нечеловеческой силы… Ох, извините, это я увлекся… Книжные слова какие-то… но суть не меняется. Я на это особого внимания не обращал… только сейчас, когда собрал все нейрограммы и обработал… Так вот, если обычный график, – Игорь потряс в воздухе первой попавшейся распечаткой, – целый лес пиков, плавно переходящих один в другой, то на нейрограммах Антонова стали появляться участки абсолютно ровных прямых. Этого не может быть, этого не должно быть! – однако вот появились, и мало-помалу таких вот прямых участков становилось все больше и больше… Словно он часть за частью оставлял в тех неведомых мирах свою собственную душу… А «вербовщиком» я назвал его потому, что он приводил ко мне все новых и новых людей, они появлялись здесь с его подачи, можно сказать, по его рекомендации…
– А куда же ты раньше смотрел, профессор кислых щей? – презрительно усмехнулся Миша.
– Куда смотрел раньше… да сам не знаю, вот в чем штука! Я держал в руках эти нейрограммы… и не видел их. Мысли вечно были заняты чем-то. – Игорь беспомощно развел руками.
– Ну? – Валера нетерпеливо побарабанил пальцами. – Так и что дальше? К чему ты нас подводишь, Поплавский?
Игорь набрал в грудь побольше воздуха. Отчего-то очень трудно стало говорить.
– Мне кажется… факты свидетельствуют… Что имеет место организованное вмешательство.
Ух, да что же так сердце-то бьется? Он обвел взглядом слушателей. Милиционеры явно ничего не поняли. А вот внук Оксаны Сергеевны, похоже, что-то понял. Молодец. Впрочем, чему тут удивляться – с его-то нейрограммой…
– Вмешательство? Чье? Злобных буказоидов? – хихикнул Миша.
Он похоже, начинал воспринимать все происходящее в исключительно юмористическом свете.
– Брось, Михаил, – Дрягин поморщился. «Space Quest» – это, конечно, хорошо, но не до такой же степени!.. – А ты, – он повернулся к Поплавскому, – не останавливайся. Продолжай. Очень интересно. Если сумеешь нам это доказать…
Перед глазами Игоря внезапно возникло тело Александра Иосифовича Тапкина, рассеченного надвое тяжелым ротором свихнувшейся центрифуги. Такое случается раз в сто лет. Нужно было поставить крутиться совершенно неуравновешенные пробирки, чтобы ротор раскачало и сорвало. Так ошибиться может зеленая лаборантка, но не матерый, опытнейший практик, у которого с первого раза получаются самые сложные и капризные методики… Александр Иосифович ошибиться не мог.
«Ох! Это что – предупреждение?» – невольно подумал Игорь. В горле застрял колючий ком, наподобие сушеного репья.
– Погоди, Валера, – снова вступил Самойлов. – Игорь, значит… значит, я могу последовать за уходящим в свою мечту? Я прав?..
Игорь кивнул:
– Да, мне так кажется…
– Тогда, я думаю, мне надо ПОПРОБОВАТЬ… – Саша смотрел прямо перед собой остановившимся взором. Если он и впрямь на что-то способен, он не может не почувствовать еще раз… Что? ТО САМОЕ, показавшееся ему в краткий миг параллельного с доктором Игорем видения…
У Поплавского глаза внезапно вспыхнули.
– Да! То, что надо!.. Попробуем!..
И тут из коридора послышался голос Галины Федоровны:
– Игорь Валерьевич! К вам пришли!
Все почему-то заметались по комнате с энергией неверных жен, застигнутых мужьями. Саша, как самый удачливый, схватил запасной халат Игоря, висевший на гвозде. Упиравшихся лейтенантов втолкнули в крохотную соседнюю комнату. Раньше это было что-то вроде чулана, и уборщица держала там швабры и тряпки.
Игорь, взглянув на Сашу в белом халате, убедился, что на врача тот совершенно не тянет, ну, максимум на санитара. Тем не менее Директору он был представлен как коллега доктора Поплавского. А что? У Юры самого на лбу не написано, что он коммерческий директор. Как раз наоборот, что образование у него пять классов и пик его карьеры – продавец пивного ларька.
