на лицо, и стараясь не ступить в лужу. Звезд на небе не было, но лунный свет все-таки пробивался сквозь облака и позволял ей видеть дорогу. Агнесс прижалась к двери дома, когда мимо, разбрызгивая в разные стороны грязную воду из луж, пролетела карета, запряженная четверкой лошадей. Затем мимо нее проехала наемная коляска с двумя пассажирами, затем еще несколько экипажей. Вскоре ботинки и подол юбки Агнесс совсем промокли. Она уговаривала себя быть терпеливой. Наконец появилась коляска без пассажира. Выскочив на дорогу, Агнесс махнула кучеру, забралась в коляску и присела на холодное сиденье.
Когда пропахшая табаком и сыростью коляска, подпрыгивая и раскачиваясь, тащилась к Кавендиш- стрит, Агнесс, вцепившись в дверцу, всматривалась сквозь забрызганное дождем окно в окружающую тьму. Она мельком видела прохожих, съежившихся под дождем и поспешно прижимавшихся к дверям домов, чтобы избежать брызг из-под колес, видела босых нищих и валяющихся в канаве пьяниц, не обращающих внимания на сырость. Она прислушивалась к отдаленным ругательствам рабочих на реке и редким крикам сторожей и старалась не думать, в какое рискованное дело она ввязалась и почему Томас ее обманул.
Наконец коляска добралась до элегантных домов на Кавендиш-стрит. С каждой стороны входа в дом сэра Бартоломео Грея горели фонари, а через стекло двери виднелась огромная люстра, украшенная хрустальными подвесками. Однако окна по обе стороны входа были темными. Никого нет или просто шторы задернуты? Откуда ей знать?
Велев кучеру подождать, Агнесс вышла из коляски и постучала в дверь. Лакей в напудренном парике и темно-красной ливрее отворил дверь, поклонился, щелкнув каблуками, и пожелал ей доброго вечера. Когда она смотрела, как он кланяется, ей пришло в голову, что его ливрея — бархатная, с золотыми эполетами, сверкающими серебряными пуговицами и без единой залысины на материале — была во много раз великолепнее ливрей, которые носили лакеи у Бланшаров. Несмотря на свое лучшее платье, Агнесс рядом с ним почувствовала себя оборванкой.
— Добрый вечер. Я пришла к сэру Бартоломео Грею, — сказала она с надменностью, какую только смогла изобразить.
Лакей напыжился и уставился на нее:
— Вас ожидают, мэм?
— Возникло срочное дело. Не было времени заранее предупредить.
Лакей сложил руки на груди и задрал подбородок:
— Тогда я сомневаюсь, что Сэр Бартоломео Грей вас примет. В данный момент он играет в карты.
Агнесс пришлось проделать слишком долгий путь, чтобы сейчас отступить перед чистой бархатной ливреей.
— Дорогой мой, — сказала она, выпрямившись, — то, что у меня нет договоренности, не имеет никакого значения. Идите к вашему хозяину и доложите, что миссис Агнесс Мидоус просит его уделить ей немного времени. Ее послали мистер Бланшар и судья Кордингли по очень важному делу, связанному с чашей для охлаждения вина.
Лакей опустил руки, потом открыл рот, чтобы что-то сказать, но передумал и молча закрыл. Затем снова поклонился, строже и ниже, чем раньше, впустил Агнесс и вышел через двойную дверь, позволив только мельком увидеть, что за ней скрывалось.
Агнесс беспокойно ходила по холлу и ждала. Огонь в камине не горел, пол был натерт и сверкал, но выглядел холл негостеприимно. «Скольким горничным пришлось натирать этот пол, пока их руки едва не отваливались», — подумала она. Большие часы на камине жутко медленно пробили.
Мельком увидев свои лихорадочно блестевшие глаза в большом зеркале в золоченой раме, Агнесс смущенно повернулась к мраморным головам римских императоров, выстроившимся на колоннах вдоль другой стены. Она принялась ходить вдоль них, испытывая странное чувство, будто их пустые мраморные глаза видят ее с ее претензиями выглядеть как леди насквозь и не одобряют ее поведения. Только когда Агнесс отвернулась от них, ей на глаза попалась чаша для охлаждения вина.
Она красовалась на комоде с мраморным верхом, а с обеих сторон от нее расположились сияющие канделябры.
