Две пули ударили в спину, когда он начал поворачиваться. Еще одна впилась в бок. Боль была дикой, он закричал, заплакал, попытался как-то заглушить боль, но сил не оставалось, пальцы едва-едва удерживают пулемет, он повернулся к ним лицом, еще две пули ударили в грудь, одна угодила в колено.
Он нажал на спуск, пальцы едва удерживали трясущееся чудовище. Что-то горячее ударило в голову как молотом. Перед глазами вспыхнуло. Он завалился навзничь, пулемет выпал из онемевших пальцев. Мелькнул металл потолка со светящимся плафоном пуленепробиваемого стекла.
Острая боль стегнула снова, когда ударился о бетонный пол. Его перевернуло лицом вниз, и он уткнулся в холодный металл. Рельс утоплен в бетоне вровень с полом. Пахнет разлившимся маслом, мазутом, солидолом…
Сознание не потерял, когда левую сторону ослепило, он смотрел сквозь красную пелену. Тело инстинктивно поползло, цепляясь руками за шероховатый бетон, подтягивая себя, заставляя тащить непослушные колоды ног…
В спину и ноги ударило горячим свинцом еще несколько раз. Он полз, заставляя себя двигаться, пусть и бесполезно, а сзади топот сапог стал громче, взволнованный голос вскрикнул:
— Все еще живой!.. Да я сам всадил в него с десяток пуль!..
— Всего изрешетили, — донесся второй голос, в нем был почти суеверный испуг. — Вон дыры… Кровищи…
И холодный командирский голос, по которому Олег сразу увидел перед угасающим взором полковника-парашютиста, командира элитного спецподразделения:
— Судя по тому, что он натворил, мы завалили крупного зверя.
— Редкого, — сказал кто-то с нервным смешком.
— Уникального…
В поле зрения появились сапоги с металлическими подковками. Еще одна пара сапог загородила дорогу, тяжелая подошва с силой опустилась на пальцы, вжав их в бетон. Он ощутил сквозь мягкую резину пластинки противоминной защиты.
— Господин полковник, контрольный выстрел… или возьмем с собой?
Голос прозвучал как будто из машины:
— Похоже, его уже пытались брать живым. Вы видели, сколько трупов?.. Да и не выживет он на обратном пути. Добей!
Над ним грохнуло, рядом со щекой упала окровавленная кисть. Пальцы с синей татуировкой Iron maiden все еще судорожно сжимали приклад автомата. Раздался дикий крик, кто-то споткнулся о его тело, упал. В сторонке дробно строчил автомат. Олег услышал треск ответных выстрелов. Над нам закричали, что-то ударило в ухо. Он подхватил упавший автомат, стряхнул оторванную кисть, чей-то ботинок тут же наступил на руку, еще одно тяжелое тело обрушилось на спину. Он сумел поднять автомат и дал длинную очередь в мечущиеся фигуры, что наконец-то залегли и начали поливать свинцом что-то впереди.
Полковник приподнялся и дважды выстрелил в него из пистолета. Олег принял раскаленные комочки металла в середину груди. Его собственный автомат выпустил последние пули и захлебнулся, однако из группы преследователей если кто и шевелился, то это были предсмертные судороги.
Он выронил автомат, рухнул лицом вниз. Снова зашелестели шаги, на этот раз
— словно к нему летела стрекоза с ее слюдяными крылышками. Тонкие пальцы обхватили его голову, на щеку упала горячая слеза.
— Олег!.. Олег!.. Ты не можешь со мной так поступить!
В бледном свете ее испачканное лицо показалось ему прекрасным, хотя правую скулу пересекала глубокая царапина от пули, а кровь широкой полоской сползала по щеке.
Он сцепил зубы, попробовал подняться. Она с плачем хваталась за него, пыхтела, пыталась поднять, наконец, подсунула голову ему под руку, изо всех сил уперлась ногами в пол.
С ее помощью он с великим трудом переступил через труп. В полумраке впереди вырисовывалась площадка грузового лифта. Там лежал брошенный автомат Калашникова, из которого Юлия сперва опустошила подствольный гранатомет, а затем и диск до последней пули.
Сейчас она всхлипывала у него под рукой, он чувствовал, как ее трясет. Он прошептал с трудом:
— Для пацифистки… совсем неплохо…
Она брызнула слезами, из носа потекло, по щекам побежали целые ручьи.
— Я чудовище!.. Я чудовище!
— Еще какое… — согласился он. — Зато какое красивое!..
— Я чудовище, — повторила она. Слезы катились градом, в глазах был ужас. — Я стреляла в них, они падали… но я ничего не чувствую!
— А зачем… ревешь?
— Потому, — вскрикнула она яростно, — что ничего не чувствую!.. Я не человек!.. Я убивала людей… молодых здоровых мужчин… и не упала, сраженная громом и молнией… своей совести!
Чтобы не упасть, он выбросил в сторону руку и уперся в холодный металл стены, пережидая головокружение. Кровь все еще проступала из ран. В голове звенело, он страшился, что вот-вот все закроет черной пеленой. Правый глаз закрыло громадным кровоподтеком, мир стал пугающе плоским.
— Молодец, — шепнул он. — Настоящая, современная… Их жизни — на фиг, главное в себе покопаться…
Его шатнуло сильнее. Юлия вскрикнула и поспешно уперлась в пол крепче. Он обвисал, она со страхом ощутила, что в его могучем теле сил уже не осталось, жизнь в самом деле готова вот-вот оборваться. Задержав дыхание, она ухватилась обеими руками за его сползающую с плеча руку, уперлась, потащила к лифту.
— Только попробуй, — пригрозила она. — Только подохни!.. Я тогда так зареву, так зареву!
— Не надо… — прошептал он. — Нам осталось… зайти к Яфету…
Глава 55
За спиной послышались торопливые шаги. Олег неверными движениями нащупывал оружие. Юлия с плачем высвободилась из-под его руки. Тяжелый автомат выскальзывал из пальцев, она с трудом развернула его в сторону погони.
В круге света появился человек. Юлия почти нажимала на спуск, когда тот вскрикнул:
— Юля, не вздумай бабахнуть!.. Я ведь не Олег! В бледном свете неоновых ламп блеснуло старое благородное серебро пышной шевелюры. Россоха был бледен, задыхался, грудь ходила ходуном, а ноги спотыкались и подвертывались на каждом камешке.
— Господи! — вскрикнула Юлия. — Откуда вы?.. Я вас чуть не…
Россоха вымученно улыбнулся еще издали:
— Я член Совета… но вышел вас встретить. Догадываюсь, что дело не совсем чисто. Яфета люблю и уважаю, но Олегу верю… даже когда не понимаю… Боги, что с ним?
