в тот миг, когда Фесс вступил в мир Эвиала – а, наверное, из того недоступного никаким богам и магам дальнего Астрала, где, говорят, оставляет свой отпечаток каждая мысль и каждое чувство, пережитое живыми, наделёнными сознанием существами, – оттуда пришло странное видение – Меч, словно бы выросший из цельной ветки дерева, не вырезанный, подобно детской игрушке, но именно выращенный, чья форма задана самим взрастившим его стволом; Меч, напоённый мощью, впитавший в себя силы бесчисленных зелёных ростков, крошечных и незаметных, но под натиском которых крошится и растрескивается крепчайший гранит скал и крепостных стен.
Деревянный Меч.
Иммель…
Фесс застонал. Его словно пробила внезапная молния боли – возвращалось то, от чего он бежал. Хитрые маски, о, какие хитрые маски! Они понимали, что можно разрезать Фесса на куски, запытать до смерти, испробовать на нём весь свой магический арсенал, которому он не сможет противостоять, – но ничего не добьются. Память Фесса была чиста, и в ней не сохранилось никаких воспоминаний о тех самых роковых Мечах.
Но воспоминания эти сохранились в другом месте Фесс не знал, как оно называется, Астрал ли или как-то иначе – да это сейчас и не имело никакого значения. То, от чего он бежал, настигало его, и не оставалось ничего другого, как повернуться к врагу лицом и принять бой, пусть даже и самый безнадёжный.
Хватит бежать и прятаться. От этого врага не убежишь. Рано или поздно он настигнет тебя – и тогда силы окажутся ещё более неравными.
Всё это верно. Все мы мастера говорить красивые слова и призывать к геройской смерти. А вот когда смерть сама смотрит на тебя своими волчьими буркалами, только у сказочных героев не трясутся поджилки и не уходит в пятки душа. Фесс судорожно сжимал в руке посох, однако попрежнему не мог понять, что же ему сейчас, собственно, делать – некромантия всё-таки требовала известной подготовки, тем более здесь, в глубине Нарна, даже и не пахло пусть и старым, но всё-таки кладбищем.
Лес поглотил мёртвые города двуногих, но Фессу и его спутникам не повезло – поблизости ни одного не оказалось.
Это только стихийные маги могут одним взмахом посоха сводить с небес разящие сети молний или поднимать ураганы. Это только кажется, что ты, умея заглянуть за самый край смерти, приобретаешь особую власть, становясь почти всемогущим и неуязвимым. И некого было обращать в прах до срока, подобно тому, как он поступил в Арвесте с воинами
Империи Клешней. Враг теперешний сам пришёл с той, серой стороны и не страшился подобных заклятий. Фессово волшебство хорошо могло помочь против живых или мёртвых, но не против тех, кто не относился ни к тем, ни к другим.
Чёрные щупальца перехлестнули через край оврага. Сугутор яростно рубанул топором, сталь вспыхнула зелёными и голубыми сполохами, отсечённый извивающийся отросток толщиной с бедро Фесса забился и затрепыхался под ногами гнома.
– Кроши их, Прадд! – заорал гном, размахивая топором во все стороны.
Не теряя ни секунды, орк присоединился к другу. Топор и секира заплясали в извечном своём танце, железо теснило мрак, и чернота на миг отступила; и прежде чем Фесс успел подумать, что победа далась слишком просто, особенно если учесть сгоревшие в воздухе стрелы эльфа, – до его слуха донёсся грубый многоголосый хохот. Так, наверное, могли бы смеяться зомби, умей они вообще смеяться.
– Ловушка! – крикнул Фесс, отчаянно взмахнув посохом. Навершный камень вспыхнул было – и тотчас погас, словно задутый ветром фонарь.
Лес вокруг зашумел, затрещал, ветви древесных исполинов летели наземь, хотя воздух вокруг оставался недвижен.
Тьма была теперь со всех сторон, и оружие орка с гномом, как и положено, ничего не могло больше с ней сделать.
Тёмная волна накрыла невысокого гнома с головой, Сугутор захлебнулся отчаянным воплем; Прадд продержался лишь на миг дольше.
