Барченко такие – захватить сотрудников «бестиария», возможно уничтожить.
Николай Андреевич задумчиво помешал ложечкой в стакане, быстро взглянул на комиссара.
– Вы тоже так полагаете?
– Исходя из того, что мне известно о задачах сотрудников спецлагеря, думаю, что это вполне возможно.
Смирнов откинулся в кресле, прикрыл глаза. Комиссар покосился на него, налил себе коньяк, выпил и, сморщившись, высосал дольку лимона. Молчание затягивалось. Наконец Николай Андреевич глубоко вздохнул, видимо приняв какое-то решение.
– Какие есть данные о местонахождении Виллигута, фон Либенфельса, профессора Хильшера, Вольфрама Зиверса и, пожалуй, Гиммлера?
– Так сразу я не могу ответить, – пожал плечами комиссар.
– Я не требую срочного ответа, – улыбнулся Смирнов, – десять-пятнадцать минут я вполне могу подождать, – внезапно взгляд его сделался пронизывающим, жестким и комиссар почувствовал, как кровь отхлынула от лица, – постарайтесь уложиться в это время.
Комиссар вышел из кабинета, Смирнов слышал, как он разговаривает с адъютантом, раздражаясь от непонятливости подчиненного. Вернувшись в кабинет, комиссар присел в кресло, стараясь не смотреть на собеседника.
– Что вы намерены предпринять? – спросил он, глядя в сторону.
– Это зависит от сведений, которые вы мне предоставите, товарищ комиссар. Боюсь, профессор Барченко ошибся, определив задачи диверсионной группы немцев. Есть у вас карта?
Поднявшись, комиссар отдернул шторки, закрывающие огромную карту Советского Союза. Смирнов, со стаканом чая в руке, подошел поближе.
– Какие корабли, классом не ниже эскадренного миноносца, есть на Северном флоте? – спросил он.
– Э-э, собственно, крупнее эсминцев у нас там ничего нет.
– За какое время они могут достигнуть Новой Земли?
– Я не моряк, Николай Андреевич, могу сказать только приблизительно. От Мурманска, полагаю, потребуется около двух, двух с половиной суток полным ходом, из Архангельска еще дольше…, впрочем, там только сторожевые корабли.
– Слишком долго. Когда ожидается десант?
Комиссар задумался, шевеля губами, потом кивнул.
– Максимум, через сутки.
Смирнов отошел от карты, потеряв к ней интерес, вернулся в кресло. Взглянув на комиссара, он наморщил лоб.
– А почему охрана лагеря состоит из сотрудников ГУЛАГа, товарищ комиссар? Вы представляете, что с ними сделает немецкий десант?
«Началось, – подумал тот. – Поиски стрелочника».
– Охрана лагерей, по своей специфике, …
– Это не обычный лагерь, черт возьми! – внезапно раздражаясь, крикнул Смирнов, – вы послали туда своего человека, но не подумали об усилении войскового соединения! Как это понимать?
Стук в дверь прервал начинавшийся конфликт. В кабинет заглянул адъютант, протянул бумаги. Комиссар поспешно взял их у него из рук, выпроводил движением руки и впился взглядом в донесения агентов.
– Вслух, если вас не затруднит, – уже обычным голосом попросил Смирнов.
– Карл Мария Виллигут, он же Вайстор, месяц назад помещен в клинику для душевно больных под Зальцбургом, где и находится в настоящее время. Йорг Ланс фон Либенфельс руководит археологической экспедицией на месте последнего оплота катаров [17]-альбигойцев в окрестностях замка Монсегюр…
– Я знаю, где находился «последний оплот» катаров, – едко заметил Смирнов, – короче, пожалуйста.
– Вольфрам Зиверс в Берлине, курирует разработки института «Аненербе», местонахождение профессора Хильшера не установлено. Генрих Гиммлер проводит переговоры с фельдмаршалом Маннергеймом в Турку, после чего проведет инспекционную поездку по Норвегии…
– Стоп, – Смирнов подался вперед, – маршрут следования известен?
– В общих чертах. Север Норвегии – осмотр бывших английских военно- морских баз…
– Достаточно, – Смирнов снова откинулся в кресле. На этот раз на его лице появилось удовлетворенное выражение, словно он решил сложную задачу, – так-так, господин Великий Магистр [18], решили воспользоваться плодами чужих трудов? – пробормотал он едва слышно. – Товарищ комиссар, есть у нас в районе Архангельска бомбардировочные соединения? Я имею в виду дальнюю авиацию.
– В Ягоднике три эскадрильи дальних бомбардировщиков ДБ-3 [19]. По-моему, бомбовая загрузка около тонны.
– Держите их в боеготовности. Возможно, нам придется нанести удар по «бестиарию». Не делайте большие глаза, товарищ комиссар, это по вашей вине наши научные разработки могут попасть в руки врага. И это еще в лучшем случае, в худшем – немцы воспользуются проводимым Барченко экспериментом в своих целях. Последствия даже я предсказать не берусь.
Смирнов разлил коньяк, приглашающе приподнял рюмку, выпил, не дожидаясь его реакции на приглашение и, сухо попрощавшись, вышел из кабинета.
Профессор нашел Панкрашина в казарме – Войтюк, разобрав винтовку, объяснял тому устройство оружия.
– Стебель затвора, курок, боевая личинка, – Войтюк, почти не глядя, собрал винтовку, подкинул в руке, – образца тысяча восемьсот девяносто первого года, а лучше так и не придумали. И не надо! Ты ее только нацель правильно, а уж она не промажет.
Барченко прервал урок, сказав, что продолжить можно будет в свободное время.
– Сергей, у нас неприятности.
– Еще? Что на этот раз случилось?
– Гагуа не смог связаться с Москвой. Похоже, энергетические каналы связи блокированы.
– Как это возможно? – удивился Панкрашин.
– К сожалению, возможно. Боюсь, это работа наших коллег из «Аненербе». Мне необходимо выяснить, насколько серьезна блокада архипелага. Вы можете прозондировать пространство вокруг Новой Земли на астральном уровне? Мне, откровенно говоря, недосуг.
– Конечно, Александр Васильевич. Когда это необходимо сделать?
– Немедленно. По результатам вашей проверки и будем строить дальнейшую работу.
– Сейчас же отправляюсь, – сказал Панкрашин.
Попрощавшись со старшиной, он забежал в барак, накинул малицу – несмотря на конец весны, ветер, гулявший на скалах пронизывал насквозь, а ему предстояло оставить тело в неподвижности на несколько часов. Межевой спросил, не нужна ли помощь, но Панкрашин отказался, сказав, что просто прогуляется по берегу.
Если в лагере царило относительное безветрие и солнце уже чувствительно
