ни тем более с обычным человеком.
Инквизитор смотрел на меня в упор, и непонятно, почему я заметил его только сейчас.
Он был один, совершенно один, вне всяких суетных силовых раскладов, альянсов и договоров. Он олицетворял Справедливость и Инквизицию. Он хранил Равновесие. Надо ли спрашивать, зачем он здесь?
Я подошел почти вплотную.
– Ты правильно сделал, что не ослушался, – сказал Инквизитор.
Я откуда-то знал: его звали Максимом. Он протянул руку и велел:
– Коготь.
В голосе его не было ни капли властности, ни тени нажима. Но я не сомневался, что этому голосу подчинился бы каждый, вплоть до шефа любого из Дозоров.
Я медленно, с нескрываемым сожалением полез за пазуху.
Коготь бурлил, перемалывая окрестную Силу. Едва он оказался в моей руке, меня захлестнула тугая волна; в каждую клеточку врывалась дареная Когтем мощь, весь мир, казалось, готов был рухнуть на колени и покориться. Мне. Обладателю Когтя Фафнира.
– Коготь, – повторил Инквизитор.
Он не добавил ничего вроде просьбы воздержаться от глупостей. Инквизиция выше бессмысленных советов.
Я все еще колебался. Разве возможно добровольно отдать средоточие такой неиссякаемой силы? Да такой артефакт – мечта любого Иного!
Я машинально отметил перераспределение энергии – неподалеку открылся Светлый портал. Конечно же, это был Гесер, шеф Ночного Дозора Москвы.
Инквизитор на появление неожиданного свидетеля не прореагировал. Никак. Словно не открывался никакой портал и из сумрака никто не выныривал.
– Коготь, – повторил Инквизитор в третий раз. В третий и в последний. Больше он не проронит ни слова. Я это знал.
А еще знал, что даже если рядом появятся все Темные Москвы – дергаться не стоит. Они мне не помогут. Наоборот, встанут на сторону Инквизитора. Интриги вокруг Когтя могли длиться, лишь пока на сцену не вышли хранители Договора собственной персоной.
Зажмурившись, я зачерпнул Силы, сколько смог в себе удержать, чуть не захлебнулся от напряжения и дрожащей рукой протянул футляр с артефактом Инквизитору. Одновременно я угадал смутное и с трудом сдерживаемое желание Гесера рвануться и завладеть Когтем. Но, естественно, шеф Ночного Дозора даже не шелохнулся. Опыт – это в первую очередь умение сдерживать мимолетные порывы.
Инквизитор взглянул на меня. Наверное, я должен был прочесть в его взгляде удовлетворение и одобрение: молодец, мол, Темный, не стал трепыхаться, послушался, умница.
Но ничего подобного я в глазах Инквизитора не увидел. Ни-че- го.
Гесер с неподдельным интересом взирал на нас.
Неторопливо упрятав футляр с Когтем во внутренний карман пиджака, Инквизитор, не прощаясь, канул в сумрак. Я сразу перестал его чувствовать. Сразу. У Инквизиции свои пути.
– Ха! – сказал Гесер, глядя куда-то в сторону. – Дурак ты, Темный.
Потом задержал взгляд на мне, вздохнул и добавил:
– Дурак. Но умный. И это замечательно. И тоже ушел, на этот раз тихо, без портала. Его я еще некоторое время чувствовал в глубинных слоях сумрака.
А я остался на Красной площади, на пронизывающем ветру, один, без Когтя, к мощи которого успел привыкнуть, без теплой одежды, во все том же свитере, брюках и ботинках, и волосы мои ерошились, как у киношного героя в сольном эпизоде. Только зрителей, способных оценить удачный кадр, не было – Гесер и тот отбыл восвояси.
– Ты и впрямь дурак, Виталий Рогоза, – прошептал я. – Умный и послушный дурак. Впрочем, может быть, только поэтому ты до сих пор жив?
Но тот, кто внутри меня, неожиданно шевельнулся и успокоил: все идет как надо. Ты поступил правильно, избавившись от Когтя Фафнира. Меня захлестнула такая блаженная и такая непоколебимая уверенность в собственной правоте, что даже ветер перестал казаться холодным и пронизывающим.
Все отлично. Все правильно. Детям негоже играть с атомными бомбами.
Я передернул плечами, развернулся и зашагал в сторону Тверской.
Лишь сделав несколько шагов, я обнаружил всю верхушку Дневного Дозора почти в полном составе (не хватало только мага Коли и, естественно, шефа) плюс десятка полтора исполнителей среднего ранга, включая ведьмочек Анны Тихоновны, братьев-вампиров и грузного оборотня. Вся эта компания таращилась на меня, словно зеваки на сбежавшего из зверинца пингвина.
– Привет, – сказал я неожиданно весело. – А чего это вы здесь делаете, а?
«Опять меня несет, – тоскливо подумал я. – О-хо-хо...»
– Скажи, Виталий, – странно сдавленным голосом спросил Эдгар, – зачем ты это сделал?
Он на секунду отвлекся – отвадил не в меру бдительного милиционера, который наладился было в сторону подозрительной на его взгляд компании. И снова взглянул на меня:
– Зачем?
– А Темным разве нужна бессмысленная стычка? Нужны бесполезные жертвы? – вопросом на вопрос ответил я. Будто заправский одессит.
– По-моему, он врет, – агрессивно сказала Анна Тихоновна. – Может, прощупать его?
Эдгар мрачно поморщился. Мол, прощупаешь его...
Меня уже побаиваются в Дневном Дозоре! Ух ты!
– Анна Тихоновна, – проникновенно обратился я к старой ведьме. – Коготь Фафнира – это невероятно сильный дестабилизирующий элемент. Это нарушитель равновесия номер раз. Останься он в Москве – неизбежно сущее побоище. Инквизиция приняла меры, дабы это побоище предотвратить. Я, как законопослушный Иной, подчинился вердикту Инквизиции и вернул Коготь. Это все, что я могу сказать.
О силе, которая поселилась во мне после контакта с Когтем, я покамест умолчал. До срока.
– Неужели вы поступили бы иначе? – добавил я, прекрасно понимая, что возражений не последует. Всем им хотелось прикоснуться к артефакту... потянуть из него сил... И все они боялись последствий такого поступка.
– Может быть, вернемся в офис? – проворчал маг Юра. – Торчим на ветру, как три тополя на Плющихе...
В словах его имелся здравый смысл – меня снова начинало знобить, а тратить попусту запасенную силу – глупо и недопустимо.
Юра при поддержке Эдгара навел экономный портал, и спустя пару
