довольный муж, возможно, и захочет выслушать ее.
Дрого не боялся диких зверей, не страшился он и всякого человека, когда- либо ступавшего по земле, но с морем дело обстояло иначе. Для дотракийцев вода, которую не могли пить кони, была чем-то мерзким; зыбкий серо-зеленый простор океана наполнял их суеверным страхом. Дрого был храбрее, чем все остальные владыки табунщиков, она знала об этом, но тут… Если бы только ей удалось посадить его на корабль!
После того как кхал и его кровные, прихватив лук и копья, уехали, Дени призвала служанок. Тело ее сделалось рыхлым и неприятным, и теперь она радовалась помощи их крепких рук и ловких ладоней, хотя прежде ей бывало неудобно, когда они хлопотали и порхали вокруг. Они вымыли Дени и облачили в песчаный шелк, свободный и текучий. Когда Дореа расчесала ее волосы, Дени послала Чхику разыскать сира Джораха Мормонта.
Рыцарь явился немедленно – в штанах из конского волоса и расписном жилете, как подобает наезднику. Его крепкая грудь и мускулистые руки заросли грубым черным волосом.
– Моя принцесса, чем я могу услужить вам?
– Вы должны поговорить с моим благородным мужем, – сказала Дени. – Дрого утверждает, что жеребец, который покроет весь мир, все равно будет править всеми землями и ему незачем пересекать отравленную воду. После рождения Рейего он хочет повести свой кхаласар разорять земли, лежащие вокруг Яшмового моря.
Рыцарь посмотрел на нее задумчивым взглядом и ответил:
– Кхал никогда не видел Семи Королевств. И название страны ничего не говорит ему. Должно быть, он считает, что это острова, маленькие городки, прижавшиеся к скале, вроде Лората или Лисса. Богатства востока более привлекают его.
– Но он должен повернуть на запад, – проговорила Дени с отчаянием. – Пожалуйста, помоги мне убедить его! – Как и Дрого, она тоже никогда не видела Семи Королевств, однако Дени казалось, что со слов брата она знает о них все. Визерис обещал ей тысячу раз, что однажды они вернутся домой, но теперь он умер, а с ним и его обещания.
– Дотракийцы совершают поступки, когда приходит время, руководствуясь собственными причинами, – ответил рыцарь. – Доверьтесь терпению, принцесса, не повторяйте ошибку вашего брата. Мы вернемся домой, я обещаю вам!
Домой? Слово это опечалило ее. У сира Джораха был его Медвежий остров, но где же ей отыскать свой дом? Несколько повествований, имена, звучащие с торжественностью молитвы, тускнеющие воспоминания о красной двери… Неужели Вейес Дотрак станет ее собственным домом? И в старухах из дош кхалина она видела собственное будущее?
Сир Джорах, должно быть, заметил печаль на ее лице.
– Сегодня ночью прибыл великий караван, кхалиси. Четыре сотни лошадей из Пентоса через Норвос и Квохор под началом капитана купцов, Баяна Вотириса. Иллирио мог прислать с ним письмо. Не хотели бы вы посетить западный рынок?
Дени пошевелилась.
– Да, – подумав, ответила она. – Это неплохо.
Базары оживали, когда приходил караван. Никогда нельзя было заранее сказать, какие сокровища привезут купцы. Потом было бы неплохо вновь услышать валирййскую речь, звучавшую в Вольных Городах.
– Ирри, пусть мне приготовят носилки.
– Я скажу вашему кхасу, – промолвил, отступая, сир Джорах.
Если бы кхал Дрого был с ней, Дени поехала бы на Серебрянке. Женщины дотракийцев не покидали коня до самых родов, и Дени не хотела обнаружить своей слабости перед мужем. Но кхал отправился на охоту, и ей было приятно, лежа на мягких подушках, ехать через Вейес Дотрак за красными шелковыми занавесками, укрывавшими от солнца. Сир Джорах заседлал коня и выехал с Дени, вместе с четырьмя молодыми людьми из ее кхаса и служанками.
