сознанием подданных. Предпочитали, чтобы их ненавидели — чем магией поддерживать любовь к себе.
Он видел, как напряглись лица Огненных. Ну что вы теперь сделаете, господа?
— Мне кажется, надо разрешить Лиз идти, — не слишком уверенно сказал Сивард.
Значит, огненноволосую зовут Лиз… Лиз? Елизавета? Элизабет? Человек с Изнанки?
— Но почему бы, если это Убийца, не поднять весь клан? — тотчас откликнулась девушка.
— Потому что мы воюем с Торном! — рявкнул Сивард. Брал реванш за недавнюю растерянность и нелепую стычку с Ритором. — Мы сожгли у него три крепости, надо ждать ответного удара! Я не могу оставить клан. Чтобы отпустить тебя и закрыть брешь, нам придется поставить в строй всех мальчишек и девчонок из старших классов!
Ритор дернул уголком губ. Даже десять волшебников пятой-шестой ступеней не заменят одного второй. Плохо, если Сивард этого не понимает…
— Я постараюсь вернуть Лиз как можно скорее, — пообещал Воздушный маг. — И гарантирую ее безопасность.
— Мы полетим? — спросила вдруг девушка. Вроде бы с чисто деловым интересом, но Ритор почувствовал и затаенное, детское ожидание удовольствия от чужой, неподвластной магии.
Ритор улыбнулся:
— Конечно. Вот только дождемся часа Силы.
ГЛАВА 13
— Ты чего… а… ты что удумал?
Виктор чувствовал, как тормошат его за плечо. Но так не хотелось просыпаться…
— Вставай! Вставай немедленно!
Он наконец открыл глаза. Обжора нависал над ним, суетливо всплескивая пухлыми руками. На лице было прямо-таки истинное страдание.
— Что творишь, что творишь! — затараторил он, увидев, что Виктор проснулся.
— А в чем дело?
— Ты ведь и так спишь!
Вздохнув, Виктор сел. Протер глаза.
— Ну и что? Надоело мне. Шуточки у тебя тупые, развлечений никаких. Я лучше на берегу поваляюсь.
Обжора похватал ртом воздух. Возмущенно развел руками:
— Это как — развлечений никаких? Ты думай, что говоришь!
— За базар отвечу, — мрачно отозвался Виктор.
Как ни странно, Обжора явно был рад такому повороту беседы:
— В натуре?
Что-то в Викторе надломилось. И он с удовольствием загнул такую фразочку, от которой в нормальном расположении духа покраснел бы сам.
Обжора просиял:
— Вот таким тебя люблю я!
Прежде чем Виктор успел опомниться, коротышка удостоил его снисходительным похлопыванием по плечу.
— Вот таким тебя хвалю я!
Виктор поднялся. Угрожающе спросил:
— Что тебе надо от меня?
— Мне? Да ничего… — Обжора мигом смутился. — Нравишься ты мне… и понимаю, что не след со своей любовью лезть… а нравишься — и все тут! Ну, что тут поделаешь? Хочу тебе показать побольше, жизни научить…
— Спасибо, дорогой. Не нуждаюсь.
— Уверен? — Обжора хитро подмигнул. — Знания — они того… лишними не бывают. Чем бока отлеживать — прогулялся бы по лесу…
— Все равно ведь не успею ничего увидеть. Знаю я твои фокусы.
— А чего ж ты пешком ломишься? — поразился Обжора. — Понимаю, понимаю, так и за неделю не дойдешь…
— Предлагаешь транспорт?
— Тебе? — В напускном ужасе Обжора замахал руками. — Как можно! Тебе! Ты ведь и сам теперь…
Раскинув руки, он загудел, неуклюже затоптался на месте. Напоминало это перегруженный транспортный самолет, пытающийся-таки взлететь. Подмигнул:
— Давай… лети. Над леском, пока не увидишь белый дым. А там садись… смотри.
— Я уже не мальчик, чтобы летать во сне.
— А ты попробуй! — подбодрил Обжора. — Воздушных выдержал, а на крыло стать боишься?
Сейчас он вел себя как сержант из американских военных фильмов. Вроде бы и злой, но вообще-то — очень даже добродушный. Такой прекрасно знает, что мыть всю ночь казарму или отжиматься на раскаленном от солнца плацу — только во благо.
Испытующе глядя на Обжору, Виктор вдруг почувствовал искушение. Полететь? В конце концов, почему бы и нет? Во сне-то… К нему уже приходило это ощущение полета — в безумии чужих воспоминаний, в ожогах чужой памяти. Пусть и перемешанное со страхом — ибо следом неслось огнедышащее чудовище…
Виктор медленно раскинул руки. И успел поймать ухмылку Обжоры.
Не так!
Не изображая из себя обколовшегося ЛСД летчика, не воображая себя самолетом!
Просто — лететь!
Он потянулся к низкому, слабо мерцающему небу. К мутной дымке, накрывшей куполом мир.
И позволил воздуху поднять себя.
Обжора выругался — далеко внизу. По его лицу пробежала гримаса ярости.
Виктор летел.
Тело легло на невидимую опору. На бесконечную опору — протянувшуюся над берегом и лесом, окутавшую горы и накрывшую море. На воздушный мост, встававший от Серых Гор до Теплого Берега, на безумную мощь стихии.
Он чувствовал каждое движение воздуха. Ураган, бушующий над морем, рвущий в клочья паруса незадачливому корвету… Смерч, жадным хоботом дробящий хрупкие домишки… Самум, раскаленным саваном укрывающий караван…
Воздух баюкал его, нес над лесом. Послушный, скованный, готовый на
