начальник патруля послал одного из солдат поискать следы подъема. И солдат нашел их. А уж убедившись в правдивости такой неправдоподобной истории, как восхождение на Драконову Кручу, десятник был готов принять на веру что угодно. Он даже проникся уважением к молодому человеку: такое восхождение было подвигом, достойным песни! Это, впрочем, не помешало конгаю отдать приказ снова связать пленника.
Всадники поехали на север, и примерно через полмили тропа сошла вниз, в маленькую долину-ущелье с речушкой, впадающей в море, и выстроившимися вдоль нее легкими конгайскими домиками. Стоило светлорожденному проплыть эти полмили – и не пришлось бы карабкаться вверх по обрыву (кстати сказать, в месте его наибольшей высоты).
Несмотря на жару, сотник был облачен в доспехи и легкий шлем.
Светлорожденного поставили перед ним. Со связанными руками, но не на коленях.
– Кто ты? – спросил сотник на прекрасном хольдском.
– Нор, сын Грота из Гиба! – не моргнув глазом, солгал светлорожденный.
– Гиб? Где это? – спросил конгай.
– У озера Лёйр, достойный. Охотничий поселок на севере, в предгорьях.
– Допустим. А чем ты докажешь, что не лжешь?
Пленник пожал плечами:
– Ничем. Убей, если не веришь.
Сотник впился в него взглядом:
– А если я тебя немного поджарю?
– Давай,– сказал пленник.– Говорят, теперь и у вас не брезгуют человечиной!
– Ты! Ублюдок! – Жилистая рука сотника схватила пленника за горло.– Сравнил мою страну с Омбамом!
– Отпусти его, командир! – вмешался начальник дозора, десятник, приведший пленника.– Он говорил не о нас с тобой!
– А о ком же? – зарычал сотник, но вдруг осекся и, выпустив горло северянина, тяжело опустился в кресло.
– Я отрежу тебе язык! – через некоторое время произнес он, уже более миролюбиво.
Светлорожденный промолчал.
– Не пугай его, командир! – посоветовал начальник дозора.– Он взобрался на Драконову Кручу. Так он сказал, и он не лжет! – Конгай указал на покрытые коркой засохшей крови руки и ноги пленника.
– А не ободрал ли он их, ползая на четвереньках вокруг наших укреплений? – предположил сотник.
Светлорожденный негромко засмеялся.
– Нет! – сказал десятник.– Я послал человека проверить. Парень изрядно «наследил», пока поднимался.
– А с чего это ты решил проверить?
– Равахш [24]! Начальник! Разве ты слышал о человеке, что взобрался на Драконову Кручу?
– Дураков много! – хмыкнул сотник.– Хотя лазать по скалам умеют не все. Зачем ты, Нор, полез на нее? Ты же запросто мог убиться. Или ты не знаешь, что наш флот ежедневно осматривает берега? – добавил он, подпустив в голос суровости.
– Эй, ты! Подай парню табурет! – велел он солдату в дверях.– Еще свалится тут, не ровен час!
– Я не упаду,– сказал молодой воин.
– Молчать! – И – заколебавшемуся солдату: – Выполнять, собачий сын!
Солдат поспешно пододвинул табурет.
– Ты слышал, что я спросил? – свирепо, чтобы никто не подумал, что он пожалел пленника, сказал сотник.
– Я умею плавать. Достаточно, чтобы проплыть несколько миль! – Светлорожденный снова засмеялся.
Сотник грозно насупил брови.
– О вашем флоте я не знаю. Я хотел пить. И я – горец. Скалы мне ближе, чем море.
Сотник снял с головы шлем и положил его на колено.
– Развяжи ему руки! – приказал он десятнику.– И пошли кого- нибудь за лекарем! Как ты сказал, назывался твой корабль?
– Я не говорил. «Охотник». Из Южной Эскадры. Трехпалубный. Восемнадцать баллист.
– Что произошло?
– На нас напали! – светлорожденный очень осторожно стал растирать израненные руки.
– Не трогай! – сказал десятник.– Сейчас придет лекарь! Кто напал?
– Четыре омбамские шекки. Мы приняли бой. Но ветер был слабый, трудно было маневрировать… Они взяли нас, и командир воинов поджег судно.
– Герой! А что же шекки?
– Одна уцелела. Три сгорели. Две – когда взорвался наш корабль. Третья была подожжена еще до начала абордажа. Четвертая тоже, но они погасили пожар. Я видел это, когда оказался в воде.
– А как уцелел ты?
– Прыгнул с палубы в воду, когда понял, что командир поджег корабль.
– Как ты узнал?
– Я сражался около люка. Командир спрыгнул на огневую палубу. Когда запахло дымом, я оставил люк и нырнул за борт.
– Выходит, ты один спасся?
– Не знаю.
– Что ж, с уцелевшей шекки тебя не заметили?
– Они гасили пожар. Потом ушли в сторону Конга.
– Должно быть, тот самый пират, которого потопили вчера утром! – вмешался десятник.– У него была опалена корма.
Сотник кивнул. Испытующе посмотрел на светлорожденного:
– Ты, конечно, моряк, Нор?
– Воин-моряк!
– Верно! – Сотник откинулся на спинку кресла и постучал перстнем с печатью по металлу шлема.– А почему ты, воин, был без доспехов, когда омбамту взяли твой корабль?
– Я был в доспехах. Сбросил их в воде. Они у нас не такие, как у тебя! А подлатная куртка неплохо держит на поверхности, пока не наберет влагу.
– Похоже, что так. Подлатная куртка из паутинной ткани?
