Мои слова оставили его в полном замешательстве. Малый пытался прийти в себя и разобраться в новых ощущениях.
Мои каблуки застучали по полированным камням, мостившим Проспект перед казенными строениями. Второй страж шепотом спросил у первого:
- Кто это был, а?
Позади зацокали копыта. Оглянувшись, я отступил к стене и, укрывшись в тени, присмотрелся к проезжавшему кавалерийскому отряду.
Знаменосец, парнишка помоложе меня, гарцевал на гнедом скакуне, с ничего не выражающим лицом. От него исходил отвратительный запах хаоса.
Копыта прогрохотали мимо.
Привалившись к стене, я медленно собирал свои почти рассеявшиеся чувства, дивясь такой мощной концентрации энергии хаоса. Антонин и Сефия наверняка, это их рук дело.
Я понятия не имел, на чем основано это убеждение, однако не сомневался в причастности Антонина, словно он расписался на стенах города.
Пропустив кавалеристов, я направился назад, в мастерскую Дестрина, размышляя о том, стоило ли мне помогать тому стражу? И мог ли я, в любом случае, поступить иначе?
Тем временем солнце снова скрылось за облаками, погрузив город в серое марево.
LI
Структурные модели... они существовали и ощущались повсюду. Об этом писалось в книге, этому учили наставники. Формируя крохотные, невидимые глазом ледяные кристаллы, Мастера Отшельничьего в конечном счете изменили климат Фритауна до такой степени, что это привело герцогство к полному упадку.
Люди производят определенные структурные изменения даже непроизвольно. Став подмастерьем Дестрина, я тоже определенным образом повлиял на структуру Фенарда. Добавил гармонии, изменил ход событий... трудно сказать, как именно.
Собираясь прокатиться на лесопилку, осмотреть имеющийся в наличии черный дуб, предназначавшийся для кресел субпрефекта, я прошел через площадь, задержался прикупить печенья, кивнул немногим знакомым и все это время прислушивался, прислушивался и прислушивался.
Небо затягивали высокие серые облака, но день стоял теплый и парило так, что лоб у меня покрылся потом. Поздняя весна все-таки уступала место лету.
Рынок выглядел как всегда - беспорядочно расставленные лотки и тележки с товарами усеивали серую гранитную мостовую. Так будет до вечера, когда люди уйдут, переносные прилавки сложат, площадь выметут, а мусор вывезут прочь.
Префект был умен - или имел умных советников. Полсеребреника в день брали за торговлю с лотка, а принесший товары на спине платил всего лишь медяк. Все входы на площадь охранялись стражами, да и между прилавками постоянно расхаживали вооруженные дубинками блюстители порядка. Владельцы крупных, не умещавшихся на одном лотке партий товара должны были или продавать его хозяевам лавок, или арендовать лавки сами.
В целом торговля велась честно. Мелкие ремесленники получали возможность продавать свои изделия, не давая взяток и не опасаясь грабежа, а префект получал доход. И собирал сведения, поскольку в Фенарде находился один из немногих открытых рынков восточного Кандара, избавленных от наглых и безмерных поборов, так что купцы съезжались туда отовсюду. Правда, поговаривали, будто рынки самодержца еще лучше, но связей с ними у Галлоса почти не было, ибо пограничные посты (так, во всяком случае, считалось) конфисковывали все, что пытались ввезти с юга без дозволения префекта.
Возле фонтана меня окликнула толстуха Матильда, чья туника и выцветшие пурпурные штаны не вмещали выпиравших телес, а узловатые пальцы ног торчали из драных сандалий. Она торговала цветами, которые увядали рядом с ней, не выдерживая ауры хаоса. Людям, тронутым хаосом, лучше не иметь дела с животными и растениями, но Матильда, похоже, и цветы, и домашних зверушек. А больше всего - сплетни.
- Видел ту золоченую карету? Она проехала западными воротами, будто прикатила откуда-то из-за Закатных Отрогов!
- Наверное, какой-то вассал префекта, - предположил я.
- Это навряд ли. Карета ехала под кроваво-красным знаменем, и ее сопровождали два вооруженных стража. Префект не разрешает въезжать в ворота ничьим вооруженным стражам, кроме своих собственных.
- Может, они забыли...
- Решил подшутить над старой Матильдой, да, парнишка?
Я ухмыльнулся:
- Просто сочувствую бедным стражам, которым приходится таскаться повсюду за своим господином. Тут о чем угодно забудешь.
- 'Бедные стражи...' Лопни мои штаны! Одна эта карета стоит целого состояния, не говоря уж о впряженных в нее меринах! Великолепная пара! А внутри - я приметила в окошко - сидела женщина под вуалью. Такие вуали делают в Хаморе, и они по карману только дамам из знати. Ну ладно - вуаль, главное другое. Карета-то, примечай, вся из дерева и кожи. Без единого железного гвоздика!
- Ну, - я пожал плечами, - надо думать, какой-то Мастер хаоса решил отдать префекту дань уважения по пути во Фритаун. Туда нынче стекаются все, кому охота основательно подзаработать.
- И опять ты дал маху, - хохотнула Матильда. - Кони-то поставлены в дворцовую конюшню, а карета - на дворцовый каретный двор.
- Но на кой ляд мог потребоваться префекту Белый чародей? - вступила в разговор горшечница, расставлявшая свои кособокие крынки на уступе у фонтана, переставшего работать задолго до моего появления в Фенарде.
- По слухам, все дело в Кифриене... - Матильда перешла на шепот.
Я остановился и, рассматривая самый кривой горшок, купить который мне не пришло бы в голову и в кошмарном сне, переспросил:
- Кифриен? Это где самодержец?
- Вот-вот, - закивала Матильда. - Префект с самодержцем дружбы не водят.
Я кивнул и поставил горшок на место, сообразив, что подбирающийся бочком к фонтану оборванец, тронутый хаосом, скорее всего, - осведомитель префекта.
- Думаешь, самодержец что-то замышляет?
Матильда, тоже заметившая малого в драной одежонке и смекнувшая, что для нищего он подозрительно чист, пожала плечами:
- Кто их поймет, самодержцев да правителей. Не моего ума это дело. Я просто торгую цветами.
- Купил бы у тебя цветочков, да надобно заехать на лесопилку, промолвил я с деланным сожалением.
- А ты все еще тянешь лямку на того полудохлого столяра? Мог бы уже открыть собственную мастерскую.
- Ну, без него мне бы ничего не добиться. Конечно, когда-нибудь...
- Э, да небось все дело в его золотоволосой дочке. Ах ты шельмец!
Матильда одарила меня лукавым взглядом, горшечница посмотрела на нас так, будто мы спятили, а префектов соглядатай и вовсе пялился в сторону.
Попрощавшись, я двинулся дальше, по направлению к Ярмарочной дороге.
