заклинание. Это что-то простое, очень простое, но наверняка не из того арсенала, что преподавался в Академии. Возможно, семейное наследство? Что-то из запасов Витара Лаэды?..
Куда может маг спрятать два могущественнейших артефакта, вдобавок скованных цепями неистребимой тяги к уничтожению друг друга, несмотря ни на что? Спрятать так, что Силы Упорядоченного впрямую не могут ничего добиться и прибегают к помощи наёмников?
После некоторого раздумья Клара призналась себе, что очутилась в тупике. Она сама попыталась бы создать своего рода капсулу, но в пределах мира, закрыв в ней Мечи так, чтобы их невозможно было нащупать никакими заклинаниями. «Впрочем, – оспорила она сама себя, – это только мне может так казаться. Это для меня и моих товарищей по Гильдии Мечи сделаются невидимыми. А вот для других охотников за ними… Схрон же Кэра никто так и не раскрыл».
И, может, не раскроет – подкатила неприятная мысль, но Клара тотчас отогнала её подальше. Раскроет, раскроет, конечно же, раскроет! В конце концов, кто он такой? Мальчишка-подросток, сбежавший из Академии в поисках приключений. Высшую трансфигурацию он благополучно прогулял; что за чары можно было бы применить?
Но вскоре Клара сдалась. Все приходившие в голову варианты пришлось забраковать – их проверка обошлась бы слишком дорого, да и оказалась бы небезопасна для Кэра, а она, Клара, всё-таки обещала доставить этого несносного мальчишку подруге Аглае в целости и сохранности.
Нет, ничего тут не придумаешь. Придётся вскрывать пареньку память. Дурное это дело и по этикету Долины магов запретное по отношению к своим, но что ж поделать, раз такие обстоятельства… Клара невольно даже оглянулась по сторонам – вдруг откуда ни возьмись вывалится мессир Архимаг собственной персоной. Но нет, откуда ж ему тут взяться, он остался там, в огне и пламени погибающей пирамиды, и неизвестно ещё, сумел ли выбраться.
Чародейка решительно тряхнула головой и взялась за дело.
Пробиться в сознание мага, даже если он без чувств, – непростая задача. И особенно если он таки без чувств. Маг сопротивляющийся, маг, воздвигающий барьеры, сам невольно помогает атакующему, показывая те направления, что считает уязвимыми, и прикрывает блоками. Когда же чародей в беспамятстве, читающему его память приходится пробираться вслепую, наугад отыскивая нужное.
Заклятья для чтения памяти не относились к числу запретных в Долине, но Клара использовала их считаные разы, и никогда по отношению к другому чародею. Колдуны обычных миров – те да, те становились её добычей, когда знаний, извлечённых из головы одного человека, хватало, чтобы без потерь выиграть битву, в которой иначе полегли бы многие тысячи.
Отзвучали первые такты заклинания, Клара привычно сморщилась и согнулась от настигшего отката; зажмурившись, чародейка увидела крутящиеся перед глазами серые воронки вихрей, всё остальное затягивала сплошная чернота.
Миг спустя воспоминания Кэра Лаэды, воина Серой Лиги Фесса, некроманта Неясыти, хлынули на Клару бурным потоком. Она видела их, словно вселившись в тело молодого некроманта; первое время эти сцены чередовались совершенно хаотично, без всякого порядка, и в основном Клара наблюдала события последних месяцев в Эвиале. Оно и понятно: до этой памяти дотянуться было проще всего, да Кэр её особенно и не скрывал.
Кое-какие сцены заставили Клару буйно вознегодовать (например, кошачий гримуар). Это и впрямь слишком сильно походило на привычки записного Разрушителя. От кое-каких целомудренная чародейка покраснела, как маков цвет (когда Фесс провёл свою единственную ночь с Рысью-первой); а одна заставила трепетать до глубин души.
Она увидела странный город у моря, охваченный дымом пожарищ, и чёрную тучу, нависшую над гаванью, заполненной чёрно-зелёными кораблями, она знала – из Империи Клешней. Туча содержала в себе злую и убийственную магию, магию Западной Тьмы, но при этом глаза Фесса, которыми сейчас смотрела и Клара, узрели в туче нечто совершенно немыслимое – её собственное, Клары Хюммель, лицо!
