и амбар всего в десяти шагах целехоньки стоят. Пламя, искры роем – все строго вверх уносило, словно в печную трубу невидимую. Ну, прямо умный огонь – ни влево, ни вправо!.. А ваше все питха съела.
– Идиот! Огонь умный?! – Давпер небрежно оттолкнул его с прохода. – Лучше бы здесь все сгорело в питху свинячью, а мой склад цел остался! Идиот! Григор! – поморщившись, он поманил боцмана пальцем. – И что ты мне скажешь? Где девка?! Твои дурни здесь пьяные шатались? Твои. И никто ничего не видел?
– А скажу, господин Давпер. Весьма полезное дело скажу, – Григор отошел к ступеням и, поглядывая на служащих муниципалитета, тише заговорил. – Удалось нам узнать кое-что. Дружок ее, который Бота порезал, некоторым ребятам знаком тут. Рейнджер он, не местный. С Вильса вроде или откуда-то с Франкии. Его еще вчера в порту приметили – любопытный слишком был, большей частью до ваших дел. И вот еще что важно, господин Давпер, он будто бы брат той шлюшки, которая у нас на «Наге» взаперти. Анита которую называют. Ну а дом ее за мостом Герма мы знаем. Прикажете наведаться вечером?
– Это уже интересно, Григор. Аниты брат, говоришь? – Давпер ковырнул золу носком сапога и поднял зеленоватый взгляд к боцману. – Все же вы сволочи… Не уследили. Вечера ждать не будем. Давай Бота и своих головорезов в таверну. И к дому тому кого-нибудь смышленого пошлите. Быстро, Григор! – приказал он и, отбросив ногой головешку, скорым шагом направился к «Красному крабу», мысленно уже опрокидывая кружку светлого эля – горло сушило, не то от горького дыма, не то от таких же горьких вестей с Рохеса.
Кто-то негромко всхлипывал. От этих всхлипов начинали противно ныть зубы, и Астра застонала.
– Заткнись, – сказала она невидимому плакальщику.
Звуки утихли. Мэги повернулась, приоткрывая глаза, пытаясь увидеть того, кто разбудил ее. В комнате, залитой солнечными лучами, никого не было. Влажная подушка неприятно льнула к щеке. Астра провела ладонью по лицу и невесело усмехнулась.
Плакала она сама, во сне.
– Тем более, заткнись, – прошептала она.
Мэги села на постели, пытаясь привести в порядок мысли. Тяжелый осадок сна растворялся, оставляя недоумение. Обрывки его мелькали, не складываясь в целое. Давпер, со скрученными за спиной руками, и острие кинжала, омытое алой кровью, качающееся у его горла; Леос, лежащий среди яркой зелени трав, поворачивающий голову, и лицо его – белая маска, как те, что делают жрецы Иссеи для заклятий мертвых; белый парус посреди неба, сияющего, как аютанский сапфир, – Астра мотнула головой, рассеивая видения.
– И это – знаки Рены? – спросила она неведомо у кого. – В таком случае, предсказания могли быть и более ясными.
В тонкостенной стеклянной вазочке стояла лилия, белая с розоватыми прожилками. Астра посмотрела на роскошный цветок, от его сладкого запаха кружилась голова, и он же мог быть источником смутных видений богини сна.
– Интересно, а для кого Голаф тебя купил? – она тронула плотный лепесток. – И, кстати, где он сам?
Рейнджера не было. Кувшин с молоком глянцево поблескивал округлым боком на солнце, рядом стояла тарелка с двумя лепешками, прикрытыми тряпицей.
Она прошлась по комнате, жуя лепешку, дотрагиваясь до мебели, проводя пальцами по гладкой столешнице. Заколка из кости береса, лежащая на столе, светилась теплым розовым цветом, отражаясь в небольшом бронзовом зеркале, обрамленном переплетениями серебристых цветов. Тонкая вязь букв вдоль оправы сложилась в слово.
– Анита, – прочла мэги, подняв зеркальце к глазам и вспоминая рассказ Голафа о похищенных девушках. Безумная мысль о том, что связано с этими именами, вошла холодом в грудь.
