большинство областей Саккарема, нардарское пограничье и окраины Халисуна, таится вовсе не в изысканиях эрла, пожертвовавшего ради знаний о древнем волшебстве спокойной жизнью, поместьем и добрым именем. И пожар, сжигающий полуденную часть континента, не зависел от вторжения меорэ и избрания Гурцата хаганом Степи. Катастрофа непременно произошла бы, рано или поздно, в том или ином виде, с участием мергейтов или без них.
Что вмешалось в неспешное течение жизни мира? Чужой для этого мира бог? Невероятное совпадение многих случайностей? Внезапное возрождение древнего колдовства, магии, исчезнувшей из мира после прихода Небесной горы?
Одно Драйбен знал точно — несущаяся по Саккарему и дальше на Закат кровавая волна наверняка поднялась не без его участия! Эта странная находка в Логове… Такие камни доселе были неизвестны никому. Включая самых просвещенных ученых и мудрецов. Безусловно, людям знакомы волшебные кристаллы, разбросанные по всему миру со времен Великой Тьмы: священные Камни Меддаи, алый адамант саккаремской Богини, сохраняющийся в храме Мельсины, сгинувшие неизвестно куда легендарные Три Пресветлых Камня, якобы созданные при самом сотворении мира Отцом всех богов…
— Почтенный господин, — осторожно произнесла Фейран и осмелилась потянуть Драйбена за рукав, — прости мою дерзость, но в твоем доме неуютно (Менгу глубоко вдохнул да так и застыл, видя немыслимую наглость рабыни, осмелившейся оскорбить хозяина. 'Вернемся в юрту — получит десять ударов камчой!'). Здесь так холодно… Господин, что ты хранишь вон в том сундуке?
Драйбен прищурился, быстро поднялся на ноги, жестом остановив готового рявкнуть на Фейран Менгу, схватил девушку за руку и подвел ее к ящику со своими небогатыми пожитками. Маленький кубок Фейран уронила, и розовое вино растеклось лужицей по ковру, постепенно исчезая в пушистом ворсе.
— Посмотри сама, — быстро сказал Драйбен, откидывая крышку сундука. — Вот, видишь? Свитки, книга, где мною записана мудрость разных народов, амулеты, оберегающие от темных богов… Что?
Фейран нагнулась и безошибочно выбрала некий тяжелый предмет, завернутый в белый шелковый платок.
— Это? — Драйбен мгновенно отобрал у девушки свой Камень, шагнул назад и быстро развязал узел, скрепляющий сверток. Теперь у него на ладони красовался искрящийся снежно-белый кристалл — словно кусочек льда. Постепенно вокруг Камня начало разгораться еле различимое холодное голубоватое сияние.
Нардарец не ждал, что именно сейчас проклятый кристалл начнет действовать, однако интуитивно прикрыл ладонью добытое в Самоцветных горах сокровище от Менгу. Не успел. Мергейт, обычно очень вежливый и спокойный, особенно при общении с приближенными великого хагана, вскочил, одним прыжком настиг отшатнувшуюся Фейран и отвесил ей тяжеленную затрещину. Девушка еле слышно охнула, упала на ковер и сжалась в комочек.
— Не уважаешь хозяина, тварь! — заорал Менгу, брызгая слюной. — Кто мешает мужским разговорам? Рабыня!
Драйбен на несколько мгновений застыл, будто мраморная скульптура, громоздящаяся на Палатском холме в столице Аррантиады. Менгу переменился мгновенно — буквально миг тому назад мергейт безмятежно сидел на ковре, попивая отличное розовое вино, и не особо переживал, что его «собственность» разговаривает с 'мудрецом из Нардара'. И ни с того ни с сего — настолько резкая вспышка ярости…
Камень по-прежнему испускал льдистый голубовато-белый свет, а Драйбен, вдруг почувствовав волну злости, ослепляющей рассудок, подумал: 'Как он смеет бить женщину в моем присутствии, при нардарском дворянине?! Грязный дикарь!'
