'Да, если смиритесь с судьбой. Но вы должны отправиться в Россию. Ваш долг божий состоит в том, чтобы разыскать некоего человека. Запомните: только тот, кто убьет этого колдуна, может освободить вас от его проклятия'.
'И что же это за человек?'
'Этого я вам говорить не должен'.
'Ну пожалуйста, скажите хоть что-нибудь! Как же я найду неизвестного мне человека в неизвестной мне стране? Это все равно что искать иголку в стоге сена!'
'Полагайтесь на волю Божью, на собственный разум и интуицию. Ищите – и обрящете!'
Дальше он рассказал мне, как при помощи подаренного креста очистить мой дом от бесовского присутствия...
Дема и Яна не заметили, как выбрались на Верхневолжскую набережную. Ноги у Демида ныли. Очнувшись после спячки, желудок обнаружил свою вопиющую пустоту и подал сигнал тревоги. Дема глянул на часы.
– Мать честная! Уже полшестого! Яночка, милая, извини, что я тебя перебиваю. Ты кушать не хочешь?
– Хочу, ужасно хочу! – Яна внезапно поняла, насколько голодна. – Быстро веди меня кормить куда-нибудь, а то папочке пожалуюсь! Бросил машину, таскает меня по всему городу, да еще и голодом морит!
Они с хохотом ввалились в маленький хлебный магазинчик, до смерти напугав пожилую продавщицу, купили большой мягкий батон и тут же растерзали его, рыча от голодного вожделения.
– Дем, я устала. Давай поедем в гостиницу. И не смотри на меня так хитро! Я знаю, что ты сейчас скажешь. Ты предложишь мне прогуляться туда через мост. Или нет! Ты предложишь переплыть Волгу. Полчаса – и мы на месте. Я угадала?
– А что, неплохая идея!
– Я поеду на такси. Можешь плыть сам. Если хочешь, могу тебя взять покататься с собой.
– Конечно поеду. Ишь, чего надумала – одной кататься на такси! Стоит только кому-нибудь услышать твой американский акцент, вся мафия тебе на хвост сядет.
– Нет у меня никакого акцента!
– Яночка, милая! Если бы я заявился в Америку со своим английским и начал утверждать, что у меня нет никакого акцента, что бы ты сказала?
– Что ты больной синдромом Дауна, хотя и очень милый. Нет, правда, в твоем произношении есть что-то от даунов. Ой, не дерись!
– Ну ладно, прощу за то, что милый. Поехали.
Такси вырулило на площадь, носящую имя Вождя и украшенную его гигантской статуей. Черный бронзовый Ильич гордо вытягивал многометровую руку в революционном порыве – казалось, сейчас он сорвется со своего надоевшего пьедестала и, чеканя многотонный шаг, перейдет Волгу, которая окажется ему по колено. Сзади от фигуры Вождя толпился трехметровый металлический народец, символизирующий пролетариат, беднейшее крестьянство и, вероятно, РККА. Сто лет назад эта площадь была заполнена ярмарочными балаганами – красивыми деревянными домиками в русском, китайском, турецком стиле. Со всех концов мира стекалось сюда деловитое племя купцов, они торговали любыми товарами, какие только существовали на свете, и, наверное, считали что так будет во веки вечные. По весне все это ярмарочное безобразие затоплялось разливающейся рекою, и из воды торчали только шпили балаганных башенок, да два величественных собора молча отражались в хмурой мартовской синеве. Но время смахнуло свой разрушающей ладонью этот рассадник человеческих страстей и ныне только витиеватое здание Большого ярмарочного дома напоминало о прошлом. Теперь все здесь было современно, просторно и прямоугольно. Гостиница, в которой поселилась Яна, занимала почетное место по правую руку от Ленина и даже превосходила его ростом, поглядывая на бронзовую макушку сверху с некоторым снисхождением.
Демид первым выскочил из машины, обежал ее и открыл дверцу, с чрезмерным усердием помогая выйти Яне. Она гордо ступила на тротуар, окинула окрестности величавым взглядом и произнесла со страшным иностранным акцентом:
– Спасьибо, малтшик! Отнеситье вещи в мой номьерр!
Пришлось Демиду подниматься в номер Яны. Далее пришлось сопроводить ее в ресторан, и плотно перекусить. Настолько плотно, что, когда с ужином было покончено, Дема чувствовал себя так, словно проглотил футбольный мяч. Это было здорово. Не хотелось думать о предстоящих проблемах, о каких-то нечесаных колдунах, заклятиях, ворожбе и прочей дряни. Нет, Дема определенно был несерьезным молодым человеком и ироническое отношение к окружающей действительности не давало ему глубоко проникнуться сложностью положения.
– Дема, пойдем в номер. Я так и не рассказала тебе все до конца.
– А может, хватит на сегодня? Пивка тяпнем, на дансинг куда-нибудь сходим?
– Перестань ерничать. У меня как-то не получается долго веселиться. Мне хочется отвлечься, забыть обо всех моих делах, но что тут поделаешь? Я – как больная СПИДом. С виду здорова, но знаю, что ношу в себе эту гадость, да еще и боюсь заразить ей кого-нибудь из близких.
Они поднялись в номер. Большая комната была обставлена в советском гостиничном стиле – кровать с подушкой, стоящей домиком, небольшой диван, кресло и журнальный столик. Яна включила настольную лампу, и комната погрузилась в уютный полумрак. Девушка забралась с ногами на кровать и грустно посмотрела на Демида.
– Дем, может быть, действительно на сегодня достаточно? По-моему, у тебя несерьезное настроение.
– Да нет, Яна. Все нормально. Прости, если я тебя чем-то обидел. – Он сел рядом с девушкой и она положила голову ему на плечо. Некоторое время они сидели в задумчивой тишине.
– Ну хорошо. Помнишь, я рассказала тебе о встрече с незнакомцем. Он объяснил мне, как очистить мой дом. А потом... Я вдруг почувствовала, что меня больше ничто не держит и сразу повернулась. Но сзади никого не было. Представляешь, не было даже следов на снегу! Как будто мне все причудилось. Я сунула руку в карман. Крест был на месте. Вот, смотри.
Она достала из сумочки крест и положила его в руку Демиду. Крест был тяжелым и теплым – словно живым. Он был сделан из полированного серебра – чистый и белый. Два простых прямоугольных брусочка без рисунков и надписей. Дема покачал его на ладони.
– Как же ты носишь его в сумке? Его же можно потерять. Украсть, в конце концов, могут.
– Его нельзя украсть. Однажды какой-то воришка разрезал у меня в автобусе сумку и попытался его вытащить. Знаешь, как он закричал! Крест обжег ему руку! У него на ладони остался красный знак, как будто клеймо выжгли. Этот крест чует плохих людей. И дом мой очистить он мне помог...
– Как это было?
– Я внимательно осмотрела всю мою комнату, и на медной ручке рамы снаружи обнаружила длинный волос, завязанный узлом. Он был не человеческий – какой-то жесткий и странный, как будто собачий или волчий. Я ожидала, что найду его, и знала, что ни в коем случае нельзя дотрагиваться до него руками. Или позволить дотронуться до меня. Потому что он был как живой! Я взяла его пинцетом, а он начал извиваться! Я дотронулась до него крестом и он вспыхнул. И мгновенно сгорел, даже без запаха. Потом я тщательно вымыла все в доме и собрала весь сор до мельчайшей