– Привет, привет, док, как себя чувствуем после вчерашнего? – опухшие глазки Директора цепко глядели на Игоря: не станет ли тот припоминать подробности?
– Добрый день, Юрий, – сдержанно поздоровался доктор, – у меня все нормально. Приступим?
– Ага.
Директор ослабил узел галстука и ловко устроился на кушетке. Саша, стараясь, не показывать своего волнения, внимательно следил, как Игорь включает аппарат.
– Юрий, вы меня слышите?
– Да.
– Сосредоточьтесь. Как вы себя чувствуете?
– Хорошо.
– Расслабьтесь. Сейчас я начну считать…
Саша настолько остро чувствовал происходящее, что сам чуть было не отключился, когда Игорь сказал: «пять». Дверь чулана приоткрылась, и в комнату потихоньку начал вылезать Миша. Поплавский колдовал над Юрием…
И вдруг Саша увидел. Да-да, именно так, как говорил Игорь: голова как будто платком обмотана, светло-светло-серое облачко накрыло волосы лежащего человека…
Смутно представляя, что он делает, Саша рванулся и положил руку на лоб Юрия.
Игорь сделал бешеные глаза, но было уже поздно.
Мир вокруг Саши померк. Словно в комнате внезапно и резко вырубили свет. И все-таки его окружала не Тьма. Скорее это смахивало на серые сумерки. И они были живыми, эти сумерки.
Межмирье, подумал Саша. Все кругом серое. И все живое. Все – и ничего. Ничего… Ничего?!
Неправда. Неправда. НЕПРАВДА!
Живое здесь было. За тонким серым занавесом притаилось НЕЧТО. То самое НЕЧТО, раз возникшее в первом Сашином видении.
Многоногое, бледное и до жути, до обморока чужое. Одно ли такое существо было там или же, напротив, там затаились миллионы – Саша не мог понять. Зато он понял другое.
Юрий и впрямь канул в сотворенный им мир с яркой, почти ослепительной вспышкой. И погруженный в транс Саша увидел, что это и впрямь был маяк. Разумеется, не обычный. Сашино сознание тщилось осмыслить совершенно неосмыслимое, подбирая хоть сколько-нибудь подходящие аналогии.
Он увидел планету, висящую посреди черного космоса, словно в дурной компьютерной игрушке. Зеленовато-голубую Землю. На мгновение ее окутал яркий ореол – ореол, зажженный Юрием.
И тогда зашевелилась сама Тьма.
Снова, как в прошлый раз, Саша не видел ни чудовищ, ни монстров, ни армады космических крейсеров. Он просто чувствовал этот мелкий, ЖИВОЙ трепет бездонного пространства, словно мириады существ устремись сквозь пустоту к сияющей, словно звезда, третьей планете Солнца. Движение было алчным, нетерпеливым, судорожным – словно там, на этом светящемся диске, голодную орду ждало небывалое пиршество.
И Юрий был им необходим. Пока он оставался в мире собственных незатейливых грез, он был… нет, уже не маяком – а якорем, якорем, зацепившимся за наш мир. По нитке его души все ближе и ближе подползала темная дрожь пространства, от которой не было ни защиты, ни спасения…
Когда все кончилось, обалдевшего Сашу просто прислонили к стене – он не мог ни говорить, ни двигаться. Вполне удовлетворенный Директор отбыл восвояси, оставив доктору Поплавскому солидную сумму в американской валюте, на некоторую часть которой было незамедлительно закуплено в ближайшем круглосуточнике неимоверное количество баночного «Холстейна».
– Потрясающе, – только и сказал Игорь, когда все наконец успокоились. – Я никогда не думал… я даже и догадываться не мог… – Вид у него был весьма бледный. – О Господи… да что же это такое?..
– Я назвал их Неведомыми, – тихонько произнес Саша. Миша тотчас заботливо впихнул ему в руку вскрытую жестянку с пивом. – Ох, блин, бре-е-ед…
– Нет, не бред. – Игорь мельком взглянул на самописец. – Вы в здравом уме и твердой памяти, Саша… Поверьте мне, это моя профессия.
