все представление о мироустройстве. Множество Вселенных, множество Творцов... Хотя я не прав. Снова различия слов: Творец и демиург. Неважно. Вывод один: подобное лечится подобным. Чужое изгоняется только чуждым!
- Но... - заикнулся атт-Кадир, окончательно запутываясь. Каша в его голове стала не только гуще, но и наваристее. - Где взять еще одну такую тварь, чтобы стравить с нашим Хозяином?
- Гениально! Просто непостижимо! Надо будет заглянуть к этому джайду Бен-Эшшефу, который продал нам вино, и выложить на стол полсотни мельсинских шади за кувшин с источником мудрости! Если б мы не напились и не пошли на побережье проветриваться, такая мысль пришла бы к нам в голову только тогда, когда ничего исправить было бы невозможно!
Кэрис ходил взад-вперед, пиная ногами камешки, отчего те извергались из-под носков его обуви мягко шелестящими взбрызгиваниями. Фегда уже значительно поднялась над горизонтом, а одолевший полпути Сиррах начинал склоняться к восходу.
- Оно... Оно прежде всего воздействует на людей, как на существ, по-видимому, наиболее близких его пониманию. Мы, броллайханы, пока можем сопротивляться, ибо Хозяин Самоцветных гор недостаточно изучил нас. Если взять в качестве противников Хозяина древних богов, которые к людям не имеют вообще никакого отношения?.. Богов или духов, покровительствующих тем же самым альбам или двергам, давно покинувшим этот мир? Они чужие как для людей, так и для нашего, пусть его задерут огненными когтями демоны Нижней Сферы, Хозяина? Столкнуть чужое с чуждым? Фарр, посмотри, в бутыли что-нибудь осталось?
Атт-Кадир протянул руку и потряс сосудом из толстого зеленого стекла, приобретенным в трактире 'Морской змей', содержавшемся молодым и развеселым джайдом Бен- Эшшефом.
- Пусто.
- Тогда залезь в мешок! - отмахнулся Кэ-рдс. - Ради такого вечера можно пожертвовать запасенным кувшином с черным мономатанским фруктовым вином! Никогда не пробовал?
Фарр уже привычным жестом потянул за кожаные тесемки мешка и без всякого удивления извлек холодный, покрытый скользкой плесенью кувшин.
- Где найдем? - орал Кэрис, разговаривая больше с самим собой. - Мы ведь только что говорили о том, что тайн не существует! Да где угодно! Древние боги Аррантиады, еще живые, но не общающиеся с людьми, помнят лишь о своем народе, некогда заселявшем остров Великолепных! Мономатана! Сегваны? Нет, Храмн теперь покровительствует людям, не получится... Надо вспоминать. Не вся чужая сила ушла из пределов нашего мира!
- Ничего не понимаю, - пожалуй, уже в сотый раз вздохнул Фарр и выбил пробку из кувшинчика. Понюхал. Пахло чем-то сладким и... и чужим.
* * *
Многочисленные путешественники неоднократно указывали, что Акко Халисунский трудно отнести к числу тихих и сонных приморских городков, окутанных безмятежным спокойствием, но В то же время справедливо отмечали, что порядка на его улицах куда больше, нежели в прочих крупных гаванях, принадлежащих закатным джайдам. По сравнению с Акко порты Рамла или Ношев, располагавшиеся, соответственно, к полуночи и к полудню от морских ворот Халисуна, заслуживали названия настоящих разбойничьих вертепов, где уважающему себя купцу или страннику делать было просто нечего. Отец нынешнего шада, благородный Бирдженд, некогда попытался прибрать к рукам гавани на закатном побережье, но встретил такое стойкое сопротивление многоразличных береговых братств (в документах саккаремского судопроизводства именовавшихся куда более просто и неприглядно - пиратами), что оставил свою затею и предоставил города-государства приморского Халисуна самим себе. Конечно, казна Полуденной державы теряла огромные суммы от контрабанды и беспошлинной торговли, разрешенной поместными элоимами - 'отцами городов', правителями, избираемыми пожизненно, однако лишенными права передавать власть по наследству. Незаконный ввоз товаров в Халисун и дальнейшее их распространение по континенту (от далекого и почти сказочного Галирада до Аша-Вахишты) были делом прибыльным, а каждому известно, что никакой джайд не упустит выгоды.