День был безоблачный и теплый, небо сияло глубокой синевой. Когда задувал ветер, Дени ощущала пряный аромат травы и земли. Носилки двигались мимо украденных монументов, солнечный свет сменялся тенью. Разглядывая лица мертвых героев и забытых королей, она размышляла, способны ли боги сожженных городов ответить на молитву…
«Если бы я не была от крови дракона, – подумала Дени печально, – это место могло бы стать моим домом». Она здесь кхалиси, у нее есть крепкий мужчина и быстрый конь. Служанки, чтобы служить, воины, чтобы охранять. Ее ждет почетное место среди дош кхалина, когда она состарится… Кроме того, в чреве ее вырастал сын, который однажды покроет мир. Этого довольно для всякой женщины, но только не для дракона! Теперь, после смерти Визериса, Дейенерис осталась последней, единственной. Она рождена от семени королей и завоевателей, как и дитя внутри нее. Об этом нельзя забывать.
Западный рынок представлял собой огромный квадрат утоптанной почвы, окруженной хижинами из сырцового кирпича, загонами для животных, белеными помещениями для употребления горячительного питья. Из земли, подобно спинам огромных зверей, вырастали горбы, в них зияли черные пасти, ведущие к прохладе и объемистым хранилищам внизу. Сама площадь представляла собой лабиринт навесов и прилавков, затененных плетеными травами.
Когда они прибыли, сотни полторы купцов и торговцев разгружали свои товары и расставляли их на прилавки. Но невзирая на это, огромный базар казался тихим и пустым по сравнению с кипящими торжищами, которые Дени помнила по Пентосу и другим Вольным Городам. Караваны приводили в Вейес Дотрак с востока и запада не для того, чтобы торговать с одними дотракийцами, главным их делом был торг между собой, объяснил ей сир Джорах. Табунщики пропускали их, не чиня препятствий, если гости соблюдали мир священного города, не оскверняли Матерь гор или Чрево мира и почитали старух дош кхалина традиционными дарами – солью, серебром и зерном. Дотракийцы не очень-то разбирались в вопросах купли и продажи.
Дени нравился и странный восточный базар со всеми его загадочными зрелищами, звуками и запахами. Она нередко проводила там целое утро, лакомясь древесными яйцами, пирогами с саранчой, зеленой вермишелью, прислушиваясь к высоким улюлюкающим голосам купцов, открывая рот перед мантикором в серебряной клетке, колоссальным серым слоном или полосатыми черно- белыми лошадьми из Джогос Нхай. Она любила разглядывать и людей: торжественных смуглокожих асшайцев, высоких бледных квартинов, ясноглазых мужчин из Ии Ти в шляпах с обезьяньими хвостами, воинственных дев из Байасабхада, Шамирианы и Кайкайнаи с железными кольцами в сосках и рубинами в щеках; даже жутких Призрачных Людей, покрывающих руки, ноги и грудь татуировкой и прятавших лица за масками. Восточный базар удивлял Дени, очаровывал ее.
Но западный напоминал о доме.
Когда Ирри и Чхику помогли Дени спуститься из носилок, она принюхалась, узнавая острые запахи чеснока и перца, сразу напомнившие о полузабытых днях, проведенных в переулках Тироша и Мира, и вернувшие улыбку на ее лицо. За кухонными ароматами угадывались сладкие благовония Лисса. Она увидела рабов с кипами вычурных мирийских кружев и тонкой шерстяной ткани дюжины ярких расцветок. Между прилавков ходили стражники, охранявшие пришедший караван, – в медных шлемах, длинных – до колена – туниках из желтой шерсти, пустые ножны болтались на поясах, сплетенных из кожаных полос. За одним прилавком расположился оружейник, выставивший стальные нагрудники, причудливо украшенные золотом и серебром, и шлемы, выкованные в виде сказочных зверей. Возле него устроилась молодая красавица с изделиями златокузнецов Ланниспорта: кольцами, брошами, гривнами, изысканными медальонами для поясов. Прилавок ее охранял рослый евнух; огромный и безволосый, одетый в пропотевший бархат, он сурово смотрел на всякого, кто подходил близко. На противоположном прилавке жирный торговец тканью из Ии Ти продавал пентошийцу какую-то зеленую краску, обезьяний хвост на его шляпе раскачивался взад и вперед, когда он тряс головой.
– В детстве я любила играть на базарах, – сказала Дени сиру Джораху, пока они шли по тенистому проходу между прилавками. – Там весело: все вокруг кричат или смеются; а сколько
