– Не-е-е-ет!
– Ёклмн! Ещё споём?
– Не-е-е-ет!
– Не впечатляет. Однообразно и малоинформативно. Ты дело говори.
Демон, воспользовавшись передышкой, обрушил на своего мучителя поток ругани и проклятий. Он сообщил Владу, что тот – не что иное, как самая ничтожная часть того самого «Ёклмн», пропущенная через прямую кишку и отданная на пожирание червям из выгребной ямы. Затем пошли другие, не менее образные и благожелательные сравнения и метафоры, на которых Влад не стал сосредотачиваться. Дождавшись, пока поток ругательств слегка ослабел, а сам демон задрожал от страха в предвкушении новых пыток, Прожогин заметил:
– Староват ты, приятель. Староват и слабоват.
Вздохнув, он снова запел «Гимн изгнания».
Пытка продолжалась довольно долго.
Пленённый демон метался между огненными стенами, корчась и воя от боли. Его дьявольская броня на глазах истончалась и трескалась. Священные слова ещё сильнее, чем прежде, терзали его.
– Заговоришь. Заговоришь как миленький, – повторил Влад.
Его голос стал более резким, сухим; кулаки сжались, ногти впились в ладони.
Влад не любил таких издевательств, но продолжал мучить загнанного демона; порой казалось, что его душа страдает не меньше, чем тело жертвы. Майор так сосредоточился на своём деле, что даже не заметил, как к месту засады приблизилась поисковая группа во главе с Карвазериным. Вернее, заметил, но не стал акцентировать на этом внимания.
Демон мало-помалу затихал. Но вдруг, собрав воедино последние силы и всю свою дьявольскую волю, он сумел разорвать связывавшие его путы и отчаянно броситься на Влада с громоподобным криком:
– Сдохни, мягкокожий!
Чёрная туча, сгорая от желания отомстить и одновременно поскорее сбежать из этого страшного места, метнулась к Владу.
Майор Прожогин упал навзничь, ударившись головой о камень.
В любой другой ситуации демон не упустил бы возможности, задержавшись на пару секунд, разделаться с жалким мягкокожим, посягнувшим на его свободу. Но сейчас чуть живой демон чувствовал себя неуверенно и не посмел вплотную подойти к противнику, уже показавшему свою недюжинную силу и хитрость. Нечистый дух понимал, что человек может очнуться в любую секунду, да и соседство с Карвазериным, его помощниками и пятёркой «медведей» никак нельзя было назвать приятным и настраивающим на спокойный лад.
Демон отступил. Причём отступление это было не чем иным, как неприкрытым бегством. Уносясь прочь изо всех сил, он петлял и метался из стороны в сторону, чтобы затруднить прицеливание арбалетчикам.
Чёрным покрывалом стелясь над пустыней, демон услышал, как его очнувшийся противник с досады сыплет ему вслед чудовищные оскорбления и проклятия.
Немалых усилий стоила демону победа – нет, не над противником, а над чувством оскорблённого достоинства, могучим воинственным инстинктом и несломленным боевым духом. Однако дьявольский разум сумел обуздать не менее дьявольские чувства, и демон, не нападая на человека, унёсся в ночь. Про себя он, как заклинание, твердил: «Ничего, я ещё вернусь, я ему покажу. Я ещё вернусь…»
Но возвращаться он, чудом вырвавшийся из цепких лап противника, собирался не один. Нет, на этот раз он придёт с целым отрядом стражи Бен-Шина. А может быть, и с самим Бен-Шином.
Влад, совершенно целый, словно и не ударялся только что о камни, с улыбкой проводил взглядом демона, скрывшегося за горизонтом.
Первую часть плана можно было считать выполненной.
Глава 8
Подготовка к поездке не заняла много времени. Распахнув дверь, Таня шагнула на балкон. Этот балкон приводил в ужас всех её гостей. Решётки, ограждавшие его, были демонтированы, и небольшая горизонтальная площадка обрывалась в пустоту. Квартира Тани находилась на сто-неизвестно-каком этаже многоквартирного небоскрёба. С балкона можно было разглядеть где-то далеко внизу улицы Нью- Вашингтона, железобетонного мегаполиса, протянувшегося на тысячи миль от Квебека до южного побережья Старой Флориды.