Нынешний элоим, носящий имя Бен-Иоаффам, пожилой, но энергичный единовластный правитель Акко, еще лет двадцать назад навел в своих владениях порядок. Где подкупом, где хитростью, а где силой усмирив береговые братства и наняв за деньги, которые приносила ему беспошлинная торговля любым товаром в пределах города, несколько отрядов сегванских и сольвеннских наемников, Бен-Иоаффам превратил некогда опасный и вольный город во вполне цивилизованную сатрапию, где уважали акконские законы, чужую собственность и силу правителя.
Торговля - вещь хитрая. Почтеннейший джайд Бен-Иоаффам, некогда являвшийся вождем племени ахимов, получив в пожизненное владение полуразвалившийся и наполненный как сухопутными, так и морскими бандитами змеюшник, за неполное десятилетие перестроил Акко, снес огромные кварталы грязных хижин, возвел новые стены и позволил каждому, будь он соотечественник или инородец, зарабатывать деньги своим умом, а не мечом или ядом.
Главным принципом Бен-Иоаффама стал постулат одного из древних пророков: 'Нет ни арранта, ни джайда, но есть только их золото'. А посему... Капитаны судов, подходивших к пирсам Акко, отдавали городу небольшую подневную плату за стоянку, купцы, разгружавшие в гавани товары, не должны были отчитываться о содержимом тюков выкладывая подать только за количество груза, а налогами (правда, большими) облагались только питейные заведения, верфи, где ремонтировались корабли, да многочисленные 'дома отдохновения', по-простонародному именуемые вертепами или по-аррантски - лупанариями. Однако Бен-Иоаффам ввел строжайший закон, в первых положениях которого перечислялись товары, категорически запрещенные к продаже внутри стен города: различные дурящие зелья, колдовские предметы, книги, проповедующие чуждые религии, ну и так далее. Любой человек, замеченный в пределах Акко с трубочкой 'степной травки', мог запросто отправиться на эшафот, не говоря уж о любителях 'ароматических втираний', составлявшихся из вызывавших буйное и веселое безумие травяных экстрактов, производящихся в Аррантиаде. За стенами Акко, на Вольном рынке, - торгуйте сколько угодно, но в самом городе подобные товары запрещены. Если поймают - повисишь в петле либо на столбе. В назидание прочим.
Хуже всего было другое: иноземная стража Акко - дикари с полуночных островов или из Галирада - была неподкупна. Бен-Иоаффам платил наемникам достаточно, для того чтобы мрачные светловолосые громилы почитали за оскорбление любое предложение о взятке, а каждого нарушителя закона без всяких разговоров отправляли в Яму - крайне неприглядную и вонючую тюрьму Акко, располагавшуюся за кварталом нищих у Полуночных ворот города. Из Ямы открывалось лишь два пути: гребцом-кандальником на торговые суда благороднейшего Бен-Иоаффама, чьи бело-голубые знамена узнавали во всех портах мира, от Толми до Мономатаны, или же на столб - долго умирать на солнце привязанным ко вкопанному в землю деревянному бревну.
...Фарр и Кэрис, выехавшие из Меддаи двенадцать дней назад и благополучно пересекшие Аль-баканскую пустыню вдвоем, без сопровождения каравана или охраны в виде саккаремских или халисунских воинов, подошли к желтоватым стенам Акко на рассвете первого дня осени. Впрочем, то время года, что у вельхов или прочих варваров с полуночи называлось осенью, здесь не ощущалось. Ближе к морю, правда, ночи стали менее холодными, а жара более непереносимой из-за витавшей в воздухе сырости, затем появились скудные рощицы кипарисов и селения оседлых джай-дов... Фарр атт-Кадир благодарил вечносущего Атта-Хаджа, что ему в попутчики досталось столь чудесное существо, как броллайхан, а средством передвижения они выбрали медлительных, но до невероятия выносливых двугорбых верблюдов Альбакана. На двух ехали сами Фарр и Кэрис, а третье надменное и упрямое животное волокло запасы еды. Вельх заявил, что его чудесный мешок отнюдь не бездонен и сможет поставлять только самое необходимое - воду. И точно, три раза в день мешок с исправностью мельсинского дворцового распорядителя производил бурдюк с водой, коего хватало весьма надолго. Когда уставший от пустынной жары Фарр окончательно впал в уныние, невзрачная темно-коричневая котомка, видимо посочувствовав компаньону своего хозяина, внезапно разродилась глиняным кувшином с чудесным
