– Имя?
Ниминоа колебалась. Ей очень не хотелось говорить правду.
Командующий видел: пленница прикидывает – солгать или нет.
– Будет лучше, если ты ответишь честно!
– Хорошо,– равнодушно сказала Ниминоа.– Его имя Данил Рус. Светлорожденный Данил Рус.
Лучше бы она солгала. Командующий Виг даже не усомнился: пленница врет. Чтобы светлорожденный из древнейшего рода Империи пришел из Хуриды в одиночку да еще спас прекрасную хуридитку? Такое случается нередко. В балладах. Но не в жизни. Виг прожил длинную жизнь. Он сражался бок о бок с Освободителем. Он сам стал частью не одной баллады. И очень хорошо знал, как далеко то, что поют, от того, что говорят.
Командующий не поверил и искренне огорчился. Во-первых, потому, что пленница солгала, во-вторых, из-за того, что ответ ее, на взгляд Вига, прозвучал абсолютно искренне. Значит, придется обращаться за помощью к магу.
Турфанг, как всегда, угадал желание Вига раньше, чем тот его высказал. Жрец встал. В отличие от командующего, он не собирался ничего анализировать. Без надобности.
Длинная тощая фигура в бесформенной рубахе из блеклой шерсти. Этот, второй, Ними совсем не понравился. Чувств у него было не больше, чем у кугурра, вытканного на гобелене. А двигался он не как кугурр, а скорее как ящерица.
Длинный наклонился к ней – черные космы свесились до колен сидящей Ниминоа,– вперился в ее лицо черными выпуклыми глазами. Дыхание его пахло как скошенная трава. Девушке показалось: крохотный паучок заскребся у нее у голове, пытаясь выбраться наружу. Не больно, но очень неприятно. Ниминоа напряглась – паучок пропал.
В выпуклых глазах тощего отразилось разочарование. Он медленно распрямился, повернулся к седому и покачал головой.
Седой вздохнул. Он был огорчен.
– Увести,– приказал он солдатам.
Ниминоа поднялась, не дожидаясь, пока ее поднимут.
– Благодарю,– девушка кивнула на столик.
– Больше ты ничего не хочешь сказать? – дал ей еще один шанс Виг.
Пленница покачала головой.
Командующий махнул рукой, и солдаты вывели девушку. Задержался только десятник.
– Куда ее, достойнейший?
– В подвал,– сердито сказал Виг.
Когда десятник вышел, командующий повернулся к Турфангу:
– Думал, ты покрепче! – раздраженно бросил комендант-капитан Ангбиона.
Маг вздохнул.
– Понимаю тебя,– сказал он.– Девушка по-настоящему хороша. После общения с палачом тело ее уже никто не назовет прекрасным. Но неужели ты думаешь, что мне, слуге Быкоглавого, это по вкусу?
Виг промолчал.
– Она лжет,– Турфанг запустил пальцы в свою взлохмаченную шевелюру, откинул голову назад.– Она лжет, друг мой, но это еще не самое плохое. Хуже то, что она колдунья. Силу ее мне не оценить – из-за ее полного невежества…
– Это как? – удивился Виг.
– Все равно что проверять прыткость парда, спутав ему лапы,– пояснил жрец.– Но чтоб выкинуть меня из своих мыслей, ее силенок хватило.
– Выходит, это она начудила в горах? – сказал командующий.
– Глупости! От того колдовства на сто миль разило волшебством Алчущих. При том, что творил его настоящий мастер. Хотел бы я, чтоб ты был прав. Думаешь, мне по сердцу мучить женщину? Но я должен знать все, что знает она. И быть уверенным, что все сказанное – правда. Если ты знаешь другой способ – назови.
Командующий продолжал хмуриться: он не знал другого способа.
– А ты уверен, что колдунья позволит себя пытать?
– Ну уж с этим-то я управлюсь,– не без самодовольства заявил Турфанг.– Надо отделить истину от фантазии. А уж в фантазии ей не откажешь.
– Что да, то да,– согласился Виг.– Эта шутка о светлорожденном…
Как ни надеялся командующий на сотрудничество пленницы, но кое-какие меры он принял заранее. Например, велел растопить печь и прибраться в пыточном подвале. Уж месяца три не пользовались: плесени небось наросло на палец. Палач, десятник, потерявший ногу в стычке с хуридскими контрабандистами, передвигался на своей деревяшке проворней, чем иной на двух ногах. Ремесло свое палач знал туго: навостришься за пять лет. Виг его ценил. Хорошего заплечных дел мастера найти трудно. Даже за двойное жалованье.
Когда командующий и его друг спустились в застенок, все уже было готово. Воздух согрет, плесень и грязь убраны. Пленница томилась в уголке под присмотром двух охранников.
Командующий уселся в деревянное кресло подальше от очага.
– Начинай,– кивнул он палачу.
В подземелье было жарко и душно. Здесь не было ни лежащих рядком клещей, ни хитроумных машин для истязания плоти. Каменный пол чисто вымыт. И все-таки Ниминоа сразу поняла, что это за место. И ей стало горько. От того, что конгаи оказались ничуть не лучше хуридских монахов. Яркий огонь горел в открытой печи – Ниминоа щекой чувствовала его тепло. Огонь – друг. Мускулистый мужчина с наголо обритой головой, в кожаном фартуке возился у очага. Из одной штанины вместо ноги торчала подбитая толстой кожей деревяшка.
Ниминоа посмотрела на его лоснящуюся от пота спину, потом на равнодушные гладкие лица солдат-конгаев. И решила: не даст себя мучить. Хватит! Огонь горел в очаге и источал силу. Пусть только попробуют!
По лестнице спустились седой и тощий. Солдаты вытянулись. Седой уселся в кресло, тощий – на скамью.
– Начинай,– сказал седой палачу.
Солдаты вытолкнули Ниминоа в центр, к вмурованным в пол кольцам. Над головой раскачивались на цепях еще два кольца.
– Раздевайся,– по-хуридски скомандовал палач.
Ниминоа не шевельнулась.
Одноногий чуть заметно пожал плечами и сделал знак солдатам…
Ниминоа прикрыла глаза. Первый, кто к ней прикоснется…
– Отойдите от нее! – быстро сказал Турфанг.
Солдаты посмотрели на командующего. Виг кивнул, и они отодвинулись от пленницы.
– Я сам,– жрец подошел к Ниминоа и медленно, как в танце, положил руки на плечи хуридитки…
