поглядывая на меня. – Мы могли испугаться, а ты можешь опоздать на бал… Очень долго…
– Вот именно!… – снова перехватил инициативу Фока. – Топс мог испугаться! А потом посреди комнаты начался… такой… ну… смерч… белый… и когда он кончился, вы оба снова здесь стояли!
Он на секунду замолчал, набирая, как я понял, в грудь побольше воздуху, а затем буквально заверещал:
– А потом эта наказанная фея заявила, что вы оба побывали в Солнечном Краю!!!
– А нас не взяли… – грустно добавил Топс.
Кроха неожиданно села на ковер и тихо спросила каргушей:
– Вы слышали, чтобы хоть кто-то, хоть на мгновение мог переправить в Солнечный Край двоих?…
Малыши вдруг замерли, словно им в головы разом пришла одна и та же мысль, а потом посмотрели друг на друга. Прочитав нечто друг у друга в глазах, они синхронно покачали головами.
– А сэр Владимир смог и, как вы оба утверждаете, надолго!…
Две серые башки с оранжевым и зеленым хаерами повернулись в мою сторону и на обеих мордочках я увидел большое уважение. Но затем Фока не удержался:
– Значит, он мог взять и нас… И побыть там немного меньше…
И тут Кроха неожиданно покраснела!
Спас положение голос Гротты, раздавшийся из-за двери:
– Сэр Владимир, ваша лошадь у дверей, сэр Вигурд ожидает вас!…
Я был вынужден заторопиться.
– Так, ребята, – обратился я к обиженным каргушам. – Обещаю вам в следующий раз прихватить вас с собой, если вы объясните мне, что такое этот ваш Солнечный Край!… А тебя, – я повернулся к Крохе, – очень прошу не волноваться, ничего со мной не случится!
Она быстро вскочила на ноги и, неожиданно положив обе ладони мне на грудь, негромко проговорила:
– Да, теперь я не волнуюсь, теперь я спокойна за тебя… Ты… Человек!…
Это ее прикосновение многого для меня стоило! За моей спиной выросли такие крылья, что я даже не заметил, как оказался на улице.
Вигурд был уже в седле и посмотрел на меня с некоторым удивлением, перехватив которое я вдруг понял, что довольно глупо улыбаюсь. Я стер улыбку с лица, состроил мину, соответствующую торжественности момента, и забрался в седло.
Мы сразу же тронулись, и я сразу же почувствовал, что с моей лошадью что-то не в порядке. То ли она стала хуже слушаться повода, то ли я потерял навыки управления, но только моя кобыла все время трясла головой и шла как-то странно, боком.
Однако ехать нам было совсем недалеко, так что с горем пополам, но я добрался до главного входа во дворец.
Императорский летний бал!
Поколения моего деда, моего отца, да и мое собственное были воспитаны на балах «Войны и мира», «Анны Карениной», «Трех мушкетеров» – море света, волшебная, чарующая музыка, воздушные наряды дам, танцы, танцы, танцы… любовь, любовь, любовь… интриги, интриги, интриги…
И вот теперь я сам сподобился быть приглашенным на самый настоящий придворный бал!… Императорский летний бал!
Однако, когда мы выехали на небольшую площадь перед главным входом в императорский розовый дворец, она оказалась… пуста. Ни роскошных экипажей, ни снующих взад-вперед слуг, ни разодетых в пух и прах гостей – ничего! Правда, над большими, причудливо изукрашенными дворцовыми дверями ярко пылали бездымные факелы, заливая площадь светом, и едва мы соскочили с лошадей, к нам подбежали неизвестно откуда взявшиеся грумы и, подхватив наших скакунов под уздцы, отвели их прочь.
Мы шагнули к дверям, причем сэр Вигурд чуть приотстал и пристроился за моим левым плечом. Едва мы приблизились, высокие резные двери медленно, торжественно и совершенно бесшумно начали открываться. За ними оказалась совсем небольшая прихожая зала, показавшаяся мне невероятно запущенной – в ее углах я даже заметил паутину. Впрочем, освещена она была едва-едва, так что мне вполне могло это показаться.
Мы переступили через порог, и двери тут же начали закрываться. Когда они сомкнулись, тот неверный, дрожащий свет, что освещал приемную, погас, и нас мгновенно окружила странная, свивающаяся широким жгутом темнота.
В следующий момент в темном пустом зале гулко прозвучало:
– Князь Владимир, шестнадцатый лордес Москов, и маркиз Вигурд, шестой лордес Кашта.
Крутящаяся вокруг нас темнота лопнула, и мы оказались на небольшом возвышении, в огромном, ярко освещенном зале, наполненном сквотами, разодетыми… в пух и прах. Музыки в зале не было, гости императора собирались небольшими группками и о чем-то негромко переговаривались или прохаживались вдоль стен, рассматривая замечательные и достаточно фривольные росписи, расположенные между полуколоннами, делившими стены на равные отрезки. Я почему-то сразу обратил внимание на то, что женщин в зале было очень мало и они составляли отдельные группы, обосновавшиеся в основном вокруг нескольких диванов, стоявших у дальней стены зала.
«Видимо, здешние дамы не слишком любят танцевать… – подумал я, но тут же мне в голову пришла другая мысль: – Или здешние балы устраиваются совсем не для дам…»
Мы с сэром Вигурдом сошли с возвышения и, смешавшись с толпой, также медленно двинулись вдоль стены. Едва мы покинули возвышение, по залу мягко прошелестело:
– Граф Тарта Высокий, восьмой лорд Вагота, с женой и дочерью…
«Ну вот!… – тут же мелькнуло у меня в голове. – И дамы начали собираться! Видимо, первыми на бал собрались… холостяки…»
На возвышении появилась живописная группа из трех сквотов. Впереди стоял невысокий мужчина, наряженный в васильковый камзол, расшитый серебром, белые штаны и короткие белые башмаки. Его еще нестарое лицо было уже сильно обрюзгшим и имело весьма недовольное выражение. Позади него, словно прячась за его спиной, стояли высокая белокурая женщина в роскошном темно-зеленом с золотом платье и лохматым веером в руках и молоденькая девушка, почти еще девочка, окутанная чем-то весьма воздушным, невесомым, розовым. Девушка зачем-то держала в руках… огромного плюшевого медведя интенсивно розового цвета! Чуть наклонившись к уху Вигурда, я тихо спросил:
– Это за что ж его так обозвали?…
– Как?… – не понял маркиз.
– Тарта Высокий, – пояснил я. – Он же ниже собственной жены…
Сэр Вигурд улыбнулся, но ответил вполне серьезно:
– Ну, видимо, один из его предков был и в самом деле очень высок, вот это прозвище к нему и прилипло. А затем оно перешло ко всем его потомкам, уже невзирая на их собственный рост…
– Значит, надо тщательно заботиться о своей репутации… – пробормотал я, и сэр Вигурд немедленно переспросил:
– Что ты имеешь в виду?… Я что-то не понял связи…
– Я имею в виду, – с улыбкой пояснил я, – что надо заботиться о своей репутации, иначе ты получишь прозвище, а потомкам… потом будет всю жизнь… стыдно!… – И тут же с гордостью подумал: «Каков каламбур!»
Семейка лорда Вагота тем временем покинула возвышение, причем сам лорд
