пока они не нарушали его законов. И чем дальше на закат, чем глубже в Нарн – тем меньше останется у преследователей шансов. Ведьме совершенно необязательно ведь возвращаться назад. Она преспокойно может отсидеться в одной из эльфийских деревушек, среди тех, кто растит хлеб хозяевам Нарна, и никакая Инквизиция ей тогда не будет страшна.
Ночь сгущалась. Беззвёздная и безлунная, глухая октябрьская ночь, когда недалёк уже День Погибших Душ – время, в кое добропорядочные пахари Эгеста после наступления темноты ни за что не высунут за порог носа, обещай им хоть эбинскую корону и гарем кинтского султана в придачу.
Правда, пока что вокруг них царило относительное затишье. Конечно, здесь могучий лес далеко не так чист, как со стороны Железного Хребта, откуда никто не ходит. Под корнями – немало, ох, немало старого – и основ давно стёртых с лица земли домов, и останков крепостных башен, и пыточных застенков, и лобных мест… не надо забывать, некогда все эти края принадлежали людям. А где люди – там и дыба, и костёр, и плаха. И ничего тут не сделаешь, ибо человек без врагов жить, как оказалось, не может. Просто никак. Когда врагов нет, их выдумывают.
Похоже, сперва ведьма просто мчалась вперёд в слепой панике, не разбирая дороги. Пару раз она кидалась прямо в болотистые клинья, протянувшиеся между высокими увалами, бросалась, рискуя жизнью, потому что в обманчиво мелких болотцах таились настоящие ловчие ямы, глубокие и засасывающие, откуда не выбрался бы и самый сильный мужчина. Правда, мало-помалу метания беглянки прекратились. Теперь, похоже, она знала, куда идёт, – след стал почти прямым, теперь ведьма обходила самые опасные места. Её преследователям оставалось только продолжать путь.
Нарн же тем временем выжидал. Фесс ясно чувствовал копящееся в недрах леса напряжение недоброе внимание, раздражение – но гнев мрачной чащи ни в чем особенным не проявился, правда, идти стало очень трудно, даже если забыть о болотах. На пути преследователей словно специально собрались все коряги и корни Нарна; ни малейшего намёка на тропу вдобавок след ведьмы вновь начал петлять, словно у nepeпуганного зайца; Сугутор высказал предположение что ведьма может что-то разыскивать.
Надо отдать должное молодому магу – Эбенезер Джайлз сумел взять себя в руки, чётко удерживаясь на следе.
Шли молча, только Сугутор время от времени начинал шумно сопеть и отдуваться, особенно когда путникам приходилось прорубаться сквозь очередные заросли какого-то странного можжевельника, отчего- то снабжённого длинными и острыми шипами.
Так прошло немало времени, ночь достигла наивысшей своей силы, чернота вокруг стала совершенно непроницаемой для обычного взора, даже отлично умевший видеть в темноте гном вынужден был уступить место в голове отряда двум волшебникам. Фесс поддерживал заклятье, позволявшее всему отряду видеть, Джайлз же чётко вёл всю четвёрку по следу сбежавшей ведьмы.
…За спинами путников полыхнуло внезапно и бесшумно, небо из чёрного на миг сделалось пепельно- серым, тени исчезли, словно смытые ливнем.
«Это что ещё такое?!» – едва успел подумать Фесс, как белое сияние вновь погасло. Тьма вступила в свои права – и только высоко над деревьями промелькнуло нечто вроде стремительного белого росчерка.
Некромант и маг Воздуха озадаченно переглянулись. Это явно было связано с заклятьем сбежавшей ведьмы, но ни Фесс, ни Джайлз никогда не сталкивались ни с чем подобным.
Некоторое время шли дальше, сохраняя прежний порядок, и всё было тихо; тихо – но лишь до поры.
Внезапно в тишине ночного леса раздался протяжный полувздох – полустон, сдавленный, точно донёсшийся из-под земли. Резкий порыв ветра пронёсся по вершинам деревьев, словно Нарн тяжело вздохнул, с трудом сдерживая гнев. Сердито зашумели наполовину облетевшие дубы, заскрежетали старыми корнями, и Фессу показалось – из-за каждой ветки, из каждого дупла на него уставились сотни ненавидящих глаз. Все четверо замерли. Эбенезер вытаращился на Фесса.
– Стоять всем, – одними губами приказал некромант.
