- Какие же мы все-таки дураки, - сказал Саша, перекладывая ребенка в руки упирающемуся Серебрякову. - Неси его в дом, сейчас разбираться будем.
- А чего тут разбираться? - Гришка перехватил младенца под мышки. - Если у тебя не очень мокрые руки, можешь достать у меня из кармана факс от Грым-мов. Компьютерная реконструкция аварии показала, что детское сиденье от удара просто вылетело из машины и плавненько урулило в кусты.
- Угу, угу, - покивал Саша, - урулило.
- …где и было найдено гражданкой Ляпиной, - казенным тоном закончил подошедший лейтенант Миронов и строго посмотрел куда-то мимо Саши. - Нехорошо, гражданочка Ляпина, нехорошо! Зачем вы ребенка прикарманили? Опергруппа из Питера тут с ног сбивается, ищет, а вы себе и в ус не дуете! Вы знаете, чей это ребенок? - На его строгий выговор никакой реакции не последовало, и Миронов вполголоса пояснил для Саши:
- Я думаю, она и вправду не знала, чей он. У нее и телевизора дома нет. Одинокая она. Верующая. Муж три года как умер. Нашла ребеночка, вот и обрадовалась. А соседям сказала, что сестра у нее в Балашихе заболела, за мальцом некому ухаживать. - Загорелая тетка, та, что только что вешала белье, с любопытством прислушиваясь, уже стояла у калитки.
- Гриша, разбирайся тут сам, - устало произнес Саша и повернулся к Миронову. - Руки где можно помыть?
- Ей за это что-нибудь будет? - спрашивала Света, сидя в светлой уютной кухне дома у лейтенанта Миронова.
Полчаса назад они проводили Серебрякова, Козлодоева и младшего Кашина в Москву, надавав кучу ценных указаний по работе с младенцем. В Москву, потому что, во-первых, 'дело космонавта' приняло, по слухам, серьезную политическую окраску. А, во-вторых, Саша совершенно себе не представлял, что теперь делать с этим ребенком, раз уж не удалось его придушить сразу.
- Бу-удет! Конечно, будет! - важно отвечал Миронов, пытаясь размешать в чае восьмую ложку сахара.
Света переводила тоскливый взгляд с него на Сашу, потом в окно - на гулявших по двору кур, потом снова - на Сашу. Где-то у соседей надрывно лаяла собака. Из стоящего на допотопной этажерке красного магнитофона-мыльницы энергичная импортная дамочка настойчиво призывала неизвестного Фреда.
- Свет, - Саша говорил с трудом, словно только что отбарабанил трехчасовую речь на митинге, - что там за ерунда с пеленками? Откуда взялся этот дурацкий сюжет со змеей?
- Илонкины заморочки. - Света пожала плечами. - Не знаю. Просто выпендривалась, наверное. Увидела в каком-нибудь каталоге татуировок. Она и себе хотела такую сделать. На заднице.
Лейтенант Миронов подвигал лицом, словно хотел сплюнуть. Странные ребята, эти ленинградцы. Примчались, шухер навели, разговаривают как-то необычно… Вазу с цветами за собой таскают.
- В сущности, она несчастная баба. - Миронов мотнул головой и с удовольствием прихлебнул свой сироп. Саша удивленно повернул голову, не сразу сообразив, о ком речь. - Ляпин этот, муженек ее, дерьмо был порядочное. Пил, как свинья. Может, потому у них ребенков-то и не получалось… С родней всей поссорился, с работы его три раза выгоняли. А как помер, так она и вовсе - одна осталась…
Знаешь, Миронов, в другое время я, может быть, и послушал бы твои деревенские истории. И даже, может быть, выпил с тобой пива под местную, так красочно расписываемую рыбу. Но если бы ты только знал, как мне сейчас не до этого!
Саша в который раз обвел взглядом уютную кухню и вдруг с ужасом поймал себя на мысли, что врет. Врет сам себе! А точнее… Точнее, его внутреннее состояние выглядело как очередное раздвоение личности. Спаситель человечества Саша Самойлов еще ерепенился, суетился, надо признать, скорее по привычке. А капитан Самойлов спокойно пил чай и ждал машину, которая доставит его и сотрудника Жукову прямо к поезду. Какому поезду? А, неважно, на ходу сочинится что-нибудь достаточно комфортное, идущее прямо до Ленинграда. Елки-палки! Чего я рыпаюсь? Куда? Вот он, мой собственный, кайфово устроенный мир. Все здесь так, как я себе захотел. Нормальная мужская работа, дом, друзья, Света (Света!). Только полный кретин мог бы еще сомневаться, что выбрать.
