– Пиво? – спросил Улик.
– А хоть бы и пиво, – ответил Стас.
Улик подал ему через решетку маленький кувшинчик.
– Алкоголик, – подтвердил я прежний диагноз.
Стас смутился:
– Ну, в будущем же пили, надо теперь в прошлом попробовать…
Он понюхал пиво, опустил туда палец, осмотрел его и брезгливо сказал:
– А может, и не надо.
Ергей, у которого получился сложный иероглиф «воин», разразился веселым смехом. Улик посмотрел на него, потом шепотом спросил:
– Эй, слуги Осириса, хотите свежих сладких фиников? И чистой воды из колодца?
– Когда Осирис придет за нами, тебе зачтется твоя доброта, – сказал оживившийся Стас.
– Да Сет с ним, с Осирисом. Меня тут просят закон нарушить… ну, пропустить одну дамочку поглазеть на вас. Она мне за это денежку даст. А я вас не обижу. Только никому не говорите, ладно?
– Мы не в зоопарке! – возмутился Стас и затряс руками решетку. – Не фига водить всяких! За горсть фиников Осириса продаешь!
– Да остынь, – прикрикнул я на него. – Фиников свежих хочешь?
– Хочу, – молниеносно сменил тон Стас. – Ладно, Улик. Только вначале финики, потом дамочка.
– А можно наоборот? Дамочка вечером, а финики утром?
– Можно. Только финики вперед, – ответил начитанный Стас. Улик задумался.
– Эй, слуги Осириса, как по-древнеегипетски будет «сорок»? – крикнул нам Ергей. Он, видно, начал тренироваться в счете.
– Перумга, – буркнул Стас. – Ну что, Улик?
– Темно уже, как я финики рвать буду? – пробовал сопротивляться Улик.
– Твои проблемы, – отрезал Стас.
Улик вздохнул и удалился за финиками. Ергей разулся и загибал пальцы на ногах. Наверное, отмечал десятки. Как на счетах. Стас тоже это понял, потому что спросил:
– Интересно, а чем он первую сотню отметит?
– Молчать, – вяло приказал я. – Тоже мне Ржевский нашелся.
– Скучно, как на необитаемом острове, – пожаловался Стас. Но тут вернулся Улик с гроздью фиников.
– На базар пришлось бегать, – пожаловался он нам.
– Дорого? – участливым тоном поинтересовался Стас, уплетая финики.
– Как вам сказать… – вытирая куском папируса дротик, уклончиво ответил Улик.
Я подавился фиником, а толстокожий Стас лишь пожал плечами и произнес:
– Не могу сказать, что мне такой товарообмен совсем уж не нравится.
Я подумал и тоже продолжил пожирание фиников. И тут в дверь тихо постучали. Улик сбегал к двери, отпер засов, выглянул и принялся часто кланяться, говоря:
– Входите, молодая госпожа, входите, слуги Осириса лежат у ваших ног.
Мы уставились на дверь. И увидели девчонку лет двенадцати, смуглую и тонколицую, закутанную в разноцветные накидки. В ее волосы был воткнут стебелек зеленого папируса. Мне она сразу понравилась.
– Ха, соплячка какая-то, – грубо сказал Стас. Хорошо хоть по-русски сказал. Я дал ему подзатыльник. За непочтительность.
– Ты чего? – обиделся Стас. Но потом глянул на меня внимательно, прищурился и ехидно бросил: – Все ясно. Влюбился, братик.
Тут девчонка подошла к самой решетке и ласково на очень мелодичном древнеегипетском сказала:
– Мальчики, бедные, вас тут хоть кормят?
– Откуда ты знаешь, что мы мальчики? Мы ростом со взрослых! – с подозрением посмотрел на нее Стас.
– Ну и что? Это взрослые боятся поверить, что вы можете быть детьми, но с них ростом. Ведь тогда ваши родители – великаны. А я-то вижу – у вас лица глупенькие.
Я взглянул на Стаса, ожидая услышать от него поток встречных оскорблений. Но мой вздорный братец смотрел на девчонку и жмурился, как наевшийся сгущенки котенок. Да уж, если кто у нас влюбился – так это он.
– Как ты смеешь так нагло говорить со слугами Осириса? – неуверенно возмутился я.
– Так и смею! – девчонка надула губки. – Я – Хайлине, невеста фараона. Вот! Что хочу, то и ворочу!
– Тогда… Может, ты нас спасешь? – неуверенно спросил Стас. Хайлине покраснела и опустила глаза.
– Ой, ребята… Нет, не смогу. Я же только невеста, а не жена. А когда стану женой – вас уже сожгут.
Мы подавленно молчали.
– Я прикажу, чтобы вам дрова маслом облили, – попробовала утешить нас Хайлине. – Вы тогда быстро сгорите, раз – и готово!
Но нас это не утешило. Тут к Лине (мы со Стасом не сговариваясь так ее стали звать) подошел Улик и грустно сказал:
– Сейчас будет проверка караула, молодая госпожа. Уходите. Посмотрели – и будет.
Лина взглянула на наши печальные лица и спросила стражника:
– А можно завтра еще подойти?
– Завтра? Да мы хотели смениться…
– Полталанта серебра дам, – прошептала Лина.
Улик клацнул зубами и сказал торопливо:
– Можно завтра. Можно послезавтра. Все можно.
Лина помахала нам рукой и вышла.
А мы с братом начали устраиваться на ночь: разгребли солому на две кучи и улеглись на них.
– А дома сейчас ужин, – мечтательно сказал я, глядя на решетку. – Макароны с мясом.
– Уймись, чревоугодник, – замогильным голосом отозвался Стас. А через минуту, когда я уже стал засыпать, добавил:
