Кабан с Жариком залегли позади кучи земли и поливали пулемет огнем из «Печенегов», но только напрасно тратили патроны. Винт лежал плашмя и не шевелился, Костя присел в углу под стеной, сжался, ткнувшись длинным носом в грудь.
Ожог схватил обломок бетонной плиты, рванул на себя, вырывая из кучи спрессованной земли. Прикрывшись им, как щитом, побежал вперед. Видно было, как ствол опускается, меняя угол, - пули били в бетон, обломок содрогался в руках капитана, того мотало из стороны в сторону, ноги заплетались, но он все равно бежал, да к тому же - зигзагами, резко поворачивая, так что пулемет немного запаздывал…
Ожог подбежал к турели, остановился прямо под ней. Ствол накренился, однако конструкция не позволяла ему повернуться вертикально, и он обстреливал полукруг у ног долговца. Тот отбросил похудевшую, дырчатую плиту - пулемет довернулся следом. Расстегнув пряжку, Ожог сдернул с себя ремень, сделал петлю и накинул на ствол, который, превратив обломок в серую труху, поехал вверх, стреляя по засевшим в конце коридора.
Ожог повис. Ствол продолжал плевать огнем, со скрежетом кренясь вниз под его весом. Поворотный механизм крякнул и сломался, пулемет рывком сдвинулся, кроша бетонный пол. Ремень пополз вниз, но Ожог, прежде чем соскочить, вскинул руку с гранатой. Сжимая одной рукой концы ремня, он другой всунул ее в узкий просвет между верхней частью турели и потолком, где жужжали, вращаясь, шестерни подъемно-поворотного механизма.
– Ложись! - крикнул капитан. Спрыгнув, он бросился в глубь коридора, в противоположную от ствола сторону.
Граната взорвалась. Турель со скрежетом наполовину выворотило из гнезда, ствол безжизненно повис, выстрелы смолкли. Лесник, потом Винт, Костя и пулеметчики подняли головы. Из глубины коридора показался Ожог. Лесник, обернувшись, потряс девушку за плечо.
– Слышишь меня?
Настька качнула головой, моргая, потерла виски.
– Что с Маркеловым?! - крикнул капитан, приближаясь.
Винт был уже рядом со снайпером. Тот лежал на спине, уставившись неподвижным взглядом на быстро темнеющее небо в проломе.
Десантник присел на корточки рядом, ладонью провел по лицу, с которого смерть так и не стерла детского удивления, закрыл веки.
– Возьмите у него из рюкзака тротил и патроны, - велел Ожог, останавливаясь рядом.
– Так у него снайперские, нам не нужны, - прогудел Кабан, поднимаясь из-за кучи земли.
Костя осторожно перевернул тело на бок, достал из рюкзака два брикета взрывчатки, протянул Жарику. Тот засунул их в жилет.
– Эк его поджарило, - пробормотал здоровяк, потирая низкий лоб. - Че-то оно так… глупо получилось совсем.
Костя негромко произнес:
– Маркелыч после этой операции уходить из Зоны собирался. Домой написал…
Винт оглянулся, посмотрел на выглядывающую из-за плеча Лесника девушку.
– Ты чего молчала? - грубо спросил он.
– А что я должна была сказать? - растерялась Настька. Ей до слез было жалко румяного толстяка, который понравился девушке больше всех в отряде. И ведь правда - очень это вышло неожиданно и… глупо. Если только смерть может быть глупой.
– А я знаю?! - крикнул десантник. - Для чего мы тебя взяли?
– Отставить разговоры! - приказал Ожог. - Кабан, идешь первым. Винт - второй. Потом я, за мной девчонка и сталкер. Жарик, Костя, прикрываете. Пошли!
– Маркелыч тоже был вторым, - пробормотал Винт, сматывая кольцами веревку.
* * *
Степан с Рамиром подбежали к роще.
– Туточки оно, осторожней, - мужик потянул сталкера за рукав, оттаскивая от ямы. Дед Пахом, куривший на краю, поднялся, последний раз глубоко затянулся и кинул вниз хабарик.
– Да вижу я, - Цыган дернул локтем, стряхивая руку Степана, шагнул к провалу. - Так что, туда мне, а, дед?
Старик тихо засмеялся.
– Зря я, что ль, с тобой пил, Цыганчик? - он потыкал вниз скрюченным пальцем. - Ты глянь, глянь!
Покосившись на него, Рамир заглянул в провал и увидел лежащего лицом кверху толстяка.
– Они туда как сунулись, их сразу и накрыло, - пояснил Пахом, потирая ладони. - Идем? Лучше тебе другим ходом спуститься.
– А Настя? - спросил Цыган, отворачиваясь от мертвеца.
– У нее спасителей шесть человек осталось, - улыбнулся дед. - А нам в сторонку чуток отойти надо, больно тут место опасное.
– Ладно, веди.
– А магазин-то как? Степан замахал руками.
– Взорвали!
– Совсем? - хихикнул старик.
– Ты шта! - племянник его схватился за жидкие волоса. - Дыру сделали, ровную, шта твоя дверь. Спец парень, ага. Быстро, как полстопаря опрокинуть…
Поправив на плече карабин, дед Пахом поманил Цыгана за собой и углубился в рощу.
– Туточки недалече, - сказал он. - Дюжинка шагов, только под ноги поглядывай, милок.
«Дюжинка» оказалась пятьюдесятью метрами. Раздвигая руками кусты, старик пояснял:
– Группировщики все равно не пролезли бы. И толстяк ихний, и пулеметчики - крупняк, а дыра небольшая совсем. Даже ты, может, не вместишься… - старик, обернувшись, с сомнением окинул взглядом Рамира. - Вот она, постой-ка.
Они остановились. Следом, ломая ветки, ахая и охая, неуклюже пробирался Степан.
– Тихо ты! - шикнул старик. Племянник, прикрыв ладонью рот, шагнул в сторону, чуть не упал, зацепившись за сук, и обхватил кривую ольху. Пахом кивнул Цыгану, поднял ветви развесистой бузины. Под ними обнаружилась узкая дыра, окруженная густой травой. Старик присел, вынул из-за пазухи фонарик и посветил внутрь. Рамир наклонился над отверстием. Желтый луч выхватил из темноты скол бетонной плиты и уходящий во мрак железный трос.
– Лифтовая шахта? - догадался Цыган, опускаясь на колени и заглядывая в отверстие.
– Я туда камушки бросал, не слыхать, как падают, - предупредил Пахом. Рамир кивнул и начал разматывать веревку с пояса. Дед положил ладонь на его руку.
– Мы с тобой, Цыганчик, свои люди, - сказал он. - И вот чего тебе скажу: не лез бы ты туда. Опасно внизу оченно. Оставайся. Паренек ты бывалый… приживешься, э?