«Мечи, Мечи, Мечи», – ожил на миг в сознании чужой шёпот.
А что они могут сделать? Что может сделать он сам?!
«Как что?!» – услыхал он внезапно голос Ирдиса. – Используй силу
Потаённого Камня, некромант!»
«Значит, он добрался-таки».
Земля содрогнулась, нет, даже не содрогнулась, а словно бы просела под ногами Фесса – как будто чья-то громадная грудь выдохнула воздух из лёгких. Сквозь Сужающий некроманта сумрак внезапно пробилось алое сияние – это ожил, пробуждаясь от сна, Потаённый Камень. Фесса с головы до ног окатила незримая ледяная волна – но не мертвяще-холодное дыхание раскрытой могилы, а скорее порыв свежего северного ветра.
Сила. Она здесь, она совсем рядом, – и теперь её хватит, чтобы превратить в оружие те заклинания, которые обычно он только хранил про запас, зная, что никогда не сможет им и воспользоваться – если, только, не будет стоять над дымящейся свежей кровью ямой с телами тысяч и тысяч замученных.
Страшны заклинания истинной, глубинной некромантии, и нет от них спасения.
Эти чары пришли из самых древних томов, наверное, ещё из арсеналов сородичей Даэнура. Никакой, даже совершенный и прошедший все стадии ученичества некромант не способен привести их в действие одной лишь собственной Силой – только прибегнув к ритуальным пыткам и массовым жертвоприношениям.
И те несколько заклятий из этого списка, что имели несчастье осуществиться в действительности, навсегда сделали само прозвание некроманта пугающим и отвратительным для большинства обычных людей.
Мрак не рассеялся, он даже как будто сгустился ещё сильнее, серыми призраками проступили скелеты древесных стволов, а за ними – огненными тенями мелькнула вереница скачущих бешеным галопом людских костяков верхом на костяках конских. Свитое в тугие струи пламя служило копьями; нагнав их, Дикая Охота во весь опор мчалась прямо на замершего Фесса.
Кто знает, была ли это просто иллюзия, сознание ли Фесса придало надвигающемуся врагу хоть сколько-нибудь привычные очертания – или неведомый враг и в самом деле имел такой облик? Дюжина наездников, две дюжины растянувшихся над землёй в стремительном беге псов – не привычных любому некроманту костяных гончих, а неведомых страшилищ, с длинными, вытянутыми вперёд, словно у крокодилов, нелепыми челюстями, многосуставчатыми когтистыми лапами, хвостом, словно у мантикоры, увенчанным изогнутым костяным жалом, в котором Неясыть даже отсюда чувствовал скопившийся зелёный яд.
Зелёный яд… стоп! Что-то уж больно похоже на тех ордосских многоножек, что вызвали памятный мор! Кажется, случилось это давнымдавно, годы, если не десятилетия, назад.
Растерянность Фесса сменилась лихорадочным плетением заклятья. Он почувствовал сродство, теперь он знал слабое место врага, он мог ударить – тем более имея за спиной всю мощь Потаённого Камня.
Но, сражаясь с многоножками, он имел рядом с собой Даэнура, да и
Белый маг Анэто, надо признать, годился не только показывать ярмарочные фокусы; сейчас Фесс остался один против многократно более сильного врага.
Память услужливо развёртывала свитки и списки. Нужные заклятья творились словно сами собой – он работал сейчас, словно заведённый механизм.
И первое, что он увидел, когда его чары начали действовать, был след.
Чёткий, ровный, с извивами – очевидно, Дикая Охота петляла, преследуя Ирдиса Эваллё. И начинался этот след где-то в населённых людьми областях, в Эгесте, а отнюдь не в каком-нибудь мрачном провале или на заброшенном погосте.
Дикая Охота была уже совсем близко. Неясыть видел и трепещущих призрачными крыльями не то ящериц, не то обретших ноги змей – похоже, одну из таких тварей он проткнул своим посохом. Тогда некромант смог всего лишь отбросить врага. На этот раз всё выйдет по-другому.
Да, Неясыть не видел истока, не видел самого начала той дороги, что привела Дикую Охоту сюда, но
