жизни. Маэстро опустился рядом с ней, и когда заговорил снова, его голос звучал печально и задумчиво:
– В магии искусства заключена величайшая радость. Но и не меньшая горечь. Я пытаюсь уберечь тебя от разочарования.
– Разочарования в чем?! – воскликнула девушка. – Я знаю, что волшебство фэриартос пассивно. Однако теперь я могу защитить себя… – она сбилась, увидев грустную улыбку учителя, и нехотя исправилась: – …отомстить за оскорбления.
В коридоре послышалась приглушенная возня, раздался тихий возглас, громкий, резко оборвавшийся, смех. Щель под дверью на мгновение сверкнула золотым светом. Потом раздался легкий шелест, еще один сдавленный смешок и быстро удаляющиеся шаги.
– Пойдем со мной. – Александр поднялся, как будто не заметив суеты у двери своего кабинета, и повернулся к оконной нише, в которой висела картина.
Маэстро шагнул к ней, и пейзаж развеялся, превращаясь в обрывки разноцветного тумана. Они сложились в высокую арку, и Паула увидела вход, за которым открылось новое помещение.
Здесь пахло растворителем и масляными красками. Стены просторной светлой комнаты от пола до потолка были увешаны картинами без рам. Паула медленно шла вдоль них. Она видела пейзажи, натюрморты, портреты, большие полотна и крошечные этюды, наброски сделанные углем и сангиной, акварели, офорты и даже несколько мозаик… Работы разных стилей и настроений. Красивые, молодые, старые, детские лица. Морские пляжи, городские улицы, кусочки джунглей и пустынь, спицы высоких минаретов, храмы Эллады, современные бетонные улицы. Бледное утро, слепящий белым светом день, ночь, окутанная черным бархатом…
Все работы были не закончены. Ни одной готовой. Но над каждой дрожало облако магии.
В центре студии стоял мольберт с холстом на подрамнике. На нем – всего лишь несколько разноцветных пятен и линий, но в них уже угадывались яростные образы новой картины. Матадор и несущийся на него бык.
Паула молча повернулась к учителю, неподвижно стоящему у входа, ожидая объяснений.
Подойдя к полотну, стоящему на мольберте, Александр придирчиво изучил его, и заговорил, как будто рассуждая вслух сам с собой:
– Почти каждый человек может воспринимать только свою маленькую жизнь, ограниченную маленькими рамками. Он никогда не почувствует того, что происходит за стеной, у другого. Никогда не сможет ощутить себя иным человеком. Художник… настоящий художник, постоянно чувствует окружающих. И не только тех, с кем его сталкивает судьба, а всех, кто находится в этой реальности. За этой стеной, и за следующей, в другом доме… во всех домах мира. Истинный творец может проживать вместе с ними их жизни, и умирать вместе с ними…
Маэстро помолчал, словно давая фэри возможность обдумать сказанное. Затем продолжил:
– Среди нас иногда встречаются те, кому дан нелегкий дар чувствовать прошлое. Что существует в прошлом, Пасла? – Александр пристально посмотрел на ученицу, и прежде чем она придумала, что сказать, ответил сам. – Только смерти. Множество смертей. И видящие былое ощущают их постоянно… Гораздо счастливее удел тех, кто осознает будущее. Реальность многолика. Каждый поступок, каждый шаг в настоящем меняет картину грядущего… – Он медленно обвел взглядом картины на стенах. – В этой студии, я слежу за тем, как это происходит.
– Значит, полотна на стенах… – отчего-то шепотом выговорила фэри, еще не до конца понимая.
– Это вы, – закончил Александр, задумчиво касаясь ладонью холста на мольберте. – Мои ученики. Все, за кого я отвечаю. Каждая ваша ошибка или удача отражается на вашей жизни там, впереди, во времени недоступном для взгляда большинства. Но я
Паула стремительно повернулась. Картины вихрем пронеслись перед ее глазами. Пейзажи, портреты, наброски, эскизы, этюды… Где среди них затерялась ее собственная маленькая жизнь? Вон та крошечная лодка, плывущая по бурной реке? Маяк на краю утеса? Опушка соснового леса?
Она делает то, что хочет, потому что хочет этого сама или потому что ею руководит воля маэстро, стоящего за этим старым мольбертом?! Художник влияет на реальность через искусство?… Или сам пишет чужие жизни?!
– Вы контролируете нас?
– Защищаю.
Маэстро подошел к ней, крепко взял за плечи, так, что шатающийся под ногами мир послушно замер.
– Когда я чувствую твою боль в будущем, то пытаюсь распутать нити настоящего так, чтобы избавить тебя от страданий. Или хотя бы ослабить их.
Мысли Паулы разбегались. Недоверие, изумление, негодование стремительно сменяли друг друга.
– И что вы изменили в моей судьбе? В настоящем? Встречу с Миклошем? Или вы придумали ее? Для того, чтобы я быстрее научилась магии фэриартос! – она сама не заметила, как повысила голос. Вцепилась в отвороты его пиджака, ошеломленная могуществом магии, разлитой в комнате. – Что это мне даст? Несколько лишних столетий жизни? Смерть тхорнисха? Вы сказали, что защищаете нас от смерти. Что же тогда случилось с Эри?! Почему вы не помогли ей?! А Рудольф? Отчего погиб он?!
– Я не могу спасти всех, – ответил Александр, сжимая ее ладони, и Паула увидела с внезапно подступившим ужасом, каким усталым становится его лицо. Словно он нес на себе непосильный груз и не мог сбросить его. Никогда не сбросит ответственность за всех молодых, беспечных, красивых фэри, не понимающих почти ничего в искусстве, которому служат.
– Значит, вы знаете, что произойдет со всеми нами в будущем? – тихо спросила она.
– Реальность многолика, – повторил он, убирая растрепанные прядки со лба Паулы. – Она может меняться каждый час, каждое мгновение.
– И вы все время чувствуете ее изменения? Анализируете их?! – Девушка ужаснулась, осознав, наконец, какую титаническую душевную и мыслительную работу ведет маэстро. – Но это… невозможно!
– Я говорил, что в нашей магии скрыта бездна радости и столько же горя.
Александр, выпустив ее, снова отошел к мольберту.
– Маэстро, вы можете управлять жизнями всех? Даханавар, кадаверциан, тхорнисхов…
Учитель отрицательно покачал головой:
– Я не всесилен.
– Но это возможно?
– Да.
Пауле показалось, что ей в затылок подул легкий сквозняк. Фзри медленно обернулась и провалилась взглядом в картину – словно окно внезапно открылось в каменной стене…
Тонкие молодые клены шелестели золотыми ветвями на краю густой березовой рощи и роняли на узкую тропинку маленькие изящно вырезанные листья. Прохладный порыв прилетел отсюда. Девушка подошла ближе, рассматривая прозрачные тени, лежащие на земле, и мягкие солнечные лучи, рассекающие кроны деревьев.
– Это я?
– Нет. – Маэстро подошел к полотну, вынул из кармана перьевую ручку, снял колпачок и сделал на полотне несколько едва заметных штрихов.
Деревья тут же застыли. Перестала волноваться трава возле их стволов, аромат осеннего леса растаял среди запаха масляной краски.
Кто-то из будущего безмолвно позвал на помощь, и учитель облегчил его боль? «Тхорнисх, собиравшийся ударить одного из фзри, неожиданно споткнулся и сломал руку? Или асиман, решивший оскорбить моего собрата, подавился огнем? – рассеянно подумала Паула. – Мы способны менять весь мир. Но одни не делают этого, потому что не обладают достаточной магической мощью. А другие, такие как Леонардо, просто не хотят. Они потеряли интерес к этой реальности и создали свою…»
– Маэстро, кто-нибудь еще знает об этой комнате? – девушка отвернулась от пейзажа, чтобы
