незаметно потускнел.
— Добавь, — властно сказал юноша в каноническом белом одеянии верховного ритуал-мастера. — Фардж! Сучья мать, не спи там! Видишь, что утечка?
— Нет никакой утечки, — хладнокровно ответил высокий бенарит, уверенно кладя ладонь на ведущий жезл распределителя. — И я все время добавляю. Падение не по мощности, а чисто по напряжению. Я ж не могу его все время компенсировать, шина полетит.
— Пять и шесть, — нервно сказал смуглый. Изумрудик под его экраном совсем померк, зато тревожным светом налился солнечный лучистый хризопраз. — Сделайте что-нибудь, кто там за цепью смотрит!
Дверь в зал распахнулась, и запыхавшийся Леттем пропустил вперед невозмутимого Хурру.
— Пять и пять! — заорал смуглый, подкручивая что-то в невообразимой мешанине амулетных цепочек. — Руки у кого-нибудь есть в этой башне, мать вашу? Таська, ну смотри же ты!
— Правда, Тася, — поддержал Фардж, еще подавая вперед жезл. — Это у тебя что-то.
— Да все у меня в порядке, — обиженным басом сказал Тася из-под стола с эфироспектрометром. — Идет вырождение по базовой эфира, а почему, понять не могу. Цепи в норме.
— Может, прилипала повисла? — доброжелательно предположил Фардж. Проверь намордники.
— Эстас, если ты пропустил ремору, я тебя поляризую, — мертвым голосом сказал ритуал-мастер.
— Здравствуйте, мальчики, — сказал Хурру, подходя к нему со спины. Почему греются силоводы? Хочу услышать Фарджа.
— Подается мощность в полтора раза выше расчетной, — четко ответил бенарит. — Потеря напряжения в эфирных цепях. Есть подозрение на паразитную нагрузку.
— Не думаю, — ласково сказал Хурру. — Никто не пробовал убрать четность на синхронизации? Хочу услышать Жювера.
Ритуал-мастер озадаченно уставился на главную панель.
— Козлы свинозадые! — вдруг завопил он, становясь белым, как собственная одежка, и бешено перебрасывая ключи из одного ряда гнезд в другой. — Кто закоротил Воду на Воздух?
— Я, — недоуменно ответил парень с пекторалью протектора на груди, до сих пор молча сидевший у зеркального психоамплификатора.
— На кой ляд?
— Так мы ж горизонт событий как проходили? На панталасс-дуале и проходили! По модели «где небо, сливаясь с безбрежной водой, предел полагает смертным»…
— А потом почему не убрал?
— Не знаю! — наливаясь краской вины, заорал протектор. — Забыл! А ты почему не скомандовал?
— Да, — сказал Хурру. — Земля скоммутировалась с Огнем по умолчанию, а Эфир повис в нескомпенсированной асимметрии. Пять на два не делится, мальчики. Овальд, что с дистанцией?
— Сто сорок три по реальному пульсу, — быстро ответил смуглый, оставив в покое амулеты.
— Успеем, — решил Хурру. — Жювер, ты запомнил предыдущую позицию?
— Да, — угрюмо сказал ритуал-мастер. Ему было стыдно.
— По моей команде Тийми уберет четность, а ты восстановишь развертку по первоначальному образцу. Эстас, следи за балансом тоже. Фардж, снимай мощность, медленно, но