– Девушки с именем на «А», – сказала Астра, поглаживая надпись на зеркале.
Мэги почувствовала, как возвращаются ночные кошмары, вертясь туманом в полированной бронзе. Опять по лицу Леоса текла кровь, пламя разбрасывало рыжие лепестки, а руки заныли, словно стянутые грубой веревкой. Она тянула ворот платья, чувствуя, как опасный жар начинает тлеть в ладонях.
– Шет! – выругалась Астра, роняя зеркальце на стол.
Она глотнула молоко, смывая привкус видений, и вышла из комнаты.
Город встретил ее солнечным маревом, дрожащим над верхушками тонких башен у берегов Росны, или это была причуда горьковатого сна, еще не отпустившего ее совсем. Астра провела ладонью по лицу, смахивая возвращающиеся видения, и спустилась по растрескавшимся ступеням серовато-желтого песчаника на мостовую.
Люди вокруг торопились куда-то, разноцветные одежды смешивались пестрыми потоками, текущими к святилищу Герма, торговым рядам или левобережью. Смуглолицый аютанец, выскочивший из «Волшебного паруса», налетел на Астру, цепляя ее плечом, и оранжевый шелк платка, покрывавшего его бритую голову, слетел, словно объятый пламенем феникс.
– Урод слепоглазый! – сердито бросила мэги.
– Хорошая девушка! Чего злая? – он стал в двух шагах, шаря по ней горячим взглядом, даже забыв о валявшемся в пыли платке.
Она не ответила, пошла через переулок к площади, по краю которой расположились лотки с фруктами и всякой всячиной. Во рту сохло от жары, упавшей тяжело с утра, или черствой лепешки, пожертвованной сбежавшим франкийцем. Заплатив на углу за сочную, соблазнительную кисть винограда, Астра остановилась возле навеса, откуда доносились полупьяная болтовня и стук тяжелых глиняных кружек. И здесь она неожиданно услышала имя Хивса.
– …того самого Давпера. Сгорел до самой земли. И земля пеплом стала. Вот такие дела, – вещал мужичок в рыбацкой куртке с обтрепанным воротом. – Полыхало знатно. Давно такого пожара не видали.
– Горело там магическим огнем. Крепко горело и аккуратно, – добавил его краснолицый сосед. – Это все колдовка устроила, что от господина Хивса сбежала. Отомстить хотела, что от нее в квартал Нейзы развлекаться ходил. Ревнивая и злая сучка. Теперь за ее поимку кучу денег обещают.
– Сколько обещают? – поинтересовалась Астра, подступив ближе.
– Десять штаров. Сам слышал, – окинув незнакомку осоловелым взглядом, с удовольствием соврал краснолицый.
– Хорошие деньги. Мне б кстати были, – Астра надкусила ягоду, брызнувшую кисло-сладким соком на язык. – И как же та злая госпожа выглядит? Приметы хоть известны?
– А как может выглядеть баба Хивса? Молодая, как дева моря красивая. Во! – он поднял и уронил красноречивым жестом руки.
– Как я что ли? – мэги насмешливо вздернула бровь.
– Хо-хо-хо! Тощая ты сильно! Ишь, размечталась! – взвизгнула с хохотом рябая толстуха, сидевшая за ближним столом с гномами и молодой девицей с крашеными губами.
– Да нет у нее примет, – ответил Астре рыбак, макая деловито в кружке сухарь. – Колдовка она. Вернее, ведьма-обращенка. Сегодня, может, как ты образом, а завтра в жабу превратится или волчицей на ночной дороге выскочит.
– А вот вчерашней же ночью за Мельничьим холмом мертвые хаживали. Прямо по улице. Ровно шесть человек в истлевшем до трухи тряпье, – заметил гном с прилипшими к усам клочьями элевой пены. – Они же в соседнем храме Сафо похозяйничали, приобщив к себе двух тамошних жриц – замучили насмерть.
– Врешь! – отозвался матрос, поднимая голову над столом, и тут же икнул.
