Против они не были. Впрочем, и помочь мне не спешили. И знакомиться тоже. А двое ведь даже не снизошли до беседы… отчаянные маленькие бунтари.
Я отдернул штору. Стекло, как я и ожидал, было прозрачным. До применения техники четверка не опускалась. Разве что несколько электронных книжек валялось на кроватях.
За окном была сплошная мутная круговерть. Служба погоды выполнила последний приказ Наставника Пера. Едва-едва проглядывало светлое пятно солнца. Не буду я больше называть Матушкой чужую звезду.
– А сейчас мир не может измениться? – спросил я. – Точка выбора судьбы, что это? Обведенный кружочком день на календаре? Совсем-совсем случайная пандемия чумы? Решение Мирового Совета?
Мальчишки за моей спиной молчали. Потом рыжий, я узнал его голос, сказал:
– Нет, Наставник. Точка выбора судьбы – это день, когда мир что-то теряет.
– Но ведь что-то и приобретает?
– Приобретает он только один путь. А теряет – тысячи. Как шар, помещенный на вершину холма. Шар там долго не устоит, он покатится. Его надо только чуть-чуть подтолкнуть. Зато когда он начал катиться вниз, его так просто не повернешь.
Кто-то фыркнул и шепотом сказал:
– Опять ты с детскими сравнениями… ой!
Я переждал, пока стихнет возня, потом сказал:
– Правильно. Вот только у жизни нет подъемов и спусков, одинаковых для всех. Кто-то стоит внизу, видит, что мир несется на него, и ничего не может поделать. Кто-то смотрит сверху, и считает, что шар катится по единственно правильному пути. А кто-то…
Я сделал паузу, и, конечно же, один из мальчишек не выдержал.
– Стоит там, где катится шар?
– Правильно, – я повернулся, посмотрел на него. Это был ничем не примечательный паренек, смуглый, темноволосый, немного раскосый, на Земле его приняли бы за азиата. – Верно. Кто-то стоит на пути, которым несется мир. И видит, что на самом деле мир неподвижен. Что он застыл, и готов рухнуть. И тогда этот человек может протянуть руку, и толкнуть в нужную сторону. Если решится, конечно. Ведь правильных направлений не бывает.
– А как оказаться в этой точке? – неожиданно спросил кудрявый мальчишка.
Я пожал плечами:
– Можно особо и не стараться. Мир сам тебя… достанет. Главное понять, что сейчас твоя очередь протянуть руку и подтолкнуть его… Ребята, а ведь у вас должен быть сейчас урок!
– Я думаю, он уже идет, Наставник Пер, – сказал рыжий мальчик. – Меня зовут Тиль, Наставник.
Нет, на самом деле его имя прозвучало немножко по-другому. Но в нем и впрямь было что-то от Тиля. Я улыбнулся, с трудом заставляя лицо Наставника Пера повиноваться. У него была не та улыбка, к которой я привык. С телом Ника таких сложностей не возникало.
– Меня зовут Грик… – это кудрявый.
– Меня зовут Лаки… – это «азиат».
– Я – Фаль… – произнес молчавший до сих пор мальчишка.
У них даже глаза у всех изменились. Перестали быть осторожными. Стали… как у бездомных щенков, подходящих к чужим ногам на остановке. Уверенных, по малолетству, что пинка не последует, но уже сообразивших, что и прижаться ни к каждой ноге позволят.
Обломают вас, ребятишки. Со всеми вашими сомнениями, исканиями и высоким уровнем критичности. Никуда вы не денетесь, когда за дело возьмется Наставник уровня Пера. Может быть, даже, заложенный в вас потенциал, способность выбиваться из ряда, ставить вопросы и находить ответы – не пропадет. И будете вы когда-нибудь сидеть за уютными столиками Мирового Совета, и в уютной, почти домашней обстановке, решать, куда покатится ваш мир…
От двери послышался приглушенный, раскатистый гул. Словно ударили в колокол.
Мальчишки переглянулись.
– Кто-то пришел, Наставник Пер, – сообщил Грик. – Чужие у ворот!
– Это за мной, – без тени сомнения сказал я. – Открой, пожалуйста, ворота.
Спасибо, что пускаете в свою игру, ребята. Но игры кончились.
Грик, смешно пробежавшись по «соломе» на четвереньках, вскочил, шлепнул по двери ладошкой. Наверняка их дверь не запиралась как следует, и любой Наставник мог войти без спроса. Но пока иллюзию защищенности ребятам не ломали.
За дверью стояла Катти.
Я даже не удивился. В душе я готов был увидеть за ее спиной Тага и Гана с медицинскими парализаторами в руках. А то и еще целый отряд. И услышать: «Игры окончены, регрессор Тени!»
– Привет, ребята… Здравствуйте, Наставник Пер.
Опустив руку на плечо мальчика она смотрела на меня. На подлого шпиона, влезшего вначале в тело ее любимого, а потом и в шкуру Наставника. Смотрела грустно и преданно.
– Здравствуй, Катти, – сказал я.
– Наставник, простите, что прервала ваш урок. Но мне надо, очень надо с вами поговорить. Я… подожду…
– Я поговорю с тобой сейчас, – сказал я. Посмотрел на Грика, нежащегося под ее рукой и строящего рожи приятелям, на остальных мальчишек. – Пока, ребята. Вы мне очень понравились.
– Вы скоро вернетесь, Наставник Пер? – тонким голосом спросил Тиль, когда я пошел к двери… к воротам их маленькой, осажденной и обреченной крепости.
– Не знаю, – ответил я той ложью, которая была ближе всего к правде.
В коридоре Катти взяла меня за руку. Не сговариваясь мы начали спускаться по лестнице, и где-то на пятом этаже Катти, неловко улыбаясь, сказала:
– Они уже в вас влюблены, Наставник. Для самой трудной группы – это поразительно.
– Они тут самые нормальные, – сказал я.
– И тоже в восторге от Крепостной эры… как группа Никки…
Ее голос дрогнул.
– Что случилось, девочка?
Катти неожиданно всхлипнула, и вцепилась в меня изо всех сил.
– Наставник Пер… пожалуйста, простите Никки, Наставник!
Глава 5.
Мы шли по парку, заботливо выращенному под стеклянным небом, а Катти, еще всхлипывая, говорила:
– Я понимаю… понимаю, Наставник… Это чудовищно выглядело. Но
