как его… Игорь говорил… Вомбатом управляться. Он-то покруче этого Директора будет… Стоп! Хорош! Отставить разговоры! Садится наш жмурик. В океан плюхнулся. Ну и пожалуйста, не возбраняется. Теперь на берег полезет. Так. Карта сих райских мест у нас есть?
Карта, естественно, была. Имперские картографы не зря трудились, не покладая рук.
– Ага… – Михаил наклонил терминал так, чтобы распростертому в кресле Саше тоже было бы видно. – Мы сейчас вот здесь… А вот там, двести километров – городишко… название, блин, язык изломаешь. Шутшуле… Шутшалу… тьфу, пропасть! А там у нас космопорт. Так что жмурику двести километров по лесам хилять. Тут-то мы его и схарчим. – Миша с сомнением покосился на Сашу. Дай Бог, чтобы парень ходить бы смог. Хотя двужильный он, ничего не скажешь. Надо будет, попрет, пусть даже сознание через каждый шаг терять станет.
– Снижаемся… сядем спокойно на воду и следом пойдем.
Незачем Директора в дебри отпускать. На пляже возьмем. Теплого.
Михаил продолжал бормотать что-то ровно-успокоительное. Саша откинул голову и прикрыл глаза.
Ох, как больно! Никакая блокада не помогает. Хотя, если бы ее не было, он бы небось вообще копыта откинул. Крепко припечатали его Неведомые, крепко. Показали-таки зубы. Могли бы и до смерти убить. Но – не стали. Нужен зачем-то. Пока еще. Как не нужен станет – и секунды не проживет Саша Самойлов в этом мире. Спасение – только на Земле. Там одних Витальевых головорезов бояться нужно, а не сверхсил всяких. А вот тут – думал, все могу, дырки в броне проделывать, электронику в гиперпространстве голыми руками в соседнем корабле корежить… Ан нет. И на тебя управа нашлась. Укатали сивку… Обидно, блин…
«М-21» плавно коснулся водной глади. Взметая тучи брызг, пропорол лазурь океана и застыл. Слабая волна не могла даже раскачать массивный корпус охотника.
– А вон и капсулка наша родимая, – бормотал Миша, склонившись над экранами. – Хорошо сели, сейчас мы ему путь к бережку-то и отрежем…
Планетарные двигатели мягко толкнули «М-21» вперед.
Все шло как по маслу. Затопив капсулу на глубоком месте, Юрий аккуратно соскользнул в теплую воду. Ух, соленая! Словно на Мертвом море, где можно на волне лежать – и нипочем не потонешь. Непромокаемый мешок со снаряжением легко держался на поверхности. Юрий глубоко вздохнул и поплыл к недальнему берегу. Переохлаждения он не боялся – вода градусов тридцать, наверное. За несколько часов доберется запросто.
Гребок, гребок, гребок, гребок… Все, нет больше капитан-лейтенанта. Был, да весь вышел. Гребок. Есть Сергей Викторович Сумерцев. Гребок. Которому предстоит славная карьера. Гребок. Блин, даже от мыслей этих приятных теплее становится! Гребок. Гребок. Гребок…
Он не слишком взволновался, когда слева от него появилось нечто темное, движущееся. Кому до него тут есть дело? Средства планетарной обороны? Но он послал все необходимые кодовые сигналы, подтверждающие, во-первых, что он «свой», а во-вторых, заставляющие вычислители баллистических комплексов напрочь забыть о его существовании. Так что никакие взбалмошные спасатели, помчавшиеся вытаскивать терпящего бедствие героя космоса, тут околачиваться не должны. Впрочем…
Юрий продолжал плыть. Аккуратно нырял, стараясь подольше не появляться на поверхности. Однако внутри уже начинала скапливаться отвратительная ледяная жижа, а в виски, точно пойманная в клетку черепа птица, билась одна-единственная мысль: выследили. Те двое. ВЫСЛЕДИЛИ!!!
О Господи. И зачем я только вздумал топить капсулу? Ну грохнулась бы в лесу… ее бы когда еще нашли… а эти двое меня бы уже не достали…
Все, скрываться дальше не имело смысла. Не имело? Стоп! Он силой заставил панику угаснуть. У него почти нет шансов. Точнее, есть, но только один. И очень маленький. Но… за неимением гербовой пишем на простой.
К нему приближался охотник класса «М». Эти крепкие кораблики могли с одинаковым успехом бороздить моря и космические и планетные, с обычной водой. Молодцы догоняльщики. Правильно выбрали. И выследить сумели.