Значит, Томас приезжал и, возможно, он все еще здесь. Агнесс ладонями провела по бокам великолепной чаши, касаясь пальцами дельфинов и волос русалок, гладких рук Нептуна и острия его трезубца. Агнесс не знала, хотела ли она, чтобы Томас уже уехал, или боялась этого. Она рассеянно смотрела на волны, перекатывающиеся через раковины, и пребывала в смятении. В этот момент ее глаза остановились на цепочке значков, расположенных на плоском краю чаши. Леопард, лев, буквы НБ и буква Р, обозначающая год. Были ли они сюда перенесены с другого изделия? Агнесс вспомнила, как Томас проверял клейма на подносе. Наклонив голову, она подышала на значки. Поверхность осталась идеально гладкой, не было никакого бугорка, который бы свидетельствовал о махинациях. Вне сомнения, Томас наговорил ей про уход от налогов, только чтобы увести от правды.
Снова появился лакей.
— Сэр Бартоломео уделит вам немного времени в салоне, — провозгласил он торжественно.
Он позвонил в колокольчик, появился еще один лакей и унес ее плащ и перчатки. Агнесс нервными движениями поправила юбку и пригладила воротник, затем кивнула. Первый лакей распахнул двойные двери и встал в стороне, слегка поклонившись и вытянув руку.
— Сюда, мэм, — негромко произнес он.
Агнесс вошла с бьющимся сердцем.
Комната была освещена люстрой вдвое больше той, что находилась в холле. Здесь стояли диваны с резными спинками и ярко-зеленой обивкой и комоды красного дерева с мраморным верхом. Напротив двух окон, занавешенных золотистым Дамаском, находился огромный мраморный камни, над которым висела большая темная картина с обнаженной женщиной, пьющей вино и заигрывающей с мускулистыми мужчинами, одни из которых были с козлиными ногами, а другие — с рогами на голове.
Агнесс отвела взгляд от картины, неприятно напомнившей ей о недавней встрече с Маркусом Питтом, не говоря уже о той позорной ночи, которую она провела с Томасом Уильямсом. Только она успела войти, как лакей, откашлявшись, произнес звонким голосом:
— Миссис Агнесс Мидоус, сэр.
Затем лакей вышел и закрыл за собой дверь. Агнесс замерла, вдруг охваченная паникой. Она поняла всю нелепость этого визита, и ей ужасно захотелось исчезнуть. Но было поздно — сэр Бартоломео Грей поднял голову и увидел ее.
Он сидел за карточным столом, выдвинутым на середину комнаты, перед пылающим камином под неприятной картиной. Он был толстым, с красным лицом, носом картошкой, маленькими голубыми глазками и слегка скошенным подбородком. На нем были шелковый сюртук из темно-красного Дамаска, черные бархатные бриджи и большой старомодный парик. По столу были разбросаны карты и костяные жетоны. Стул напротив не был занят, хотя у этого места кто-то оставил кружевной веер с серебряной ручкой. На ближайшем диване лежала открытая книга.
Увидев Агнесс, неподвижно стоящую на ковре, сэр Бартоломео встал и протянул руку.
— Миссис Мидоус, — сказал он медленно и как бы недоуменно, — я слышал кое-что о вас от мистера Уильямса, который уехал примерно час назад. Но он не упоминал, что вы можете прийти сюда лично. Как я понимаю, вы кухарка в доме Бланшаров. Что заставило вас выйти из дома в такое позднее время?
— Я пришла, сэр, чтобы просить вас об одолжении, — неуверенно проговорила Агнесс.
Сэр Бартоломео явно чувствовал себя неловко.
— Бланшар ничего не сказал об одолжениях. Не рассчитывайте воспользоваться тем, что вы нашли то, что изначально не должно было быть утеряно. И если вам нужна новая работа, то должен сообщить, что у меня уже есть шеф-повар француз.
— Я не собираюсь ничем воспользоваться, — более уверенно сказала Агнесс, несколько пообвыкнув в незнакомой обстановке. — И работа мне не нужна. Я только хотела попросить вас ответить на несколько вопросов.
Сэр Грей моргнул, положил руку на стол, как будто ища подкрепления против неожиданного наступления.
— Вопросов на какую тему?