Волшебницу словно с размаху ударили под дых. Как так? Откуда? Почему? Её лицо – над гибнущим городом – в туче, в средоточии магии Империи Клешней? Нет, нет, не может быть, никогда!..
Она заставила себя вновь и вновь возвращаться к этому воспоминанию. Уговаривала себя, мол, ему всё привиделось, почудилось, намерещилось; но нет – некромант Неясыть пребывал тогда в здравом уме, правда, вот с его памятью что-то явно творилось не то, например, её, Клары, лицо он не узнал, оно лишь показалось ему «смутно знакомым». Однако это было
Клара вспомнила и о мимолётном видении в Великой Пирамиде – тогда она видела себя, никаких сомнений. В чёрной туче над гибнущим городом, который, как она теперь знала, назывался Арвестом.
«Откуда я там могла взяться? Почему? Отчего?..» – терзалась Клара, на время забыв даже о главной цели своих разысканий. Империя Клешней… Западная Тьма…
Озарение ударило, словно жгучий хлыст. Ну, конечно. То, о чём она подозревала – и что давно и небезуспешно отгоняла от себя.
Крипта на далёком берегу. Сильвия. Разрубленная стальная плита с символом Спасителя.
И отражение Клары Хюммель в туче торжествующей Тьмы над городом.
Она сама открыла дорогу Западной Тьме на восток. Да, не её пальцы сжимали разрубившее скрижаль оружие; но она, Клара, привела сюда свой отряд. И она за него отвечала.
Чародейка чуть не впилась зубами себе в руку. Дура, дура набитая!.. Вот он, ответ, лежал всё это время на поверхности! Неудивительно, что Кэр повёл себя так… странно, когда они таки встретились.
Она видела гибель Арвеста. Видела сотворённый девушкой по имени Атлика катаклизм. Жизнь – теперь уже некроманта Фесса – разматывалась перед ней, мелькнули и исчезли маски (те самые), и вот наконец…
Кэр Лаэда понимал, какие силы устремятся в погоню за этими Мечами. И сам отсёк себе память, заставил себя забыть и дом, и родных, чтобы только эти силы, даже запытав его до смерти, ничего бы не добились.
Правда, его враги избрали другой путь, медленный, окольный, – и преуспели. Кэр Лаэда вспомнил и себя, и, к его собственному мгновенному ужасу, – Мечи. Без этого никакое чтение памяти ничего бы не дало.
Да, он сделал то, чего Клара бы постаралась избегнуть любой ценой. Тайник на самой неразличимой границе мира и Междумирья, там, где законы обеих реальностей причудливо сливаются, переходя одна в другую. Граница для смертных и бессмертных; тропа для наделённых искрой магии.
И некромант заклял Мечи своей собственной жизнью. Привязал себя к ним, щедро напоил кровью из незакрывшихся ран. На смертном поле под Мельином Фесс не только отводил глаза. Нет, он умирал по- настоящему, умирал… и умер.
Клара застыла в шоке. Как это так – «умер»? Может, ему просто показалось?..
Нет, не показалось. Мальчишка по имени Кэр Лаэда умер на истоптанном снегу Мельинской битвы, после того как там потерпели неудачу всё те же Сильвия вместе с Кицумом (вот и ещё одна загадка тебе, Клара, – что они там делали?!)…
Кэр Лаэда бестрепетно шагнул за край жизни.
Но… похоже… сам не знал, что делает. Или…
Да, Кэр должен был умереть. Запирая Мечи в ловушку, откуда на волю не вырвалась бы и малейшая их эманация, он не рассчитал своих сил и, запечатывая могущественные артефакты собственной кровью, провалился по ту сторону бытия. Его память сохранила некие следы этого, но на такой глубине, что сам Кэр никогда бы до них не добрался.
«Он умер на том поле, – со всевозрастающими ужасом и паникой думала Клара. – Вернее, на пути от него в Межреальность. Кэр, бедный мой мальчик, ты успел спрятать Мечи, успел заклясть их собственной жизнью, а потом…
А потом вмешались разом несколько могущественных сил».
Клара увидела шесть пар горящих ненавистью глаз. Устремлённые на существо Кэра Лаэды, распятое где-то между мирами. Клара чувствовала их ярость – вожделенная добыча ускользала, а похититель проваливался в смерть.
И они удержали его – остатками былого, поистине великого могущества. Удержали… и каким-то образом