Юрий как следует вдохнул и выдохнул несколько раз – гипервентиляция, – нырнул. Надо продержаться три минуты. Самое меньшее. Иначе крышка.
– Блин, блин, блин, блин! Куда ж это марафетчик делся? – бормотал Рэмбо, обозревая девственно чистую гладь океана. – Торчала ж его башка здесь, торчала! Или у меня уже глюки?.. Саня!..
– Миш… ничего… не чувствую. Болит… очень.
– Э-эх, гиена огненная! Видать, померещилось.
Миша застопорил ход. Высунулся по пояс из планетарного шлюза. Ошибки быть не могло. Торчал над водой чей-то кочан. «И куда ж делася, стесняюсь спросить, Сонечка?» Нырнул? Под водой столько не просидишь. Справа… ничего. Слева… ничего. В мертвой зоне спереди? Нет, экран пуст. За двигателями? Туда сунется только самоубийца. Там не вода, а крутой кипяток. Ну так где же? Сидит под днищем? Пять минут? Нет… уже шесть! Может, дыхательный аппарат с собой? Тогда к чему ему нырять? Если аппарат кислородный беспузырного типа с поглотителем углекислоты, то, коли глубже десяти метров не опускаешься, можно о-очень долго носа на воздух не высовывать. Так зачем Директору рисковать? Плыл бы себе и плыл, Ихтиандр наш доморощенный…
– Б…! – вот и все, что смог сказать Рэмбо, вновь давая ход.
Юрий чудом остался жив. Его основательно обварило кипятком. Шипя от боли, он выбрался на берег, дотащился до каких-то пальм и плюхнулся наземь. Застонав, вскрыл аптечку. Инъекция… другая… третья. Шприцы пустели один за другим. У-ух… отпустило… Теперь намазаться… и идти, как бы ни было больно…
Он затаился как раз возле кормы. Там оставалось крохотное пространство между приподнятым в этом месте днищем и водой. Нескольких глотков воздуха хватило, чтобы продержаться. Правда – он знал и готовился к этому, – мало не покажется, когда включат маршевые двигатели.
И мало не показалось. Обварило, как рака. Думал, там же и помрет. Но ничего, скрутило да отпустило. Поимщики дальше поскакали – а он марш-марш к берегу. Как не скапустился, пока плыл, – сам не знал. О- хо-хо-хо-хо… Кажется, полегчало.
Постанывая, он заставил себя подняться. Еле-еле натянул на покрасневшее тело комбинезон. Мазь- регенерант смягчила боль, но искры из глаз все равно посыпались. Все. Не пищать. Встали. Пошли. И помни, как теперь тебя зовут.
К вечеру Саше стало получше. Массированная медикаментозная атака сделала свое дело. О том, что сотворили эти сверхмощные средства с его печенкой, селезенкой и прочими органами, Саша старался не думать. На ноги поставили, руки не лишился – и ладно.
Сменяя друг друга, они прочесывали пустынный океан. Стало ясно – Директор каким-то образом сумел- таки проскользнуть.
Мрачный Рэмбо не отрывался от экрана малого «поисковика», Саша, полагаясь более на чутье, нежели на технику, торчал в полуоткрытом шлюзе.
Медленно, очень медленно, по мере того как отступала боль, к Саше возвращалось прежнее. Именно так. Просто Прежнее. Чувство не чувство, чутье не чутье, интуиция не интуиция…
Он словно заново учился видеть все вокруг себя.
Однако первым следы Директора обнаружила именно техника. Цепочку следов, что вели из океана к прибрежным зарослям.
Охотник пришлось оставить. Задраили люки, поставили на пароль. Рэмбо взвалил на плечи мешок с припасами – Саша с его рукой только и мог, что ноги переставлять. Пошли.
А и чудной же тут лес! Планетку определенно под земные вкусы переделывали. Пальмы – ну явно из наших тропиков. Если и имелась тут какая-нибудь иножизнь, так давно под корень свели. Свои пальмы, они, известно, к телу ближе.
А идет Директор тяжело. И следит слишком много. Вот пустой шприц-инжектор бросил. С зеленой полоской шприц. Тонизирующего себе, значит, вколол. Плохо твое дело, парень…
– А твое, Самойлов?
Саша и Рэмбо повернулись одновременно. Шагах в пяти от них стояла Света.
– Отчего мое письмо не прочитал? – укорила она Самойлова тем самым низким голосом, что так часто снился Саше по ночам.