Менгу в это время уже занес ногу для того, чтобы пнуть съежившуюся Фейран в лицо.
— Не смей! — зло рявкнул Драйбен и выбросил вперед правый кулак. Удар пришелся Менгу в шею, но здоровенный степняк устоял, сверкнул на Драйбена налитыми кровью глазами и вцепился железными пальцами ему в глотку. Нар-дарский ученый пытался сопротивляться, однако Менгу был гораздо сильнее. Камень и шелковый платок упали на ковер.
— Чужеземец! — шипел Менгу, сжимая гортань Драйбена. — Убью!
Фейран, слегка очухавшись от удара, нанесенного хозяином, и уяснив, кто виновен в неожиданной и столь нелепой драке, подползла к белому камню, валявшемуся у ног Драйбена, схватила шелковый отрез и, стараясь не касаться самого кристалла, быстро замотала его в ткань. Голубоватое сияние померкло.
— Э-э… — Менгу тряхнул головой и ослабил хватку. — Почтеннейший…
Сотник убрал руки с шеи нардарца, отступил назад и вдруг, упав на колени, склонился, коснувшись лбом ковра. Драйбен, задыхаясь, стоял, с удивлением глядя на Менгу. На шее бывшего эрла отпечатались красным следы пальцев степняка.
— Менгу, — позвал Драйбен. — Встань, все хорошо. Мы все живы. Это волшебство, понимаешь? Злое волшебство! Подойди сюда!
Мергейт поднял лицо и настороженно посмотрел на Драйбена, который, бросившись к сундуку, вытянул оттуда за ремешок серебряный амулет в виде символа благородного огня — четырехлучевого солнечного круга.
— Надень, — сказал нардарец, протягивая вещицу сотнику. — Я сам давно хотел носить такой же, но все думал, что обойдусь.
Долго колебаться не следовало. Менгу знал, что подобные символы, изображающие солнце, никому не принесут вреда, но помогут человеку стать ближе к Заоблачным. Он протянул руку и взял висящий на коричневом шнурке серебряный амулет.
Остатки замутняющей рассудок ярости постепенно уходили. Будто свежий ветер с океана уносил прочь черную грозовую тучу.
Некоторое время Менгу не решался произнести ни слова и отводил глаза, когда Драйбен смотрел на него в упор. Фейран отползла в угол палатки, предварительно отшвырнув в сторону тяжелый сверток с Камнем.
Нардарец, мягко ступая по ковру, подошел к завернутому в чистую ткань кристаллу, присел на корточки и зачем-то потрогал его пальцем. Показалось, будто Камень подрагивает, но его колебания постепенно сходят на нет, исчезая. Драйбен поднял сверток двумя пальцами, словно дохлую мышь за хвост, и одним движением забросил его в сундук. Затем советник Гурцата окликнул девушку:
— Фейран, почему ты сказала, что кристалл холодный?
— Мне так кажется, — робко пожала плечами дочь бывшего шехдадского вейгила. — Словно кусок льда с горного ледника. Это камень виноват в том, что господин меня ударил, а потом… Потом напал на тебя.
— Ты говорила, — Драйбен остро взглянул на Фейран, — будто предсказательский дар у тебя с детства. Ты видишь вещи, скрытые для других. Боги даруют тебе вещие сны… Наверняка ты чувствуешь, какая сила заключена в осколке, который я тебе столь неосторожно показал. Говори, если есть что сказать.
— Сила… — задумалась Фейран. Ее светлые глаза, поблескивающие над укрывшим лицо платком, внезапно помрачнели. — Не знаю, господин. Бывая в храмах, я осознавала там присутствие богов или их следы. Когда мы с отцом ездили в предгорья на охоту, по ночам я слышала, как неподалеку бродят дэвы, добрые и злые. Впрочем, дэвам нет дела до людей, они сами по себе… Думаю, вернее, смею предполагать, что сила твоего Камня заемная. Это только частица другой силы, великой и страшной. Она живет вон там. — Фейран вытянула руку, указывая куда-то влево, на матерчатую синюю
