драгоценными пуговицами и всем таким прочим, а справа разместилась мужская одежда, выполненная из… бархата, атласа, тонкого полотна, кружев, драгоценных пуговиц и всего такого прочего. Я, признаться, слегка ошалел от такого обилия театральных костюмов, и только оживленное личико феи и ее сияющие глаза помогли мне несколько прийти в себя.
Она немедленно принялась радостно щебетать что-то о фасонах, расцветках, деталях и принадлежностях различных костюмов, а я, с удовольствием слушая ее голосок, толком ничего не понимал. И тут, не перебивая Кроху, а как-то странно вплетаясь в ее разговор, послышалось бормотание:
– Ну все, понесло бабу… Теперь ее не остановить…
Я скосил глаз в сторону говорившего и увидел рядом со своей правой ногой зеленый хаер Топса.
– Да ладно тебе… – отозвался Фока слева. – Пусть девочка пощебечет, у нее так долго не было настоящего общества…
И тут же я услышал, что Кроха обращается непосредственно ко мне:
– А вот твой костюм, сэр Владимир, весьма странен! Тебе этого никто не говорил?… Если бы не твое изысканное обращение, я приняла бы тебя за рабочего сквота…
Слова «рабочий сквот» прозвучали в ее прелестных устах как нечто неприличное.
Я кротко улыбнулся и неожиданно для самого себя ответил:
– Это мой обет, фея… Я поклялся не облекать себя в… роскошь, пока не отыщу своего пропавшего друга и… ну, в общем, не выполню свою клятву…
Кроха позабыла об окружающем ее великолепии и, широко распахнув глаза, уставилась на меня. Когда я замолчал, она очарованно прошептала:
– Как интересно!… Я думала, что в мире уже не осталось настоящих рыцарей, готовых положить все, чтобы выполнить свой обет!… – Она вздохнула и грустно добавила. – Сейчас, наверное, и обетов-то никто не дает…
– Ну что ты, как можно так думать! – бодро возразил я. – Мир не может существовать без рыцарства!
– Ага, – тут же раздалось от моей правой ноги. – Всегда найдется чудак, раздающий обеты направо и налево и способный перерезать глотки ни в чем не повинным сквотам, только бы выполнить свои обещания!
– Топс, ты несносен! – воскликнули мы с Крохой в один голос и тут же улыбнулись друг другу.
– Топсик, ты посмотри, как они спелись! – немедленно вмешался Фока. – И как быстро!…
Однако Кроха проигнорировала хамский намек оранжевого каргуша и снова обратилась ко мне:
– Я понимаю, что обет – это свято, но, может быть, ты, сэр Владимир, хотя бы примеришь что-нибудь. Вот этот черный с серебром камзол, я думаю, будет тебе чрезвычайно к лицу.
Мне действительно нестерпимо захотелось примерить черный с серебром камзол, но я тут же с горечью осознал, что носить такой костюм – большое искусство, и мне оно не доступно. А потому мне пришлось сурово насупить брови и недовольно пробормотать:
– Неужели, фея, ты хочешь, чтобы я стал клятвопреступником?!
Кроха страшно испугалась этих слов, зато Топс меня одобрил:
– Ишь ты, как он ее! Учись, Фока, ставить на место распоясавшихся девчонок! Так ее… сэр Владимир, пусть знает свое место!
Однако мне совсем не хотелось ставить Кроху на место, а потому, заметив некоторый ее испуг и огорчение, я поспешил успокоить ее вопросом:
– А вот нет ли у вас здесь… оружейной?…
Фея поняла, что я и не думал сердиться. Вздохнув, она покачала головой:
– Сэр Владимир, ты настоящий рыцарь… Холодное злое железо тебе дороже всего. Конечно, у нас есть оружейная, и я тебе ее покажу.
Она повернулась и направилась к выходу из… гардеробной. Мы с каргушами последовали за ней. Кроха снова вышла в большой зал, бывший, как я понял, общей прихожей, и почти сразу же свернула в едва заметную темную щель в стене. На этот раз подземный ход, в котором мы оказались, был темен, узок, длинен и извилист. Несколько раз в этой темноте я довольно прилично прикладывался головой к выступам каменного потолка. Наконец, вслед за своей прелестной провожатой, я оказался в еще одной пещере.
Когда я ступил на присыпанный мелким песком пол этого подземного склада, Кроха как раз неторопливо двигалась вдоль его стен, время от времени прищелкивая пальцами. Звук получался такой, словно в ее ладошках были кастаньеты, и в ответ на эти резкие отрывистые щелчки на стенах сами собой зажигались толстые желтые свечи, вставленные в бронзовые, отлично начищенные бра.
В постепенно прибавляющемся свете я огляделся. Это был самый настоящий арсенал, содержащийся к тому же в прекрасном порядке.
Вдоль правой от входа длинной стены были расставлены самые настоящие рыцарские доспехи. Они, конечно же, привлекали взгляд в первую очередь, и при этом они были настолько разнообразны по размерам, составу и внешнему оформлению, что глаза буквально разбегались. Первым в этом ряду стоял простой стальной пластинчатый панцирь с мелкой, неброской золотой насечкой на поножах и наручах, изображавшей простенький геометрический узор. Круглый глухой шлем, с ребристым, чрезвычайно маленьким забралом, венчал большой, величиной чуть ли не с сам шлем, литой кулак с отогнутым вверх большим пальцем.
Стоило мне обратить свое внимание на эти доспехи, как из-под моей ноги вынырнул нахальный Фока и принялся тоном уставшего экскурсовода давать пояснения:
– Этот облегченный доспех из наговоренной болотной стали принадлежал графу Эллюру, ставшему тенью тридцать два года назад. К сожалению, оружие графа – меч, парный кинжал, тяжелый топор, легкий топор, вспомогательный топорик и двойной шестопер – утонуло в болоте, поскольку было изготовлено из обычного металла. Панцирь растягивается на два размера, однако делать это не рекомендуется, поскольку его прочность уменьшается в тригонометрической прогрессии!…
– В какой прогрессии?! – переспросил я.
– В тригонометрической, – пояснил наглый оранжево-головый каргуш, ничуть не смутившись. – По падающей тангенсоиде!…
Я был совершенно уверен, что этот низкорослый остроносый тип придумывает свои объяснения прямо на ходу, но поймать его на сочинительстве, к сожалению, не мог. Потому я мысленно плюнул и решил – пусть болтает. Медленно двигаясь вдоль этой выставки доспехов, я вынужден был слушать Фокину лекцию.
– Полный боевой доспех славного рыцаря, барона фон Каптуса, укрепленный на сочленениях копытами единорога и проложенный изнутри серной нитью. Выдерживает прямой удар королевской палицы, непробиваем для всех видов метательного оружия, включая корабельную катапульту. К сожалению, барон слишком надеялся на свои доспехи и как раз камень, выпущенный из катапульты, смел его с палубы его галеры. Доспех, как мы сами видим, выдержал удар, но барона не успели вовремя вытащить из воды и он захлебнулся!… Все оружие барона – большой меч, малый меч, подмечник, двойная секира, топор, кинжал широкий, кинжал узкий и четыре метательных ножа – во время падения барона в море осталось на палубе и потому сохранилось. Пропали только две уникальные самовзводящиеся рогатки, утонувшие вместе с бароном.
Пока Фока нес эту околесицу, я успел миновать три или четыре выставленных образца и остановился около действительно заинтересовавших меня лат.
