За столом послышался шум; члены Совета явно были в замешательстве. Сабра, выпрямившись, как штырь, нервно стиснула перед собой руки; Умерт и Фалберд мрачно переглядывались, а Элессари ласково улыбнулась Эрагону, и рукоять кинжала закачалась у нее на полной груди.
— Аджихад называл меня так в тех случаях, — Джормундур говорил медленно, старательно подбирая слова, — когда речь шла исключительно о делах военных. Кроме того, я член Совета Старейшин, а он обладает силой лишь в том случае, когда мы поддерживаем друг друга. Глупо и опасно кому-то одному из его членов подниматься надо всеми остальными. — После этих слов все явно вздохнули с облегчением, а Элессари даже похлопала Джормундура по руке.
«Ха! — мысленно воскликнула Сапфира. — Он бы с удовольствием взял власть в свои руки, если б сумел заставить остальных поддержать его. Ты только посмотри, как они на него смотрят! Он точно волк среди бараньего стада».
«Точнее, волк в стае шакалов», — откликнулся Эрагон, а вслух спросил:
— И вы считаете, что у Насуады достаточно опыта? Элессари налегла грудью на край столешницы, сильно и резко наклонившись вперед, и сказала:
— Я прожила в Фартхен Дуре уже семь лет, когда к нам присоединился Аджихад. На моих глазах Насуада из очаровательной девочки превратилась в ту молодую женщину, какой мы ее знаем теперь. Порой она, правда, все еще бывает немного легкомысленной, но роль предводительницы варденов ей вполне по плечу. Да и люди ее будут любить. И мы, — Элессари любовно погладила себя по груди, — всегда рядом; мы, конечно же, поможем ей в столь неспокойные времена. Она никогда не останется без подсказки, без доброго совета. Неопытность не должна стать для нее препятствием на пути к той власти, которая принадлежит ей по праву.
«Так им нужна марионетка!» — догадался Эрагон.
— Через два дня состоятся похороны Аджихада, — вступил в разговор Умерт. — Сразу же после этого мы собираемся назвать своим новым предводителем Насуаду. Сперва, конечно, нужно спросить у нее самой, но она наверняка согласится. Мы хотим, чтобы ты, Эрагон, присутствовал на церемонии ее назначения — тогда никто, даже Хротгар, не сможет это решение обжаловать! — и принес варденам клятву верности. Это вернет людям уверенность в своих силах, отчасти уничтоженное смертью Аджихада, и помешает тем, кто хотел бы внести раскол в наши ряды.
Клятва верности!
Сапфира тут же мысленно заметила:
«Обрати внимание: они хотят, чтобы ты принес клятву верности не Насуаде, а именно варденам!»
«Да, и хотят сами назначить ее на этот пост, а это будет означать, что их слово в данном случае решающее. Они могли бы попросить Арью или нас назвать ее имя, но тогда им пришлось бы признать, что мы как бы главнее их. Если же они объявят, что это решение было принято нами совместно, то не только достигнут превосходства над Насуадой, но и получат право командовать Всадником — благодаря данной мною клятве верности, — который публично поддержал Совет и Насуаду». Но вслух Эрагон продолжал задавать уклончивые вопросы, стараясь оттянуть время.
— А что будет, — спросил он, — если я не соглашусь с вашим предложением?
— Предложением? — переспросил Фалберд. Казалось, он был озадачен. — Ну, конечно же, ничего. Однако ты проявил бы неуважение ко всем, если б отказался присутствовать на церемонии избрания Насуады. Она может подумать, что герой битвы при Фартхен Дуре сознательно пренебрегает ею, а также, видимо, считает отныне служение варденам делом нестоящим. Вряд ли она будет способна пережить подобную обиду!
Вряд ли можно было высказаться яснее. Стараясь взять себя в руки, Эрагон незаметно стиснул рукоять меча; ему страшно хотелось вскочить и заорать во весь голос, что нет никакой необходимости силой принуждать его поддерживать варденов, что он и так полностью на их стороне. Но теперь получалось, что он же противится их воле, пытаясь избежать тех оков, которыми они хотят его сковать.
— Но раз вы полагаете, что мнение варденов обо мне столь высоко, — медленно промолвил он, — я, пожалуй, мог бы сказать, что наилучшим решением было бы мне, Всаднику, самому их и возглавить.
За столом воцарилась гнетущая тишина. Наконец Сабра решилась возразить.
— Это было бы далеко не самым мудрым решением, — тихо сказала она.
Эрагон молчал. Он судорожно искал выход из сложившейся ситуации.
«После смерти Аджихада, — услышал он голос Сапфиры, — видимо, уже невозможно то, чего придерживался он сам: оставаться независимым ото всех и всяческих группировок. Не стоит сердить варденов — особенно если после назначения Насуады ими станет командовать этот Совет. Нет, Эрагон, нам придется до определенной степени им потакать. И учти: они до той же степени действуют в целях самосохранения, что и мы».
«Но что еще они потребуют от нас, — спросил ее Эрагон, — когда мы окажемся в их власти? Станут ли они уважать договор варденов с эльфами? Пошлют ли нас в Эллесмеру учиться или же решат совсем иначе? Джормундур кажется мне человеком вполне достойным, а вот остальные члены Совета… не знаю…»
Сапфира слегка коснулась нижней челюстью его макушки.
«Согласись, по крайней мере, присутствовать на церемонии назначения Насуады; уж это-то, мне кажется, мы сделать обязаны. Что же до клятвы верности, то посмотрим, нельзя ли как-то ее избежать. Возможно, что-то еще успеет перемениться… А может, решение нам подскажет Арья».
И Эрагон, согласившись с нею, громко сказал:
— Хорошо, как вам будет угодно. Я готов присутствовать на церемонии назначения Насуады.
Джормундур вздохнул с облегчением:
— Вот и прекрасно! В таком случае нам осталось обсудить еще только один вопрос, и ты можешь быть свободен: одобрение кандидатуры Насуады. Нет причин откладывать решение этого вопроса, раз уж все мы собрались здесь. Я немедленно пошлю за Насуадой и за Арьей — нам необходимо получить также и одобрение эльфов, прежде чем объявить народу о принятом решении. Впрочем, вряд ли это вызовет какие-то трудности: Арья не может пойти против нашего Совета и тем более против тебя, Эрагон. Ей придется согласиться с нашими доводами.
— Погоди, — суровым тоном остановила Джормундура Элессари, и глаза ее блеснули сталью. — Скажи ты свое слово, Всадник! Принесешь ли ты клятву верности во время церемонии избрания?
«Нет, до чего хитро они загнали меня в угол!» — мысленно воскликнул Эрагон.
«Они рисковали, но риск того стоил, — заметила Сапфира. — Боюсь, выбора теперь у тебя не осталось».
«Они не осмелятся причинить нам зло, если я откажусь!»
«Да, не осмелятся. Но горя они могут причинить нам предостаточно. И я не ради себя самой, а ради тебя самого предлагаю: соглашайся. Есть множество опасностей, от которых я не в силах защитить тебя, Эрагон. А если Гальбаторикс выступит против нас, то тебе понадобятся союзники, а не враги. Тем более среди варденов. Начиная войну с Империей, мы не можем позволить себе вступать в противоречия с варденами».
Выслушав ее, Эрагон сказал, обращаясь к Джормундуру:
