Дверь открылась. На пороге стояла неопрятного вида женщина в спортивном костюме 'Адидас' (одного взгляда было достаточно, чтобы понять: этот 'Адидас' настоящему - что называется, нашему тыну - троюродный плетень). Из всей ее сложной фигуры первым делом бросалась в глаза огромная грудь, никогда, судя по всему, не знавшая лифчиков, но вскормившая десятка полтора богатырей и поэтому удобно расположившаяся на животе. Все остальное выглядело не менее удручающе. Светочке захотелось нацепить пенсне и максимально скрипучим голосом спросить: 'Ми-илочка, где же у вас шея?'
- Сашок, - густым сдобным голосом произнесла гостья, - у меня утюг сломался. Не поможешь?
- А твой где? - спросил Саша. Светочка не сразу поняла смысл вопроса, но потом сообразила, что имеется в виду муж.
- Так уже вторую неделю, как вокруг Европы тащится. Поможешь, а, Сань? - При всем этом, уважаемые леди и джентльмены, вошедшая дама не то что не спросила, можно к нам войти или нет, она даже не поздоровалась со мной!
Светочка покопалась в мозгах на предмет какой-нибудь подходящей по случаю гадости, потом грациозно протянула Саше ногу и капризно попросила:
- Александр, расшнуруйте мне пожалуйста, ботинки…
Саша покорно принял протянутую ногу и стал развязывать шнурок, продолжая беседовать с Адидасихой на своем жутком общажном диалекте:
- У тебя он чей? - Кто - чей? Муж? А, утюг!
- 'Филя'. - Так, дайте-ка сообразить… Киркоров? Нет, этот еще утюги не производит. Наверное, так на местном сленге называется 'Филипс'?
- Родной?
- Хрен знает, Славка из Гонконга приволок. Четвертый раз ломается, гад.
- Значит, паленый, - уверенно констатировал Саша.
Перевожу для публики. Спрашивается: чьей сборки утюг? Отвечается: затрудняюсь ответить, но приобретен был Владиславом в Гонконге. Из чего Александр делает вывод, что утюг сделан подпольной фирмой, использующей фирменный знак 'Филипс' в преступных целях.
- У тебя есть тапочки? - Света положила ноги на кровать и пошевелила пальцами. Продолжаем наш спектакль. Если и после тапочек она отсюда не уйдетэ я сниму что-нибудь еще.
- Есть, сейчас надену. - Сашка, кажется, врубается. Потому что слишком долго ползает под кроватью.
А найденные лыжи размера сорок четвертого, не меньше, надевает мне на ноги, как хрустальные туфельки.
Резвитесь, девушка, резвитесь. Я на вас посмотрю сегодня ночью, когда дивизия остервенелых клопов вопьется в ваше молодое холеное тело с криками: 'Деликатесы! Деликатесы!' А главное, пожалуйста, постарайтесь не хныкать в подушку.
Сашка Самойлов мужик, конечно, порядочный, но может вас не правильно понять. Не вышло бы некрасиво.
- Ладно, Зоя, я зайду попозже, посмотрю, что там с твоим утюгом.
Довольная Адидасиха удалилась, а Саша с любопытством повернулся к Светочке:
- За что ты ее так?
- Как - так?
- Ты ж ее не просто облила презрением, ты просто из брандспойтов по ней врезала! Зоя, между прочим, очень хороший человек…
- Знаешь, Самойлов, даже самый хороший человек не имеет права так выглядеть!
- Как? - неискренне удивился Саша. И вот поди разбери, кто здесь прав. Злая тетя Света, которая тратила сейчас даже приблизительно не скажу, сколько в день - на поддержание формы. Или хорошая девушка Зоя, возраст которой даже приблизительно не определяется - он капитально затерялся в складках жира и нечистой, рано увядшей кожи. Вот смотрите, сейчас Саша, точно, начнет мне тыкать в лицо ее детьми, образцовым ведением хозяйства и любимым мужем. Который - зуб даю! - в каждый свой рейс сваливает, радуясь очередной пяти-(шести-?) месячной свободе. Но при всем этом они - семья. И она искренне любит его и ждет, рассказывая детям, какой у них хороший и любящий папочка и какие он привезет всем хорошие подарки. Интересно, у них в комнате висит карта мира, на которой эта самая Зоя втыкает флажки по мере продвижения мужа домой? Да-а, ну и злости в тебе, Светиле Светочка промолчала, закурив очередную сигарету.
- Ну, так что - давай поговорим? - Да что ж тебе так неймется спасать мир, дружище?
- Давай. Только предварительно, пожалуйста, сообщи мне местонахождение местных коммунальных удобств. - Моего яда вполне хватило бы на десяток королевских кобр.
- Направо по коридору, до конца. - Сашино лицо выразило искреннее сочувствие. Потом смущение. - Туалетная бумага на холодильнике.
- Что? На каком холодильнике? - Господи, у них же здесь у каждого - свой рулон! Светочка, обмирая, представила себе, как на глазах у Саши отматывает необходимое количество туалетной бумаги, а затем идет через весь коридор, стыдливо сжимая ее в кулаке.
Все. Я, кажется, сейчас умру. А вот и не умрешь. Подумаешь, какая цаца! Сотни людей спокойно пользуются туалетом и не падают от этого в обморок. Вот именно - сотни! И я не желаю быть сто первой на унитазе!
Ну, ладно. Хватит. Поиграли в хождение в народ, и хватит. Собирай манатки и двигай домой. Получи свои на-нашки, красиво, расхлюпайся у Виталия на плече и - можешь хоть час сидеть в обнимку со своим голубым унитазом… А в гостиной розы стоят… А в холодильнике - лососина свежая… Платье новое, все в блесточках от Нины Риччи, еще ни разу не надеванное, в шкафу висит…
- Ты… хочешь уйти? - вдруг серьезно спросил Саша.
Глава четвертая
Она сейчас уйдет. Она сейчас встанет и уйдет. У Светы было такое лицо, как будто у нее на глазах машина задавила котенка. Легко догадаться, что творилось сейчас внутри у этой шикарной женщины, которой сообщили, что туалет - в конце коридора, а бумага - на холодильнике. И она ведь еще не знает, где у нас душ. И, главное, КАКОЙ у нас душ!
- Вот что, Светило, - решительно сказал Саша. - Ты уж потерпи, денек здесь перекантуйся, а завтра я что-нибудь придумаю.
- Что придумаешь? - спросила Света безжизненным голосом.
- Где тебе жить. Квартиру, черт побери, сниму. - Саша старался говорить, как можно более убедительно. А мысленно уже прикидывал, что телевизор придется продать. Честно говоря, предложи сейчас кто-нибудь Саше украсть Джоконду, но только чтоб Света осталась здесь еще хоть на пять минут, он только и спросил бы: когда первый рейс на Париж? - Нельзя нам расставаться, понимаешь?
Света посмотрела на него так, как будто он сообщил, что Джоконда уже стоит у него за шкафом.
- Почему? - В ее голосе НЕ было ни презрения, ни злости. А только удивление. И искренний интерес. Саша понял, что настал решающий момент. Нужно собрать в кулак всю свою волю и сообразительность и… я не знаю, что еще! Но аргументы должны быть самыми вескими. Не меньше тонны каждый.
- Ну, во-первых… - Не смей разнюниться и выдавить вялое 'я тебя люблю'! - Во-первых, я этого не хочу!
- Во-вторых, ты этого тоже не хочешь и, в-третьих, ты этого не хочешь? - Света улыбнулась. Хороший признак. Пятнадцать - ноль!
- Во-вторых, ты просто не имеешь права уйти.
