Таг и Катти сидели за пультом в сторонке. Пер – напротив меня, на стульчике. На протяжении всего рассказа он пару раз перебивал меня, просил что-то уточнить, рассказать подробнее. А в основном просто кивал.
Странно выглядела эта лаборатория по изучению чужих форм жизни. Здесь было достаточно много аппаратуры, за стеклами шкафов скрывались какие-то не слишком симпатичные субстанции, упрятанные в плоские сосуды. Но при всем этом
Впрочем, разве я могу быть в чем-то уверен?
Катти встала из-за пульта, прошла куда-то вбок, так, что мне не было ее видно. Я напрягся. Туда унесли мой анализ крови и соскобы кожи, взятые на голени и предплечье. Хоть я и был уверен в себе, но…
Вдруг произойдет ошибка? Нет, нет, ошибки быть не может. И Таг и Катти – специалисты. Они желают мне добра.
Когда появилась Катти, я все понял по ее лицу. Расслабился, и даже попытался устроиться поудобнее в жестком кресле. А Катти протянула Перу листок бумаги и помахала мне рукой:
– Привет, Никки! Не скучай, уже скоро!
– Пять минут, Никки! – откликнулся от пульта Таг.
Я свой! Я свой!
Наставник внимательно смотрел на листок. Бережно сложил его, опустил в карман, посмотрел на Катти:
– Спасибо, девочка… спасибо. Таг, поторопись!
Он встал, подошел ко мне. Я скорее почувствовал, чем услышал, что разделяющее нас силовое поле исчезло.
Значит – боялись меня…
– Никки… – старик взял меня за руку. – Если бы ты знал, как я боялся. Боялся, что тебя уже нет, а передо мной – копия. Муляж.
– Пер, выйдите из-под детектора! – резко окликнул его Таг. – Вы вносите искажения!
Похоже, когда дело касается работы, Наставника можно одернуть без всякого смущения.
Я просидел еще пять минут. По командам Тага расслаблялся, натужно пытался что-то вспомнить, называл слова на свободные ассоциации. «Свобода – жертвы, любовь – ответственность, Родина – труд…»
И все-таки главные сомнения уже исчезли.
– Выходи, Никки. Одевайся.
Голос Тага был не очень-то радостный, и я вновь насторожился. Торопливо натянул шорты – подаренную одежду и нож уже куда-то унесли. Вместо нее я получил белую рубашку с короткими рукавами из плотной мягкой ткани. А вот обувь, очевидно, не полагалась.
Пер тоже напрягся.
– Ник, твоя память не заблокирована… как мы надеялись… – Таг мялся, отводил глаза. Ему было нелегко говорить эти слова. – Она… стерта. Начисто. Психоблокада не могла оказать такого… калечащего действия.
– Как это – начисто? – мной овладело нелепое желание спорить. – Я ведь хожу, говорю, думаю! Я ведь не стал здоровущим младенцем!
– Я неточно выразился… стерты воспоминания. Личностная память. То, что ты видел, то что чувствовал. Вся твоя жизнь.
– Зачем?! – это воскликнула Катти.
– Видимо, так у чужих происходит процесс ментоскопирования. Съем информации! Они все-таки выпотрошили твою память, – Таг наконец-то посмотрел на меня. В его глазах была мучительная боль. – Все забрали… и нашу дружбу тоже…
Я подошел к нему. Взял за руку, и прошептал:
– Ведь я – это все-таки я? Таг, если мы были друзьями, мы ими снова станем.
– Никаких надежд? – спросил из-за спины Наставник.
– Нет, – Таг неловко отвел свою руку. – Наставник, какие-то ассоциативные связи сохранились. Никки иногда будет что-то вспоминать… нет, скорее – узнавать заново, но помнить, что это было. Я думаю, что он останется нормальным человеком… – Таг неловко улыбнулся мне, – но вот вспомнить себя прежнего ему не удастся.
Пер стоял, глядя в пол. Как человек, отыскавший дорогую ему потерянную вещь, но убедившийся, что она непоправимо испорчена…
Нет, нехорошая какая-то мысль! Нельзя так думать. Такая ассоциация фальшива. Да и все они фальшивы…
– Ник, мы не оставим тебя, – сказал он наконец. – Ты вернулся. Это главное. А мы – твои друзья. Твои лучшие друзья.
Внизу, у здания, нас ждали две машины. Закрытые и колесные, а не такая летающая платформа, что доставила нас с летного поля.
– Мне надо доложить Комитету, – сказал Пер. – И, вероятно, с комментариями специалиста… Катти?
Девушка отвела от меня взгляд.
– Хорошо, Наставник.
– Таг, позаботишься о Никки.
– Конечно, Наставник! – Таг даже слегка возмутился этим напоминанием. – Я постараюсь хоть что-нибудь тебе напомнить, Ник!
Наставник и Катти сели в одну из машин. Я видел сквозь прозрачный корпус, как Пер вложил руку в терминал, и машина тронулась.
– Перо – ветром унесло… – сказал Таг. – Помнишь, это была твоя детская присказка? Это означало, что можно начинать безобразничать.
Я покачал головой:
– Ничего я не помню. Ни Наставника, ни Катти… Таг, мы с ней были друзьями?
– Вы собирались пожениться, – кивнул Таг. – Мы с ней с детства дружили, помнишь? А ты всегда…
– Не говори мне «помнишь», – попросил я. – Это ведь бесполезно.
– Извини, – смутился Таг. – Прости дурака.
Здание где он работал было высокое, может быть – одно из самых больших в городе. Не меньше ста – ста пятидесяти гектошагов. Я задрал голову, пытаясь высмотреть на вершине пирамиды те окна, откуда смотрел на город.
– Значит, ты – специалист по чужим формам жизни?
– Да. Мы все занялись разными делами. Ты стал космонавтом. Мы все мечтали, помни… извини. А в Дальнюю Разведку только ты ушел. Ган – стал инженером. Я – биологом.
– Катти – врачом, – продолжил я. – А кто еще?
– То есть?
