— Стас, да ты сам подумай, — вмешался Костя, призывая юного деспота к здравомыслию, — волшебство Кащея вне острова не должно действовать...
— А вот действует! — Стас щелкнул пальцами, подлетел в воздух, трижды перекувыркнулся через голову и вновь мягко опустился в кресло.
— Потому и действует, что мы на острове!
— Где, где?! Ты что совсем очумел?
— Сам ты очумел. Мы в книжке. А книжка — в библиотеке. А библиотека — на острове...
Довод был убийственным. Стас замер с раскрытым ртом. А Манарбит, похохатывая, добавил:
— Я ведь потому мир завоевать и не смог, что за пределами Руси магия моя не действовала! Неужто, думаешь, я глупей тебя был?
— Глупей! — вскинулся Стас. — Ты страх-птичек не выдумал!
— Да и ты не выдумал, — вновь вмешался брат тирана. — Ты их из рассказа Шекли украл. Букву одну заменил в названии... да поколдовал малость. Тоже мне, изобретатель...
— Мистер Кубатай — недюжинного ума мужчина, — тактично сказал Холмс. — Но всем свойственно ошибаться. Тем более, он и сам признал свою ошибку.
Стас, нахмурившись, молчал. Наконец, пробормотал, словно проснулся:
— Значит, я книжку завоевал? Да и то, может, только потому, что мне авторы позволили? А эти двое, которые тут жили, они вроде как и не причем?
— Какие двое? — спросил Костя.
— Да писатели эти, что «Сегодня, мама!» сочинили. Я, как власть захватил, разыскал их. Стал требовать, чтобы покаялись, извинения попросили за издевательства свои... А они кричат — мол, «мы ничего такого не писали!», «мы друг друга вообще в глаза раньше не видели! В разных городах живем!» Я не поверил... ну... хотел было в Антарктиду сослать... потом просто... заколдовал...
— Где они?! — хором воскликнули мы все.
— Да тут они, тут! Холмс с Ватсоном на них сидят. Вот эти кресла зелененькие.
Я в панике соскочил с кресла, Холмс также последовал моему примеру. Виновато стряхнул с зеленой обивки оброненный пепел.
Кубатай со Смолянином, почему-то, наоборот, ехидно переглянулись, подошли к креслам и плюхнулись на них. На лицах их застыло блаженство.
— Расколдовывай! — махнул рукой Кубатай.
— Нет, — заупрямился Стас. — А как, например, вы объясните, что ничего из того, что здесь происходит, в книжке написано не было? А? Мы же читали, не было там такого! Это что — уже я книжку дописываю? Все по-настоящему? Так какая разница, значит мир настоящий.
Тут мой друг в какой уже раз поразил окружающих своей ловкостью и проницательностью:
— Возможно и так. Но, как подсказывают мне мои научные методы индукции и дедукции, а также небольшой опыт путешествий по вымышленным мирам, мы находимся в продолжении книжки, которое авторы пишут как раз сейчас. Вспомните, джентльмены! В библиотеке последние страницы книги были еще девственно-чисты! Если бы Стас изменил мир после описанных событий, ну, как в том мирке, с мотоциклетчиками, то книжка была бы написана полностью. Увы, сейчас мы — в воле авторов!
Братья ошалело переглянулись. Логика Холмса была убийственна, а сомневаться в его честности Стас не рискнул.
— Ну дают! — возмутился Народный Диктатор, не устояв перед фактами. — Понапишут, а мы — расхлебывай?! Совсем что ли обнаглели?! Что хотят с нами, то и делают!
— В общем-то, у вас есть возможность выйти из их власти, — вкрадчиво заявил Холмс. — Ведь вы — реальные люди, и вам просто нужно вернуться в реальный мир.
На лице его при этом почему-то появилась легкая улыбка.
— Но если все, что сейчас происходит, придумано другими, то мы ничего не сможем сделать, пока они этого не напишут, — плаксиво заявил Стас. И посмотрел на злополучные зеленые кресла кровожадным взглядом.
— Типичный фатализм сфинксов. — непонятно ответил брату Костя. Тут позволил вмешаться в беседу и Ваш покорный слуга. Ситуация явно требовала вмешательства профессионала...
— Простите, джентельмены, меня за самоуверенность, но, являясь в некотором смысле литератором, я хотел бы заметить, что в вашем понимание взаимоотношений между персонажами и автором за версту виден делитантизм.
Стас потряс головой, и я понял, что для детского разума фраза была слишком витиеватой.
— Продолжайте, мой друг, продолжайте, — вскричал Шерлок, — вы редко высказываете свои мысли, зато они как правило блестящи!
Польщенный, я закончил:
— Думаю, мы можем поступать так, как нам заблагорассудится. А авторы будут вынуждены писать именно это. Более того, они будут уверены, что все наши действия продиктованы сугубо их собственными фантазией и волей.
— Браво! — восхитился Холмс. Кубатай, подпрыгивая на кресле, зааплодировал.
Стас почесал затылок. Потом глянул на брата:
