– Прости, – теперь настала очередь отворачиваться чародею.
– Давно простила, – ледяным голосом отозвалась девушка. – Отец… у меня нет сил сейчас говорить об этом.
– Тогда не будем, – с поспешной и в чём-то даже жалкой готовностью отозвался Некромант.
– Не будем, – кивнула Ниакрис. – Лучше пойдём и взглянем сами…
– На что? – резко бросил чародей. – Это Дно Миров. Точнее, одна из его чаш. Та, что связана с Эвиалом. Здесь полным-полно бешеных тварей и безумных чародеев. Сколько мы здесь продержимся?
– Сколько б ни продержались – всё лучше, чем в Эвиале.
– Лучше. Но всё равно…
– Ты хочешь идти вперёд и идти один, – проницательно заметила Ниакрис.
Её отец покраснел, словно мальчишка, пойманный на краже яблок.
– Нет уж. Пойдём вместе. Я не для того зажигала Знак Разрушения, чтобы тебя разорвала на части дикая тварь из Дикого Леса.
– Ну, вот и дождался, – проворчал Некромант. – Выросла доченька. Защищает старого, немощного отца…
– Уж какая есть, – ядовито ответствовала Ниакрис. – Ну, долго будем тут ещё время терять? Идём уж.
Отец молча кивнул. Спуск им предстоял нелёгкий, прямо из-под ног отвесно уходил вниз иссиня- чёрный склон, блестящий, словно политый водой. Лейт осторожно склонилась над обрывом – испещрившие его точки и впадинки каких-то норок не внушали ей доверия. Совсем не внушали.
Тем не менее Некромант, её отец, не колебался ни мгновения. С великолепным презрением он просто шагнул с обрыва, заставив дочь отчаянно броситься следом. Но рука Лейт захватила лишь воздух, отец плавно опускался вниз, полы его плаща раздувались, и вид он, надо признать, имел гордый и даже величественный.
Правда, длилось это недолго. Из норки в чёрной скале стремительно выметнулось гибкое серое тело; несмотря на всю реакцию, Ниакрис так и не успела разглядеть, что это за тварь. Чародей охнул, как-то неловко дёрнулся, согнулся, едва не выронив посох.
– Отец! – вскрикнула Лейт, едва не бросаясь вниз. Как она могла быть столь неосторожной! Как могла упустить из виду такую возможность!
– В… всё в порядке, – донёсся снизу слабый голос Некроманта. – Н…ничего страшного. Пустяк, царапина. Я спускаюсь дальше.
Однако аура волшебника – незримая ни для кого, кроме Ниакрис (во всяком случае, она на это надеялась), – аура волшебника подёрнулась темно-лиловым цветом боли и страдания. Плавный щёгольский спуск больше походил теперь на беспорядочное падение. И поздно было уже бросаться следом, потому что верёвкой чародей не обвязался (верно, счел это ниже своего достоинства).
Тем не менее до земли он добрался. С видимым трудом выпрямился, помахал Ниакрис рукой.
– Прыгай, дочка. Только подальше от утёса. Тут полно всяких любителей бесплатной кормёжки. Я тебя опущу.
Лейт потребовалось собрать в кулак всё мужество Ниакрис, той, что бестрепетно и отчаянно лезла на штурм заколдованного замка. Обрыв имел в высоту добрых три сотни локтей.
…Она прыгнула, оттолкнувшись что есть мочи. И на миг мелькнула безумная мысль – «а ведь если
Однако не прошло и доли мгновения, как девушку окутало словно мягкой периной; незримый кокон стал неспешно опускаться. Лейт взглянула – поверхность утёса и в самом деле покрывали бесчисленные отверстия чьих-то нор. Из черноты то и дело возникали донельзя малосимпатичные челюсти, клыки, резаки, клешни и тому подобные средства расправы с ближним. Сквозь Ниакрис потоком струилась Сила, бесконечные реки Силы, и она не удержалась – когда навстречу ей в напрасной попытке достать лакомую добычу вновь мелькнуло серое змеиное тело, она от всей души послала наперерез послушно сорвавшийся с пальцев поток пламени.
Корчащаяся в муке змея низринулась вниз. По серому панцирю весело и борзо бежали огненные струйки, это пламя невозможно залить водой и сорвать ветром.
– Давай-давай, – мстительно прошептала девушка, однако снизу тотчас же донёсся недовольный голос чародея:
– Ума лишилась, дочка?! Ты б ещё покричала погромче – тут мы, тут, идите, берите нас?! Думаешь, здешние набольшие по сторонам смотреть обычая не имеют?!
Отец был прав, и Ниакрис прикусила язык, загоняя обратно уже готовые вырваться едкие, непокорные слова. Не хватало им ещё тут ссориться…
Тем не менее она благополучно достигла «низа». Над головой матово светился ровным светом купол «неба» – никакого «солнца» здесь, само собой, и в помине не было. Под ногами оказался какой-то упругий мох не шибко приятного ядовито-фиолетового оттенка. В нём тоже кишмя кишела какая-то мелкая противная живность, и в первый миг Ниакрис ощутила нечто вроде облегчения – если это похоже всего лишь навсего, скажем, на Змеиные леса Кинта Ближнего, то это ещё полбеды. Собственно говоря, это даже и не беда. Безмозглые чудища – они и есть безмозглые. Сила – это ещё не всё.
– Мрак и бездны, – услыхала она негромкое проклятие отца. Некромант стоял, согнувшись. Низ плаща распорот, подол потемнел от крови.
– Ты ранен? – Лейт метнулась к нему.
– Нет, порезался, когда наводил красу на ногти, – ядовито ответствовал чародей. – Будь осторожна, дочка, – эти жучки под ногами, по-моему, неплохо владеют боевой магией.
– Магией? – непритворно удивилась Ниакрис. Встала на колени, вгляделась в деловитую суетню многоногой мелочи… и чуть ли не с криком отпрянула.
– Полюбовалась, девочка? Это тебе похлеще, чем у поури, – желчно заметил отец. – Дно Миров. По- другому и не скажешь, – последние слова он почти что выплюнул.
– Это… люди?..
– Ага, – кивнул чародей. – Хотел бы я знать, кто их превратил в муравьёв… или же, напротив, муравьёв сделал почти что людьми. Да ещё и позволил им повелевать магией. А ты говоришь…
Ниакрис ничего не говорила, но вступать в спор по этому поводу сочла излишним.
А люди-муравьи под ногами невесть откуда свалившихся на их крошечные головки гигантов уже готовились к отпору. Заполошные метания в разные стороны закончились, среди причудливой травы выстраивалось нечто вроде боевого порядка.
– Ишь ты, – покачал головой чародей, – не боя…
Из травы прямо в лицо ему прянула самая настоящая молния. Сознание Ниакрис не успело даже заметить угрозу – а вот Некромант не сплоховал. Изящный и небрежный жест – молния распалась облаком блистающих искр у самого лица. Отец болезненно дёрнулся и ругнулся, прижимая ладонь к лицу.
– Не совсем успел, – пояснил он спустя секунду, приходя в себя. – Очень прыткие ребятишки, хоть и ростом малы. Пойдём отсюда, дочка, не будем их сердить – кто знает, может, когда-нибудь они нам и пригодятся.
Лейт с сомнением пожала плечами, но спорить вновь не стала. Она против собственной воли и в самом деле принимала на себя роль дочери.
– Идём туда, – показал отец. – Мне придётся лететь, нога ещё кровит, пока не затянул.
– Ты и летать умеешь? – Ниакрис уже устала удивляться.
– Невысоко и недалеко, – смутился чародей. – Так, чуть-чуть… и не летать – левитировать, если уж придерживаться точных терминов.
– А куда? Тут всё вверх тормашками поставлено!
– Значит, найдём самое безумное место. Оно, по теории, должно оказаться ближе всего к нормальному. Приближаясь с другой стороны, так сказать.
Ниакрис огляделась. Верно, тут всё безумное. И здесь предлагается искать «самое безумное»?
– Как тебе во-он те горушки круглые? Они, по-моему, и вовсе в воздухе висят, – она вытянула руку.
– Молодец, девочка, – одобрил её выбор отец. – Туда и пойдём.
– А есть что станем? Я, конечно, у поури к чему только ни привыкла, да и потом разносолами не
