когда я проснусь.
На майские праздники это было. Вино, шашлычки, берег реки, старый дуб… Отметили, расслабились. Ларку на природу только под наркозом вытащишь. Или за отдельную плату. А о расслабоне и речи никакой. Вдруг в кустах кто сидит, подглядывает?… Блин, а пистолет на что, спрашиваю. Не-е, так и не уболтал. С Наткой поехал.
Полгода еще не прошло, а будто в прошлой жизни было.
Тощая спит, и просыпаться, похоже, не собирается. Придется взять с собой. Оставить так – свалится. За каким тогда спасал? Оставил бы под решеткой и никаких проблем.
Может, прав был тот умник, что добреньким меня обозвал. Зацепил он меня, блин, за живое. Промолчал я в тот раз, в шутку все перевел. С таким сориться, себе дороже выйдет. А через месяц его же ко мне и доставили. В разобранном состоянии.
Может, я и добренький, может, и дурак, но у меня хватает соображалки не садить ледь на переднее сиденье. И езду с расслабоном не совмещать. А у этого гения сын еще на заднем сиденье был. Четыре года пацану, а порезало так, что латать долго пришлось. Живучий малек оказался. Его папаша на втором часу трупом стал, а этому только раз сердце подтолкнули.
Я потом особую благодарность получил. И от мамаши пацаненка, и от его деда. А смерть папаши спустили на тормозах. У второй бригады никаких проблем потом не было. Повезло Сереге. Все ведь по-другому обернуться могло. Не зря у него после операции глаз дергался. И не только от усталости. Клиен-то из крутых был.
Вот и у меня в колене дергает. Не только от усталости. А идти-то всего ничего. Только и того, что по решетке, да на высоте. И нести… килограмм сорок пять, не больше. А ползу, блин, как черепаха, что весь мир на себе тащит. Пока до финиша дотащился, сто потов с меня сошло.
А Тощая спит, только нос морщит. Запах ей, типа, не нравится. Мой. Но тут уж ничего не поделаешь, не рассчитан дез на такие нагрузки.
Посидел я у начала лестницы, отдохнул и подниматься стал. По карнизу, что вдоль стены. Только со ступеньками. А выше стена загибается куполом. И пролом в куполе имеется. Не маленький. Я пролезу. И девка, когда проснется. Возле лестницы ее оставил. И не свалится, и тащить с собой не надо. Не охота мне с такой связываться. Я лучше скорпиона с собой возьму. Он безопаснее.
Высоко я поднялся. Сначала за стену держался, потом привык, так пошел. Даже напевать чего-то стал. Без слов. И с закрытой пастью. Говорят, во время операций я так подвываю. Когда дела не очень. Ну, там я это не просекаю, а тут просек и удивился. Вроде, никаких подлянок не видно, так какого… но идпошелмедленнее. Мало ли… Да и не спешу я особо.
Может, поэтому я и не свалился с лестницы. Успел заметить, что ступени впереди блестят. Повезло. Мог и не заметить лед при таком освещении. Сумеречное зрение не у всех работает.
Короче, понял я, что наверх ходу нет. Облом. Будь у этой лестницы перилла, я б еще рискнул. А так… Потом пощупал лед, вниз посмотрел и быстро потопал обратно. Дыра в решетке, оплавленные (а не обледенелые!) ступени, дыра в куполе – все на одной линии. Не удивлюсь, если счетчик над этими ступенями трещать станет.
Спускался быстро. И про больное колено забыл. Так увлекся, что вход в туннель проскочил. Темный такой ход, арочный. Пришлось возвращаться. Выбирать-то особо не из чего. Вход где-то на средине лестницы. И от подозрительных ступенек далеко. Вот только темно. Придется осторожненько и по стенке.
А камень-то под пальцами гладкий. Как полированный. Или оплавленный.
Блин!
Сердце бухнуло в горле и ударило под колено. Рука сама собой отдернулась от стены.
Хороша прогулочка. За арбузами. По минному полю. Было дело. По молодости, по глупости. Но ведь повезло, вернулся. Арбуз, правда, зеленоватым оказался.
То еще у меня везение.
А может, зря я себя пугаю? Ну, выжгли этот туннель, но ведь не вчера и не сегодня. Может, вся фигня давно уже безвредной стала? И воздухом этим дышать не так уж опасно… Тяжелый он, пылью отдает, но не светится же…
Блин!
Впереди и правее чего-то светилось.
Оглянулся: вход не так уж и далеко. Постоял я немного, ну, и пошел себе… на свет.
Дошел, посмотрел, пощупал даже. Вроде, ничего особенного. И ничего понятного. Полоса какая-то. Будто светящейся краской провели. Светло-желтой. И ровно, как под линейку. Не хуже факела освещение. А может, и лучше. Глаза быстро привыкли. Даже пыль под ногами разглядели.
Похоже, здесь лет сто никто не ходил…
Потом ноги подогнулись, а перед глазами…
Пыль… на горячих камнях, что прячутся под ней от солнца… на сапогах… выгоревших, но еще прочных… на одежде… в такой ходят по караванным тропам… защищают караваны… убивают их защитников… Пыль на зубах… на лице под повязкой… влажная повязка, а под ней лицо… знакомое… нечеловеческое… дрожат веки… открываются глаза… ярко-желтые, с вертикальным зрачком… шевелятся губы… за ними белеют клыки…
– Нет! Не хочу! Блин, не хочу!
Сижу в пыли, справа стена, а я луплю по ней кулаком и ору. Как истеричка, прям. Луплю и ору. А воспоминания-наваждения разлетаются во все стороны. Осколками. Мелкими. Яркими. Как стеклянный Натахин шар, который я случайно грохнул. Я потом ей десяток шаров купил. С разными узорами. Взамен, типа. Не нашел такого, какой был.
Бить стену кулаком мне быстро надоело. И орать тоже. Отдышался и взялся за ум. В натуре, подержался за голову. Мокрая и волосы дыбом.
И чего это со мной было? Какого рожна меня трясет?
Еще подышал. Так, как учили. Уши помял, шею. Где надо нажал, где надо погладил. Попустило меня.
Ну, с физиологией разобрался, с психологией не мешало бы договориться. Не зря же меня в институте учили. Вспоминай и применяй. Место подходящее. Не мешает никто, не отвлекает.
8
Что такое сон и куда он девается, когда мы просыпаемся?
Еще вчера я не стал бы заморачиваться над таким вопросом, но сегодня… Блин, мне такое приснилось, хоть кино снимай! А лучше сериал. Подробностей на два хватит. Редко мне такие сны снятся. Яркие, подробные. Как живые. Вот после таких-то снов и начинается раздвоение личности. А по-простому если говорить – крыша едет.
Улетевшая крыша не может съехать.
Это точно. Но съехавшая улететь может. А до сегодняшнего дня меня некоторые за нормального пацана держали. Да и я себя. Иногда. Больше не буду. Нормальным такие сны не снятся. Нормальные в такое не вляпываются.
А ведь еще немного и я бы поверил, что я – не Леха Серый, а этот… Нип – Непомнящий. И что не здесь я, в пыльном коридоре, а в Пустынных Землях. Незнамо где и когда.
Не дай Бог еще раз такое приснится! И чем я тогда стану, после такого сна? Трупом здесь и Нипом, что вспомнит свое прошлое, там? Может быть. А могу и психом стать,
