маленький пузырек из темного хрусталя, поднесла к полураскрытым губам Нила.
– Прости, о Отец, дочь свою, что по неведению так обошлась с повелителем! – нежно произнесла она и влила содержимое пузырька в рот сына вагара.
Через минуту тело воина обмякло, и он перевернулся на спину, чувствуя приятную легкость. Онемение совершенно исчезло.
Нассини наклонилась к лицу Нила, провела языком по его губам, прикусила зубами его щеку.
– О Отец мой! Ты…
Огромный кулак, размерами не уступающий голове соххоггои, опустился на затылок Нассини, и она без единого звука повалилась на широкую волосатую грудь великана. Нил стряхнул ее с себя и поднялся. Голый Унар снова разразился хихиканьем. Похоже, у бывшего Исполняющего Волю совершенно помутилось в голове.
Нил поглядел на распростертое у ног тощенькое тело «Владыки Конга».
«Я должен ее убить!» – подумал он.
Но убивать Нассини было ему совсем не по нутру. Если он и пытался убедить Керанраона в необходимости ее смерти, то лишь потому, что не хотел признаться в собственной несостоятельности. Он ведь совершенно не представлял, как можно вынести Нассини из дворца, мимо сторожащих сиргибров.
Великан поднял свое оружие, плеснул на клинки вина из серебряного кувшина, вытер их насухо и только после этого вложил в ножны. Потом опрокинул то, что осталось в кувшине, в собственную глотку и еще раз оглядел комнату.
Золотой блеск привлек его внимание. Великан нагнулся и поднял лежащий на полу предмет. Это была Маска Великого Ангана. Нил усмехнулся и привязал Маску к поясу. Потом снял со стены короткий узкий меч и вынул его из ножен.
– Все же придется тебя убить! – проговорил он.
Нассини, по-прежнему без сознания, раскинулась на ковре. Счастливое выражение лица соххоггои почему-то напомнило великану о Телле. Он опустился на колени. Рукоять меча вдруг показалась страшно неудобной. Нет, Нил определенно не мог убить ее вот так. Он отлично знал, что представляет из себя соххоггоя, но убить беспомощное существо? Да еще пощадившее его самого…
Однако и оставить ее здесь нельзя. А вынеси он тело наружу, сиргибры тут же им займутся!
«Запах! – подумал Нил.– Тур Великолепный! Нужно просто отбить запах!»
Он отшвырнул меч и бросился к полным снадобий полкам.
Нил перебирал флакон за флаконом, пока не нашел то, что нужно.
Оторвав еще один кусок простыни, он плеснул на него желтоватый раствор и быстро обтер им соххоггою. Куда менее нежно, чем Нассини обтирала его самого. Теперь осталось только прочесть заклинание, и даже гурамский следопыт не опознает запаха соххоггои.
Нил пробормотал шесть слов, завернул легкое тело в остаток простыни и покинул покои Великого Ангана.
Обратный путь не доставил ему хлопот. Через десять минут великан был на площади.
Нил невольно напрягся, когда один из ящеров потыкался носом в сверток на его плече. Но – обошлось.
– Это она? – откинув простыню, Керанраон разглядывал бесчувственную женщину.– Довольно уродлива. И выглядит жалко. Ты все-таки решил ее не убивать?
– Хм… Это оказалось ни к чему! Вели своему лекарю накачать ее сонным снадобьем и приставь стражу! Хоть она и выглядит как хуридская нищенка…
– Можешь меня не убеждать! Я знаю, что она такое! – заверил его Керанраон.– Ну теперь дело сделано!
– Увидим! – осторожно отозвался Нил.– Ты не против, если я пойду вздремну?
Стражи-наемники покидали дворец. Сами соххоггои не решились им помешать. А, может, не пожелали. Сиргибры недоверчиво исследовали каждого, но никем не заинтересовались. Как только последний из стражей покинул дворец, солдаты Керанраона ушли из Далаанга.
Охоту за соххоггоями внутри Дворца Великого Ангана пришлось отложить. Начальник Канцелярии связался с Керанраоном и сообщил о том, что на востоке идет война. Сообщил достаточно, чтобы Дракон Юга не медлил.
Спустя короткое время всадники Керанраона и Нила вместе с присоединившимися к ним бывшими стражами пересекли мост через Фуа.
XXVIII
«Омбамту или омбамцы – существа устрашающего вида. Сложением они подобны винным бочкам, руки их непомерно длинны, а ноги коротки. Лик – страшен: красные глаза с желтыми белками, толстые, как бы раздавленные и вывернутые губы, носы же от рождения – словно переломаны. Волос курчав и черен, но омбамту, стремясь к совершенству безобразия, красят его в алый. Нравом хитры, жестоки и грубы. Злоба их безгранична, а деяния ужасны. Храбрость, а вернее, безрассудство в бою – безмерны. Воистину говорят: ''Страшен, как Омбам!'' И трудно смертному уразуметь, для чего боги допускают к жизни подобных чудовищ. И я склонен верить, что не обычные они люди, а, как полагают некоторые,– порождение древних Властелинов Махд-Шагош».
Два омбамских лазутчика, укрывшиеся на окраине леса полутора милями южнее крепости Сонг, смотрели на море. Смотрели, как идут на юг белопарусные корабли Империи и чуть более грузные, но столь же устрашающие корабли фарангской эскадры под золотистыми, раздуваемыми ветром парусами. Множество кораблей. Омбамцы знали, куда и зачем идут боевые корабли, но нисколько не сочувствовали своим родичам, грабившим сейчас южное побережье Благословенного Конга. Эскадры уходят, и Фаранг, жирный кусок, сам падает в руки.
Два лазутчика были наблюдателями второй армады Омбама. Сейчас они вполголоса переговаривались, повторяя одно и то же. Все случилось именно так, как предсказал чужеземный колдун. Тот, что силой заклинания сделал невидимыми их самих и челнок, на котором приплыли омбамту на берег Конга. Страшновато среди бела дня, не таясь, плыть к вражескому берегу, но обошлось. Молодец колдун! Лазутчики принадлежали ко второй армаде. Первая армада, та, что сейчас грабит юг, куда больше. Зато – сброд. Бесчисленные пираты трех морей, прослышавшие о легкой добыче. А вот вторая – настоящий Омбам! Дважды тридцать боевых шекк и один большой четырехмачтовик. А на нем – сам Могучий Обу! О!
Когда корма последнего из кораблей исчезла за мысом, омбамцы бросились в лес, где заранее был припасен хворост для костра. Когда огонь вспыхнул, один из лазутчиков высыпал в него содержимое холщового мешочка. Тотчас еле заметные в дневном свете языки пламени обрели густой желтый цвет, а из костра огромными клубами повалил иссиня-черный дым. Поднявшись над лесом, дым обрел форму исполинского дождевого гриба, черного, как ночь, и видимого за многие мили.
Сделав свое дело, лазутчики бросились прочь. А в пятнадцати милях от побережья на шести десятках кораблей забегали матросы, поспешно поднимая красные паруса. Первым двинулся на запад большой корабль Обу, а за ним, то обгоняя, то сбавляя ход, десятки стремительных шекк. Как стая диких псов. Страж Севера, Фаранг – не просто добыча. Он – давний и опасный враг. Но придет Омбам – и не станет Фаранга! Ни домов его, ни кораблей его, ни людей! Так
