Те же и Скунс

Сам он был почти прежний. Даже не растолстел.

Ты похлопал по топчану рядом с собой. Санька сел, высморкался и вздохнул. «Давай, – сказал он. – Я, в общем, знал, что ты живой и придёшь. Я сразу все бумаги выправил. Им…» – и мотнул головой в сторону розовевшего на вечернем солнце фасада гостиницы.

Ты мог сделать одно прицельное движение указательным пальцем, и Антона Андреевича Меньшова нашли бы скоропостижно скончавшимся от сердечного приступа. Он понимал это не хуже тебя.

«Как жил, как там наши? – спросил ты. – Как Дрозд? Как Лоскут, салажонок?» Санька стал рассказывать. Он говорил коротко, не стараясь оттянуть время. «Сам-то как?» – спросил он, изложив то, что ты большей частью знал и без него. Ты усмехнулся: «А я, Санек, теперь вольным художником… Про дочку Тарантино слыхал?»

Санька хотел восхититься, потом опустил голову и сказал:

«Я не буду брыкаться. Только сделай доброе дело… в общем… чтоб Ленка не догадалась. Хорошо?»

«Один вопрос, – сказал ты. – Ты тогда нарочно промазал?»

Он покачал головой.

«Нет. Ты сам сдвинулся».

Ты почувствовал, как заболело внутри, там, где в сантиметре от сердца прошла когда-то Санькина пуля.

«Врёшь! – сказал ты, давая ему шанс. – С того расстояния ты мухам на лету яйца отстреливал!»

Он спросил:

«Мне как – встать? Или лечь?»

Ты сказал:

«Иди, Санек».

Он смотрел на тебя непонимающими глазами, и ты терпеливо повторил:

«Иди, Санек. Девчонки соскучились».

Шагов десять он не оглядывался, ждал, когда же ЭТО случится. Потом оглянулся, но тебя уже не было на белом пластиковом топчане. И вообще нигде на пустом, простреливаемом во все стороны пляже.

Ты шатался по берегу, пока солнце не коснулось воды. Тогда ты разделся, влез в океан и поплыл. Не торопясь поплыл прочь от земли. Просто вперёд и вперёд. Ты был очень хорошим пловцом, но любой пловец рано или поздно устанет. Или, что вероятнее, явится в поисках ужина любознательная акула. Интересно, почувствуешь ты её приближение?.. Или заметишь непорядок, только когда отхватит полтуловища?..

Ты смотрел вниз, в тёплую глубину, и совершенно спокойно думал о том, как нырнёшь, а на предельной глубине вдохнёшь воду. Ты поворачивался на спину и созерцал яркие тропические звёзды, медленно вершившие свой круг в небесах. Что-то кончилось в тебе. Наверное, жизнь.

Ты в который раз пытался думать о том, что было бы, если бы тебе повезло меньше и отдельные указания получил не несчастный Санек, а ты сам. Смог бы ты их выполнить?

А если бы смог, то хватило бы мужества потом жить? А что, может, и хватило бы. Может, тоже подобрал бы женщину с двумя чужими детьми.

Хотя кому теперь интересно, что было бы, если бы да кабы.

Акула так и не появилась. Акулы чуют страх и идут на него, а ты не боялся. В небесах было торжественно и чудно. Земля спала в сиянье голубом. А тебе было до того на всё наплевать, что постепенно стало неохота даже топиться.

Потом рассвело, и по жемчужному утреннему океану к тебе подплыли дельфины. Они были гораздо добрее людей. И гораздо разумней. Два гладких упругих бока мощно сдвинулись под тобой, выталкивая из воды. И повлекли тебя к далёкому берегу. До которого ты был вполне способен доплыть и без них. Но если бы не они, ты тогда вряд ли бы повернул.

Той ночью дядя Кемаль не мог уснуть часов до пяти: всё ждал звонка от ребят. Телефон так и не зазвонил, и в конце концов сын астраханского бахчевода задремал прямо в шёлковом домашнем халате и не разбирая постели. Благо кровать у него была такой ширины, что дядя Кемаль вместе с тапочками как раз укладывался поперёк. В его личных апартаментах, естественно, не было и намёка на аскетический колорит квартиры на Оранжерейной. Имидж имиджем, но в частной жизни он предпочитал комфорт европейского образца. Увы, отоспаться не удалось: почти сразу его разбудило прикосновение осторожной руки. Он открыл глаза, полагая, что настало утро и его будит телохранитель, но это оказался не телохранитель.

– Жалко балбесов, – тихо сказал ему седой человек, присевший на краешек трёхспального лежбища. – У них мозгов нет, чтобы думать. А у тебя есть. Тебя мне не жалко… Спокойной ночи, дядя Кемаль…

Он был одет в кожаную куртку и потрёпанные джинсы. Он не носил очков. У него были короткие волосы и спокойные светлые глаза, неопределённо-серые, как зола. И никаких признаков бородки или усов.

И тем не менее дядя Кемаль УЗНАЛ его. И наконец-то уяснил для себя, с кем разговаривал и торговался… Безо всяких посредников…

Дядя Кемаль успел понять и это и ещё многое, но воспользоваться плодами своих открытий ему уже не было суждено. Человек, сидевший с ним рядом, протянул руку. Твёрдый палец толкнул Кемаля Губаевича в грудь, в левую половину. Не очень сильно толкнул. Впрочем, бывшее Доверенное Лицо даже не пробовало защититься.

– Спокойной ночи, дядя Кемаль… – повторил Скунс. Поднялся, вложил что-то в ладонь лежавшему и притворил за собой дверь.

Тикали в углу старинные часы – Биг Бен, по размерам приближавшийся к оригиналу. Мягко светился матовый шар ночника. Ничего не происходило.

Кемаль Губаевич поднёс руку к глазам так осторожно, словно в ней была граната без чеки. Увидел стеклянный патрончик с двумя таблетками валидола, и вдруг ему стало страшно. Бисмаллахи рахманир ирра-хим!.. Он отшвырнул валидол и тяжеловесно вскинулся на локте, царапая пальцами телефонную трубку. Хоть и плохо представлял себе, куда станет звонить…

Перед глазами взорвалась чернота. Никогда прежде он не жаловался на сердце.

…Кто-то позвонил в отделение, и спустя всего несколько минут хмурые взъерошенные милиционеры извлекали из «Ауди» три комплекта мычащей, слабо шевелящейся биомассы. Спал, хотя и не очень естественным сном, телохранитель, вольготно раскинувшийся на кресле в гостиной Кемаля Губаевича Сиразитдинова. Катилась по Московскому проспекту неприметная «Нива».

ЧАСТЬ ЧЕТВЁРТАЯ ЗАПОЛНЕНИЕ ПУСТОТЫ

Выездное заседание

В больнице, куда отвезла Плещеева «скорая», именно так всё и обстояло. Пересекая просторный вестибюль, Пиновская чуть не налетела на Андрея Журбу, шедшего ей навстречу во главе полувзвода верных сподвижников. Видимо, эгидовцам удалось наконец выжить их из лечебного заведения, уговорив не пугать язвенников и сердечников.