На балконе, сложив крылья и заглушив механическое сердце, Таню ждал махолёт. Она привычно подтянула тяги – словно цепь на древнем мотоцикле. Разница состояла в том, что тяг было несколько, и сделаны они были не из металла, а из синтетической мышечной ткани, управляемой телепатически передаваемыми импульсами. Искусственные мышцы приводили в движение крылья, которые поднимали в воздух пассажира махолёта, сидящего в некотором подобии седла и защищённого от непогоды и ветра прозрачным сферическим колпаком. Система управления внешне была проста и незамысловата: педали и рычаги для рук и ног, позволяющие изменить высоту, направление полета, уменьшить или увеличить скорость. Но управлять всем этим хозяйством требовалось одновременно, не забывая ещё и посылать чёткие телепатические команды. Так что успех и безопасность передвижения на махолёте полностью зависели от навыка и быстроты реакции пилота.
В общем и целом такие полёты считались весьма рискованным спортом и уж никак не расценивались в качестве повседневного способа перемещения, да ещё – в городских условиях. Поэтому беспокойство Гарри было в общем-то вполне оправданным. И всё же Таня любила махолёт, и не в последнюю очередь за то, что в нём не было ни единого сверхъестественного элемента. Механика, телепатические сенсоры, электроника, и при всём этом внешность дракона, с грозным видом парящего в облаках.
Привычными механическими движениями Таня подготовила машину к полёту. Включена подача топлива, активировано зажигание, проконтролированы эластичность мышечной ткани и точность работы телепатических сенсоров… Через несколько секунд махолёт покинул балкон, служивший ему взлётно- посадочной площадкой.
Меняя направление и покачиваясь, махолёт парил над улицей. Но вот Таня поймала восходящий поток воздуха, изменила конфигурацию крыльев – и механическая птица взмыла ввысь, к облакам, чтобы парить в них, опираясь на воздух, используя лишь глиссирующие силы, как планер, как орёл. Таня парила, облетая башни небоскребов, стальные решётки антенн, проплывая над зелёными лужайками крыш и над пеленой серой дымки, поднимающейся с переполненных транспортом улиц.
Утренние пробки были готовы вот-вот парализовать движение, на глазах превращающееся в трёхмерную мешанину транспортных средств, с натугой переносящих пассажиров из дома к месту работы. Подземные туннели, наземные дороги и надземные эстакады – всё было забито до предела и сверху походило на перенаселённый муравейник. При мысли о миллионах и миллионах единиц нечистой силы, приводящих в движение весь этот бурлящий котёл, Таня вздрогнула. Запертые в механизмах сверхъестественные существа почему-то представлялись ей тараканами, попавшими в быстро нагревающуюся духовку и отчаянно мечущимися по замкнутому раскалённому пространству.
Нет, что ни говори, а махолёт был её любимым видом транспорта, и любовь эту не могли охладить даже патрульные дорожной полиции, которые терпеть не могли эти машины и придирались к их пилотам по поводу и без.
Было всего пять минут восьмого, но многие окна и балконные двери, мимо которых пролетала Таня, были уже открыты, и из них слышались включённые на полную громкость голоса комментаторов «Ньюснет», добавляющих всё новые душераздирающие подробности к сообщению о трагической гибели «Холидея Первого».
Патетики и ненависти в этих голосах прибавлялось с каждой минутой.
– Безумные русские!.. Кремлёвские дьяволы!.. – слышалось из окон, переходя порой в: – Русские свиньи!
Кликушеские возгласы доносились до Тани со всех сторон. Она попыталась отключиться, не слушать их, но тут врубились громкоговорители городской радиотрансляционной сети, подогревая эмоции и без того заведённых толп людей на улицах. Словно в горах, эхо усиливало крики и разносило их по ущельям проспектов и долинам площадей. От этих звуков у Тани разболелась голова, и она с облегчением вздохнула,