- Пойду-ка я прогуляюсь, - задумчиво произнес Саша, поднимаясь со стула. На это заявление никто из присутствующих не среагировал. Миронов пил чай, Света отрешенно смотрела в стену.
И деревня мне эта нравится. Слаб я, конечно, в географии, и неизвестно, есть ли такой населенный пункт в Московской области, но даже здесь придумано симпатично. Дома крепкие, люди славные, вон корова упитанная прошла. А завтра приедем в Ленинград, доложимся начальству, может, поощрение какое отвалят и снова к серьезной оперативной работе допустят…
Словно отвечая Сашиным мыслям, в кармане запиликал радиотелефон. А что, и правильно. Раз здесь 'Тойоты' водятся, почему бы и радиотелефону не быть?
Звонил генерал Степницкий.
- Здорово, здорово, Самойлов. - Голос у генерала был по-доброму стандартно-киношный. - Ну что ж, поздравляю с очередным успехом. Мы тут подумали, - голос генерала стал тише, как будто он там у себя кивнул в сторону на тех, с кем подумал, - не назначить ли тебя начальником отдела по борьбе с… киднеппингом. - Саша, ухмыльнувшись, представил, как на столе рядом со Степницким лежит листок бумаги с крупно написанным иностранным словом.
- Спасибо, Глеб Егорович, - серьезно ответил Саша, - но нам бы что посерьезней…
- А чем тебе это не серьезно? - явно заводясь, повысил голос генерал. Но тут же потишал и примирительно закончил:
- Ладно, приезжай, обсудим.
- Есть - обсудить! - гаркнул Саша и снова представил, как Степницкий, повесив трубку, сообщает кому- то из друзей-генералов: 'Упрямый, черт. Но команда у него лихая!'
Здорово, да? Но уж больно все просто. Ну, приедем мы в Ленинград, выцыганим какое-нибудь крутое дело, с блеском его провернем… Рано или поздно, хм, а именно - сейчас! - к тебе придет, - да пришла уже, пришла! - элементарнейшая мысль. А что осталось ТАМ? ТАМ, у НАС, не в придуманном Ленинграде, в настоящем Питере? Мне, безусловно, плевать, что творится сейчас с господином Антоновым, Вомбат которого так неудачно наступил на перевертыш. Кстати, непонятно, почему именно о нем я вспомнил в первую очередь? Гораздо интересней, что случится со мной ТАМ, если я останусь ЗДЕСЬ? А Света? А Юрий Адольфович? А все-все-все? Я тут буду ловить выдуманных преступников и передавать их в руки выдуманного правосудия. А в это время какие-то дрянные халявщики-инопланетяне, черт бы их подрал, будут доить человечество, забирая наши бессмертные души…
Саша остановился около какого-то заборчика. Хмурая женщина, сидя на крыльце, чистила живых карасей.
…А мы будем стоять с идиотским видом пресловутой коровы, которую доит деревенский вор? И чем все это закончится?
- … а тем, что вы перестанете кичиться своей цивилизацией, вернетесь в леса и моря и станете жить спокойной жизнью обыкновенных животных! - вдруг заявила ужасно знакомым голосом веселая пучеглазая рыба, вырываясь из рук женщины и посмотрев Саше в лицо.
Женщина дико вскрикнула, уронила нож и свалилась с крыльца. Саша тоже покачнулся, но не упал, а только ударился грудью о забор. Но тут же взял себя в руки и строго сказал:
- Юрий Адольфович! Это что еще за дикие шутки?
Что происходило дальше в тихом поселке Матвеево - неизвестно. Дневной свет вдруг померк, под коленки Саше ткнулось что-то мягкое…
И вот уже вместо солнца - справа горит торшер, под ногами вместо деревенской улицы - знакомый палас в клетку, а под… короче говоря, через мгновение Саша обнаружил себя сидящим к кресле. 'Света…' - с тоской успел подумать Саша и тут же услышал:
- Приношу свои глубочайшие извинения за столь грубое вмешательство, но мне показалось, вы слишком неосмотрительно упускаете инициативу! - Вездесущий букет стоял на столике, сурово уперев в бока вазы наспех придуманные фарфоровые ручки.
- Юрий Адольфович, - устало попросил Саша, - ну, хоть теперь-то вы можете принять человеческий вид?
- В данном случае абсолютно не принципиально, в каком виде я буду с вами разговаривать! - еще