Впрочем, никто и так не шевелился. Сугутор, похоже, даже не дышал.
Впереди долгие, поросшие смешанным лесом увалы, прослоённые узкими болотными языками, упирались в покрытую непролазным буреломом холмистую гряду.
«Когда-то там жили», – подумал про себя Фесс. Он до сих пор мог ощутить там тени домашних духов, так и не покинувшие заброшенные пепелища и сгинувшие вместе с ними.
Однако было там и что-то ещё. И, надо сказать, это «что-то» Фессу донельзя не нравилось.
Кажется, что-то связанное со Спасителем, но не только, не только, не только…
– Кажется… там часовня… была… – услыхал некромант слабый шёпот Эбенезера.
Точно, подумал Фесс. Молодец, мальчишка. Недаром Белый: у них чутье на такие вещи, не в пример моему:
– Ведьма там, – прежним шёпотом продолжал Джайлз.
– И не одна, – неожиданно проронил Прадд, перекидывая секиру с руки на руку.
– С кем-то подземным, – продолжил орка Сугутор, тоже беря топор на изготовку.
…К этому месту её, измученную и обессилена наверное, вывел или спасительный инстинкт или таинственные тёмные силы, которые она столь усердно призывала в последнее время. Она не помнила как продралась сквозь лесную чащу. Мокрая с головы до ног перемазанная в болотной жиже, она сейчас и впрямь напоминала сказочную кикимору, какой в деревнях пугают непослушных детей.
Неведомая сила взнесла её по крутому взлобку, сквозь густой бурелом, через поваленные стволы, наверх, где среди хаоса поверженных лесных исполинов тянулась узкая тропка, остатки некогда широкой и наезженной просёлочной дороги. В былые времена по гребню высокой гряды пролегал путь, соединявший несколько подлесных деревень; от тех деревень давно не осталось даже углей, а дорога заросла, подобно тому, как зарастает шрам на человеческом теле – вроде ничего и нет, а след всё равно остался.
Здесь, среди дико смешавшихся друг с другом и рябины, и можжевельника, и ольхи, и даже клёнов с грабами (казалось, чья-то рука просто натыкала тут побольше деревьев, не особенно разбирая даже, каких), в совершенно непролазной чаще затаилась небольшая часовенка.
Собранную из тесовых чешуек островерхую крышу до сих пор украшал знак Спасителя – устремлённая вверх, перечёркнутая крест-накрест стрела.
Часовенке давным-давно следовало бы развалиться – она вся почернела от времени, прогнила насквозь, крыша зияла многочисленными дырами, – но все-таки строение выглядело отнюдь не как после нескольких сотен лет небрежения.
Вокруг часовни до сих пор можно было замети что-то вроде небольшого кладбища – тем более странно, погосты лес поглощает и того быстрее. Уныло стыли покосившиеся кресты – мало кто заботился тесать точное подобие Спасителева знака, просто соединил три кое-как ошкуренных бруска – и готово. Такое должно было рухнуть после первой же зимы – на окраинах Нарна, его охранная магия чувствовалась ещё не столь сильно.
Вырвавшееся на свободу заклятье еще гремело медным звоном в груди ведьмы, ещё ходили отзвуки освободившейся силы. Она чувствовала всё сейчас куда острее, чем обычно, даже когда пускала в ход свои заклинания.
Выпущенная ею на свободу мощь сейчас вихрем неслась по округе. Заклятье сплетено на славу, его теперь не смогут остановить ни инквизиторы, появись они тут, ни даже этот странный Чёрный маг, едва не испортивший всё дело…
Чёрный маг… что-то непросто было с этим Чёрным магом, он говорил ведь какие-то слова, хотел решить дело миром, предлагал… да-да, он предлагал защиту и помощь… или нет, и всё ей только привиделось?..
Но теперь это позади. Тяжело дыша, ведьма прислонилась к стволу. Она словно разрешилась от бремени – исчезла томительная тяжесть, незримый груз сплетаемых чар больше не давил на плечи. Теперь всё будет очень хорошо, а ей надо уходить отсюда подальше и побыстрее, потому что приманка наживлена, очень скоро в округе будет черным-черно от отцовинквизиторов, и вот тогда-то её котёл и покажет себя, да так, что этим извергам, честным именем Спасителя прикрывающимся, впору будет саму
Тьму Западную себе на помощь звать.
